Остров Локк

– Сэр, – только и мог выговорить он, – сэр…

Мы дали ему поесть и выпить воды. Это был Робертсон, один из матросов с “Дуката”. Из его сбивчивого рассказа мы узнали, что для него и ещё троих товарищей по несчастью жизнь на Большом острове стала невыносимой. Пятеро охотников во главе со Стивом каждый день заставляли их работать – от восхода и до заката солнца, всё светлое время суток. В полдень делался небольшой перерыв на обед, который с большим трудом можно было назвать обедом, так ничтожны оказывались выдаваемые порции еды. Положение спасали лишь фруктовые деревья, в изобилии росшие на острове. Джоб, Джейк, Даниэль и Робертсон, имея всего лишь два топора, валили деревья, разделывали стволы на куски равной длины и стаскивали на ими же расчищенную площадку у самого края леса, недалеко от родника. Здесь они выстроили небольшой форт, сруб размером восемь на восемь ярдов, без дверей, с четырьмя узкими окнами. Во время работы за ними постоянно наблюдали двое охотников, сменяющие друг друга. Они были вооружены шпагой и абордажной саблей, привезёнными с корабля. На ночь их заставляли протискиваться в узкие окна внутрь форта и там оставляли на ночлег – чтобы не сбежали. Хотя у них, изнурённых до крайности, вовсе не было сил для побега.

Иногда одного из них, опять же под присмотром, отправляли на поиск и ловлю молодых черепах, появляющихся на мелководье. Робертсон сейчас именно этим и занимался. На вопрос, где же его надсмотрщик, он ответил, что это Глэг, единственный из тех пятерых выказывающий сочувствие матросам. Именно он помог Робертсону выставить сигнал, а сам вместо него отправился вдоль по берегу за черепахами.

План, предложенный Глэгом Робертсону и другим матросам, заключался в следующем. Если мы согласимся взять к себе на остров пятерых человек, то вечером Глэг возвращается к Стиву один, без Робертсона, и сообщает, что они поймали огромную черепаху. Затем он забирает с собой остальных матросов, чтобы они помогли её принести, и с ними возвращается к нашему плоту. Если же кто-то из охотников из любопытства отправится вместе с ними, то его на пути свяжут и будут держать, пока все не поднимутся на плот.

План был понятен и прост, и мы с Бэнсоном, переглянувшись, сразу же согласились. Мы подождали несколько часов и вечером приняли к себе пятерых человек – четырёх исхудавших, обросших матросов и маленького, опрятного, с быстрым остреньким взглядом Глэга. Он, едва ступив на плот, отцепил от пояса абордажную саблю и, встав на одно колено, протянул её мне. Меня неприятно смутил этот излишне театральный жест, но по выражению лиц остальных я понял, что это было оговорено заранее.

Пока мы плыли назад, на удаляющемся берегу не показался ни один человек.

Конечно же, с нашей скалы за нами пристально наблюдали, и, когда плот ткнулся в край причала, возле него уже стояли все: Нох, опустивший мушкет прикладом в песок и сжавший ствол маленькими сухонькими ручками (кончик ствола мушкета был выше его лысой макушки), вбежавшие на доски причала Малыши, взявшиеся за руки, и стоящие поодаль Эвелин с Алис, топчущийся рядом с ними долговязый, нескладный мистер Бигль. Недоставало лишь Мэри Бигль, но она, без сомнения, хлопотала на кухне.

Гостей тут же, на берегу, усадили на скамью, и опытный в обращении с бритвами Бэнсон взялся за их волосы и бороды. Отдавали последний свой жар угли под котлом с горячей водой, были приготовлены мыло, пресная вода, холсты и полные комплекты чистого белья.

Новые жители нашей Маленькой Англии, преобразившись, поднялись по лестнице на террасу, где их поджидал сюрприз. Забавно и грустно было видеть, что они просто онемели, когда увидели приготовленный для них стол. Суп со свиными рёбрышками, исходящие паром холмики риса в озерцах соуса с поджаркой, окорок, рыбный пирог, компот, свежий хлеб, ром в стаканчиках.

Спать им отвели в той самой пустующей комнате.

Утро следующего дня было весёлым и шумным. Новым жителям показывали бочки с провиантом, запасы вяленой рыбы, штабеля кирпичей. Всё приводило их в изумление и восторг. Робертсон, например, решительно отказывался верить, что всё увиденное им – дело наших рук.

После завтрака я попросил всех остаться за столом и сообщил о своей идее – каждый день, в полдень, в тихую и безветренную погоду зажигать на вершине скалы большой костёр, в который подсыпать угля, чтобы к небу поднимался чёрный столб дыма. Даже если наш остров лежит в стороне от караванных путей, рано или поздно этот сигнал заметит какое-нибудь случайное судно.

Нужно было видеть, какой радостью засветились лица моих друзей!

Воодушевление было так велико, что не только женщины, но и мистер Бигль отправился поднимать на вершину скалы дрова и уголь. Я же перед тем, как отправиться вместе со всеми, спрятал оружие под замок в арсенал – всё, кроме своей зелёной Крысы.

Раз за разом мы поднимали наверх маленькие вязанки, пока дров не набралось достаточно, чтобы разложить большой костёр. Я достал своё увеличительное стекло, поймал им солнечный лучик – и через минуту огонь заскользил по дереву. Быстро набросав сверху куски угля, мы стали поодаль, радостно наблюдая, как вверх поднимается действительно густой и высокий столб дыма.

Вдруг за нашими спинами раздался крик кого-то из мальчишек:

– Смотрите, плот!

Я взглянул вниз, на озеро, и увидел, что наш плот с двумя людьми на нём направляется к выходу в океан.

– Кто это? – послышался чей-то тревожный голос, и тут же стало ясно, кто:

– Глэг! И Даниэль!

Страшное предчувствие сдавило мне грудь. Обдирая о камни колени и локти, я кинулся вниз, к пещере. Кто-то так же стремительно спускался за мной следом.

– Миссис Бигль! – закричал я издали. – Здесь были Даниэль и Глэг?

– Эти новые матросы? – она повернулась ко мне от плиты. – Вот совсем недавно были. Ушли к озеру.

Что было духу я побежал к арсеналу. Дверь цела, замок на месте. Скорее, скорее проверить! Трясущимися руками я отпер дверь. Оружия не было! Ни ружья, ни мушкета, ни пистолетов. Исчезли и бочонок с порохом, и шпаги. Стена со стороны комнаты близнецов была проломлена. На развороченных кирпичах лежал, поблёскивая натёртым кончиком, тяжёлый лом.

В голове у меня гудело. Медленно переступая ватными ногами, я вернулся к миссис Бигль и, тяжело ворочая языком, спросил:

– Они несли что-нибудь?

– Большой тюк одеял, – растерянно смотрела на меня старушка. – Сказали, что вы, мистер Том, распорядились просушить…

Эвелин подхватила меня под руку и помогла сесть на скамью у стола. Все молча столпились вокруг. Помню, что в этот миг я испытывал отчаянный стыд за свою слабость, но пересилить её не мог.

Тихо удалившиеся куда-то Джоб, Джейк и Робертсон вернулись и подошли ко мне. Левые руки у всех троих, повыше запястий, были почему-то перевязаны. Я удивлённо поднял на них глаза. Робертсон протягивал мне какую-то сразу напугавшую меня вещь. Усилием воли я заставил себя собраться, всмотрелся и понял, что этот предмет – кусок белой ткани, мокро расцвеченный тремя пятнами крови.

– Мистер Том, – дрогнувшим голосом произнёс кто-то из них. – Клянёмся кровью. У нас нет больше способа заверить вас в том, что мы не знали о затее Глэга и Даниэля.

Повисла тишина. Мгновение, другое я сидел, уставившись на этот бело-красный лоскут, затем вскочил, выхватил его у Робертсона и бросился к дальней площадке пещеры. Там я вскинул его вверх и закричал вслед удаляющемуся плоту:

– Стив! Глэг! Даниэль! Вы пролили эту кровь! Это вы!

ВОЙНА

Плот остановился у обгорелых останков корабля, навстречу к нему от острова шла шлюпка. Вот уже вместе они двинулись в нашу сторону. Сначала я не обратил внимания на маленькую деталь, делающую эту и без того страшную картину просто зловещей. Её увидел Нох.

– Так я и думал, – сказал он вдруг, протягивая мне подзорную трубу. – Флаг, мистер Том!

Я ещё раз посмотрел на недобрую флотилию и всё понял. Над шлюпкой, на верхушке короткой мачты вяло шевелился чёрный флаг. В середине на нём были нашиты вырезанные из белой материи человеческий череп и две скрещенные кости.