Остроги. Трилогия

Старый раздолбанный автобус, латаный-перелатаный, едва полз. Народу в него набилось немерено. Все-таки вторая — последняя! — утренняя развозка. Следующий рейс только после обеда. Дребезжали в оконных проемах ржавые сетки, крепления разболтались. Автобус то и дело подпрыгивал на ухабах. Мимо иногда прокатывали велоповозки — тележки с двумя сиденьями под легким навесом и с отдельной сидушкой для водителя. Управлять ими просто: крути педали да рули. Лошадей народ боится — вокруг коров и свиней на фермах постоянно дежурят вооруженные псидемики. А вот как, если что, с личной лошадью быть? Вечно за ней со стволом ходить и подскакивать от каждого ржания? Потому и нет в остроге лошадей, но и с бензином туго, а стало быть — что? Стало быть, ходи на своих двоих или велосипед приспособь. У Данилы в сарайчике у дома тоже двухколесный «Турист» стоит с большим багажником и новой рамой, но вчера цепь лопнула, починить не успел, поэтому и трясется теперь в развозке.

Место, куда Дан уже опаздывал, располагалось недалеко от закрытого кинотеатра и бывшего супермаркета «Дигма». Раньше не Училище на улице Третьего Интернационала было, а машиностроительный колледж, но вот уже много лет в Харьковском остроге машины если и собирали, то по заказу и в малом количестве. Куда чаще ремонтировали те, что есть. Поэтому машиностроители стали попросту не нужны, вполне хватало тех, кто выжил после Псидемии. Зато острогу постоянно требовались фермеры, чтобы выращивать злаки и овощи, разводить свиней и коров.

Автобус как раз тащился мимо большого картофельного поля, разбитого на месте школьного стадиона. По другую сторону дороги тянулся луг, на котором паслось стадо в полсотни рогатых голов. Стадо охраняли псидемики с автоматами и огнеметами.

А еще острогу нужны доставщики, подумал Дан, выпрыгнув из «икаруса».

Без доставщиков городу не выжить.

— Сташев, сигарета есть? — Ашот, как всегда, тихо подкрался сзади.

— Не курю и тебе не советую. — Данила так зло глянул на одногруппника, что тот попятился.

— Ты чего?

Дан не стал объяснять, что из-за пагубного пристрастия к самосаду умерла его мать — женские легкие не выдержали испытания никотином и смолами. Это случилось полтора года назад, спустя почти шесть месяцев после того, как он в последний раз видел отца. Отец, как полагал Данила, и был виноват в ее смерти — курила она так много из-за него, из-за его вечных отъездов.

— Праздник сегодня, что ли? — Ашот плелся чуть позади. — Гляди, сколько машин прикатило.

Дан и сам заметил у центрального входа в училище бронированный «мерседес» и пару колымаг попроще. А если учесть, что с бензином в остроге теперь, когда не пришел очередной караван из Москвы, особенно туго, то…

Что случилось, а?

У автомобилей прогуливались пятеро крепких мужчин в легких не по погоде костюмах. Оно хоть и начало сентября, а плюс десять всего. Дан поежился, втянув шею в форменную куртку — пятнистую, с кучей карманов. Надо было капюшон надеть, ну да что уж теперь-то, когда до крыльца два шага осталось.

Ощущая бритым затылком внимательные взгляды мужчин в костюмах, он взялся за ручку двери. Рядом шумно сопел Ашот.

*

Текст острожного гимна, герб с рогом изобилия и прочая наглядная агитация украшали стены Училища. Или уродовали, уж кому как. Старичок-вахтер скучал, глядя в экран крохотного телевизора, принимающего только один канал — местную телестанцию, «Первый Харьковский». Название вполне соответствовало действительности, канал был не только первым, но и единственным, и второго с третьим не предвиделось. Да и этот, говорили, скоро заглохнет — передачи шли с жуткими помехами, что-то там у них вечно сбоило в оборудовании из-за ослабленного электромагнитного поля планеты. Закроют канал, как пить дать, и лишится советник Петрушевич удобной площадки для агитации перед выборами.

Вахтер был глуховат, и потому голос диктора слышался издалека: «Урожай высок… проблемы с топливом… наша Стена крепка… руководство острога выражает надежду…» В общем, всё как всегда.

Дан успел пройти по вестибюлю с десяток шагов, прежде чем его окликнули:

— Эй, Сташев, дуй сюда! Я познакомлю тебя с отцом!

Скрестив руки на груди, Мариша, единственная девушка в группе Данилы, стояла возле высокого импозантного мужчины в галстуке и начищенных до блеска туфлях. Волосы у мужчины были седыми на висках и зачесаны назад. Данила опешил: надо же, сам Первый советник посетил Училище — и нашел ведь время, когда вовсю идет предвыборная кампания!

— Добрый день, — пробормотал он.

— Здравствуй, Данила! — Петрушевич, улыбаясь, шагнул навстречу.

Мариша презрительно скривилась.

С отцом отношения у нее не очень-то складывались. Советник развелся с ее матерью «из-за какой-то фифы», как выражалась Мариша. Но при этом отец всячески ее опекал, что девушку только сильней раздражало. Она ведь могла выбрать любую специальность в Училище, но пошла в доставщики, которых в остроге нехватка — уж очень часто они гибнут, куда чаще остальных граждан. А все потому, что доставщики работают снаружи, за Стеной.

Петрушевич покосился на дочь, задравшую подбородок, и подмигнул Дану — мол, конфликт отцов и детей. Мариша это заметила и надулась еще сильнее.

Дан непроизвольно залюбовался ею. Карие глаза, длинные ресницы, гладкое лицо, черные волосы… Взгляд Дана скользнул по стройной фигуре. Девушка могла выбрать любую специальность и без помощи отца — умна, сноровиста, в технике разбирается… Единственный недостаток — за словом в карман не лезет, разговаривать с ней непросто. Конечно же в роли доярки ее представить тяжело, но в доставщики-то зачем было идти? Чтобы насолить отцу за «какую-то фифу»?

— Все, милая, у тебя занятия, нельзя опаздывать. А мне надо поговорить с твоим другом с глазу на глаз. — Петрушевич коснулся плеча дочери, та дернулась.

— Он мне не друг. — И застучали каблучки по кафельному полу.

Надо же, все в сапогах ходят да валенках, а она…

Дан сразу погрустнел. Не друг, значит. Или вовсе — недруг.

— Нас ждут, Данила. Тебя ждут. — Петрушевич направился к лестнице походкой человека, уверенного, что за ним обязательно последуют.

В сторонке маячили двое в легких костюмах. Зашли в Училище погреться? А где еще трое?

— Меня ждут? Кто? — У Дана появилось нехорошее предчувствие.

А когда советник остановился у кабинета директора Училища, предчувствие превратилось в уверенность.

Что-то случится.

Неужели за прогулы отчислят?! Или уже из псидемстанции сообщили о том, что Дан устроил на улице пальбу из купленного на черном рынке оружия? Но он же не для себя старался — спасал женщину с дочкой!

Отчислят…

А ведь Даниле никак нельзя этого допустить! Он в доставщики пошел вовсе не для того, чтобы доказать что-то родителям или заработать побольше. У него другая цель — найти отца. Батя у него путешественник. Как пару лет назад появился в последний раз в остроге, так и путешествует где-то до сих пор, не зная даже, что мама умерла… Дан сто тысяч раз уже представлял, как он подойдет к отцу и скажет ему все, что думает об этих его бесконечных прогулках по Территориям. А может, и по морде ему врежет!

Он стиснул зубы. Надо успокоиться. Если его выпрут из Училища, он не станет доставщиком. А не станет доставщиком — не попадет за Стену. И тогда всему каюк. Останется только дворы мести, доить коз и морковку выращивать.

Ну, это мы еще посмотрим!

— Входи, Сташев. Чего в дверях мнешься?

Дан вошел, поздоровался.

Стол, кресло, шкаф, обои — все аккуратно, чистенько. А вот директор выглядел, мягко говоря, не очень. Он был одним из первых доставщиков, и Территории сурово с ним обошлись. Вместо ног у него бионические протезы. Давно миновали времена, когда люди умели сращивать пластик с нервами, а жаль.