Остров без пальм

— Не знаю, получим ли. Это тебе лучше у профессора спросить.

— Обязательно спрошу, — Витька немного помолчал, глядя в воду под собой. — Спасибо тебе, Ксюх!

— На здоровьице! — откликнулась я. И мельком подумала, что даже от Витьки слышать такие словечки приятно. Конечно, если то же самое сказал бы Роман… То есть, если бы вот так же поплавать с ним… Но об этом лучше было не думать.

— Не-е, в банку я сажать их не буду, жалко. Лучше уж так, — Витька с уханьем плеснул в меня водой, и волна под его ладонью на секунду-другую металлически поголубела. Я ответила однокласснику тем же.

— Класс! — он энергично задрыгал в глубине ногами, родив светящееся облако, я тут же последовало его примеру.

— Разве не чудо? — мои руки циркулем описали круг, и я оказывалась в огненном обруче.

— И я так хочу! — Витька повторил мой пируэт. Мы танцевали и ныряли, глотали от смеха воду, и море потакало нам, как расшалившимся щенкам, послушно включая и гася глубинное электричество. Кто сказал, что сумасшествие не заразно? Минут на десять мы с Витькой точно спятили. И настроение мое вновь совершило странный кульбит, из полной безнадеги переметнувшись в нечто прямо противоположное. Может, и в самом деле, я еще не слишком далеко убежала от Глебушки?

Вдоволь наплававшись, мы выбрались на берег. Одевшись, взбежали на Слоновий холм. Земля тут же обрела вид равнины. Впереди море, позади суша, но существенной разницы не ощущалось. За нашими спинами мерцали сотни и тысячи далеких лампочек, прямо перед нами море фотографировало звездное небо со всеми его звездами, туманными загадками и млечными причудами.

— А вы, правда, клинок скифский нашли?

— Ага. Какой-то особенный. Борьсаныч потому и вызвал профессора. Даже в Москву телеграмму отправляли. Какая-та у них мудреная гипотеза о здешних поселениях наклевывается.

— Тебе это и впрямь интересно?

— Ну… — Витька пожал плечами. — Сначала было не очень, а потом, как наслушался разных историй, тоже загорелся. Может, на самом деле, пойду в археологию. Я ведь люблю историю, а археология — почти то же самое. Только не по учебникам, а по-настоящему. Потому что восстанавливает то, о чем уже не помнят. Правильно кто-то сказал: человечество быстрее забывает, чем узнает.

— Здорово!

— Вот и мне понравилось. Мы ведь потому и воюем, что забываем все на свете. И войны минувшие, и катастрофы экологические. Вот и повторяем одни и те же ошибки. Куда-то спешим-рвемся, а позади оставляем сплошные руины. Какой же это на фиг прогресс? Крем с пирожных слизываем и на пол бросаем…

Я даже головой мотнула. Так непривычно и ловко Витька все это сформулировал. И ведь укладывалось в одну ровную цепочку. Археология, история, нежелание людей помнить свои корни… В самом деле, зачем нам космос, если мы вырубаем леса и осушаем реки? Неужели, чтобы на новых планетах заниматься той же ерундой?

Заслышав звук мотора, я обернулась. Где-то далеко-далеко ползла по невидимой дороге этажерка из огней. Чуть покачиваясь, она прожигала тьму, кусками выхватывала степное пространство. Что-то зловещее почудилось мне в этом неуклонном движении.

— Вроде ночь, все спят, а они едут и едут куда-то, — угадал мою мысль Витька.

— Они не едут, они нас ищут.

— Думаешь, это Бизон?

— Не он, так его пристяжные.

Витька засопел. Потом неожиданно взял меня за руку.

— Ты это… Не переживай. Все перемелется.

— Ага, и это пройдет, и то и другое.

— Умная, — оценил Витька.

— Мама говорит, умным в жизни приходится несладко.

— Ну, это не повод, чтобы расти глупыми. И потом — это очень умным тяжело, а просто умным нормально.

Я хмыкнула. Все-таки забавный тип — этот Витька. То грубый, то смешной — успокаивать вот пытается, в «просто умные» записал…

Неожиданно мне подумалось, что таким, как Витька, легко верить. Пожалуй, из всех моих одноклассников он оказался самым надежным. Дважды ведь бросался мне на выручку. Может, и правильно, что он отправился за нами следить? Не эта бы драка, я так и ходила бы за Романом слепым цыпленком. Или слепой цыпленок — это не так уж плохо? Во всяком случае, не хуже страуса, прячущего голову в песок. А мы ведь все прячемся и зарываемся. Чем старше — тем глубже. Посмотреть на нас из космоса, так получится планета, населенная песчаными страусами. Или слепыми цыплятами…

Тряхнув головой, я неожиданно начала рассказывать Анциферову обо всем, что случилось с моей семьей. От начала и до конца. Он не перебил меня ни разу, только время от времени стискивал мои пальцы. А я говорила и говорила, сдуваясь, словно проколотый шарик. Избыток воздуха меня душил, и с каждым сказанным словом мне становилось легче.

— Вот, значит, почему вы поселились на этом «Титанике», — проговорил он.

— «Варька» не «Титаник».

— Само собой… — Витька невесело улыбнулся. Мне показалось, он о чем-то задумался. Ухо, за которое дернул его Роман, покраснело и стало вдвое больше, и оттого вид у Анциферова стал совсем нелепый. Ван Гог не Ван Гог, но тоже нечто особенное.

— Да не грузись! — я легонько толкнула его плечом. — Как-нибудь выкрутимся.

— Как-нибудь, конечно, — он покорно кивнул.

— Давай лучше желания загадывать, — предложила я. — Вон, сколько звезд созрело. Точно черешня на дереве. Дождемся, когда упадет какая-нибудь, и загадаем.

Мы задрали головы и задержали дыхание. Звезды приняли нашу игру и лучами что есть моченьки вцепились в бахрому неба. Мы ждали, а они не падали. Мы мучились без кислорода, а они насмешливо помаргивали и продолжали держаться. И только когда не дышать стало совсем невозможно, небо сжалилось. Я порывисто вздохнула, и тут же сработала невидимая кнопка. Первая огненная стрела стремительно перечеркнула небо, за ней последовала вторая, и звезды посыпались градом…

* * *

Оставаться в палатке Романа — пусть даже под охраной бдительных богомолов — было, конечно, невозможно. Витька уговаривал нас задержаться, но ему все равно нужно было отправляться на раскопки, и, дождавшись на рассвете ухода студентов, мы с Глебом тихонечко улизнули из лагеря. Симпатичная кашевариха с васильковыми глазами — та самая Катька, конечно, все видела, однако без лишних слов нагрузила нас изюмом и черносливом, добавила пару бутербродов с сыром.

— У тебя красивые глаза, — сказала я ей на прощание. «Красивые глаза» жалобно моргнули. Они не ожидали от меня таких слов, как мы не ожидали от девушки подарочного пайка. Во всяком случае, я поняла, что мы с ней вовсе не враги. Скорее уж друзья по несчастью.

— Спасибо! Чернослив я обожаю. — Глеб первый протянул девушке руку, а после теплую ладонь васильковой кашеварихи осторожно пожала я…

Наш матрас остался на корабле, но расхрабрившийся Глеб уверил меня, что запросто доплывет до «Вари» без всяких дополнительных плавсредств. И он, в самом деле, доплыл. Я почти не помогала ему. Море, прозванное когда-то Меотидой, обошлось с нами ласково и волнами в лицо не плескало. Но еще больше помогли дельфины. До корабля оставалось не более полусотни метров, когда море вокруг вскипело от вертлявых черных тел, а воду справа и слева стали резать острые плавники.