Остроумие мир. Энциклопедия

Фокион возразил:

— Меня они убьют, когда потеряют голову, а тебя — если не потеряют ее.

* * *

До каких выходок доводит самолюбивых людей жажда прославиться, выдвинуться, заявить о себе чем-нибудь неимоверным, показывает пример циника Перегрина.

Не успев ничем прославить себя в жизни, он дожил до дряхлой старости, всеми презираемый. Оставалось ему одно — заставить о себе заговорить после смерти. Он и устроил себе необычную смерть, о которой заранее торжественно оповестил народ: сжег себя всенародно живьем на костре, который был разложен на площади.

Выходки знаменитейшего циника Диогена хорошо известны, и потому мы здесь приведем лишь те из них, которые встречаются реже других.

Однажды, обращаясь к вору, которого арестовали и вели в заточение, он воскликнул:

— Бедняга, отчего ты мелкий воришка, а не крупный вор; тогда бы ты сам сажал в тюрьму других!

* * *

Услыхав о радушии, которым Александр Македонский потчевал какого-то философа, он заметил:

— Что же это за счастье— обедать и завтракать в часы, назначенные хозяином.

* * *

Про плохого музыканта, всем надоевшего своей скверной игрой, Диоген говорил:

— Надо похвалить человека за то, что, будучи таким дурным музыкантом, он все же не бросает музыки, занимается ею, а не делается вором.

* * *

В одной бане, куда он однажды вошел, оказалась отвратительно грязная вода.

— Где же и в чем омыться после такой бани? — спросил Диоген.

* * *

Однажды, принимая участие в разговоре о том, почему люди так охотно помогают нищим и так неохотно философам, Диоген заметил:

— Это потому, что каждый предвидит возможность самому стать убогим, калекой, пьяницей, но никто про себя не думает, что он сделается философом.

* * *

— Ты где стоишь, тут и ешь, — говорили Диогену, видя его что-то жующим на рынке.

— Где голод меня застал, там и ем, — отвечал философ.

* * *

— Ты вот попробуй-ка, уговори меня, чтоб я тебе подал милостыню, тогда я тебе и подам, — говорил Диогену какой-то очень скаредный и черствый человек.

— Если б я знал, что могу убедить тебя в чем-либо, то убедил бы тебя пойти и повеситься.

* * *

Могучий атлет Диоксипп, одержав однажды блестящую победу на олимпийских играх, сидел между зрителями и, не отводя глаз, смотрел на какую-то красавицу, которая обворожила его. Диоген, заметив это, сказал:

— Вот богатырь, которого без труда поборола женщина.

* * *

Диогену приписывают очень нежное, летучее выражение: «Надежда — последнее, что умирает в человеке».

* * *

Часто видели Диогена протягивающим руку к статуям. На вопрос, зачем он это делает, он отвечал:

— Чтобы привыкнуть к отказам.

* * *

Когда Диогена привели к Филиппу Македонскому, тот назвал его шпионом.

— Да, — ответил циник, — я шпион твоего самомнения и чванства.

* * *

Перед знаменитым Саламинским боем командовавший афинским флотом все медлил и не хотел вступать в бой, а Фемистокл изо всех сил убеждал его немедленно выступить против неприятеля.

— Разве ты забыл, — говорил адмирал, — что у нас на состязаниях того, кто лезет в бой не в очередь, бьют плетьми.

— Но ведь и те, кто опаздывает, тоже не увенчиваются лаврами, — ответил Фемистокл.

* * *

Того же Фемистокла спрашивали, кем бы он предпочел быть: Ахиллесом или Гомером, который воспел его подвиги?

— Сообрази сам, что лучше, — отвечал тот, — быть победителем на олимпийских играх или тем, кто провозглашает имена победителей?

* * *

— Бей, только выслушай! — говорил Фемистокл спартанскому адмиралу, который грозил прибить его палкой за упорство.

* * *

Своего маленького сына, не слушавшегося матери, которая исполняла все его прихоти, он объявил первым человеком во всей Греции.

— Греки, — говорил он, — подчиняются афинянам, афиняне — мне, я — своей жене, а она — своему сынишке.

* * *

Уроженец маленького островка говорил Фемистоклу, что у него никакой личной заслуги нет, что он только отражает на себе славу своего отечества. Фемистокл согласился с этим, прибавив:

— Будь я уроженцем твоего островка, я так бы и остался в неизвестности, все равно, как и ты; будь ты афинянином, ты тоже не достиг бы известности.

* * *

Один музыкант просил о чем-то Фемистокла, но для исполнения его просьбы тот должен был сделать что-то нехорошее.

— Слушай, — отвечал ему Фемистокл, — если попросить тебя при большой публике сфальшивить в пении, ты на это согласишься?

* * *

Сократу принадлежит немало изречений, достойных его глубокого ума и в то же время острых — иногда до игривости. Так, человеку, который просил у него совета насчет женитьбы, он ответил:

— Женишься, — раскаешься и не женишься — раскаешься.

* * *

— Через прорехи твоей одежды сквозит тщеславие! — говорил Сократ основателю цинической философской школы Антисфену.

* * *

«Хорошие люди едят для того, чтобы жить, а худые живут для того, чтобы есть», — изречение, которое Сократ часто повторял.

* * *

Однажды Платон упрекал своего великого учителя за то, что тот сделал у себя за столом, в присутствии других, выговор кому-то из друзей Платона.

— Если так, то и тебе бы лучше подождать мне выговаривать, пока мы останемся одни, — ответил Сократ.

* * *

Какой-то грек, большой говорун и пустомеля, попал в Скифию, где над ним все смеялись.

— Вы, скифы, — убеждал он их, — должны относиться ко мне с почтением: я родом из той же страны, где родился Платон.

— Коли хочешь, чтоб тебя слушали без смеха, говори, как Платон.

* * *

Знаменитая в своем роде Ксантиппа, супруга Сократа, в присутствии которой философ принял из рук палача чашу с отваром цикуты, залилась при этом слезами и вопила о том, что ее муж погибает невинный.