Остров на краю света

– У некоторых из нас есть небольшие способности, – так же охотно сменил тему ее напарник, – Магов держат в другом месте. А здешние одаренные могут крайне мало… но некоторые знают заклинания домашней уборки. Вот как раз Поль умеет наводить чистоту. Он приходит раз в месяц, и после всё сияет как новое. А мы стараемся к его приходу приготовить разной вкусной еды, это заклинание забирает у Поля все силы. Еще не жалеешь, что не попала к нему?

– Сейчас пожалею, – шутливо пригрозила Силь, и неожиданно для себя самой призналась, – у меня тоже есть крохотный дар. Я вижу ауры… и могу рассмотреть самые сильные всплески чувств. К примеру, Грэхем… уходя отсюда был весьма раздосадован и почему-то светился сарказмом.

– Он мстителен? – помолчав, осведомился помрачневший Эст.

– Не сказала бы… скорее, ему нравится управлять людьми, а для этого нужно знать их слабости и пристрастия. И вот получать всяческие сведения он любит и никогда не скупился на их оплату. А чего тебе бояться?

– На самом деле – нечего. Но есть одна тонкость, любую информацию можно преподнести так, как тебе выгодно. А я, попав сюда, был немного не в себе от резкого поворота своей жизни и легкомысленно рассказал о своих бедах первому встречному. Точнее, первому напарнику. А тот оказался болтуном, поднимавшим себе авторитет разглашением чужих тайн. И теперь моя история известна здесь всем… думаю, Грэхему не составит труда однажды до нее докопаться.

– И как он тебе навредит? – озадаченно нахмурилась Силь.

Подумала и вскоре нашла единственный способ, подходящий по характеру и целям бывшему герцогу.

– Думаешь, расскажет мне, чтобы припугнуть?

– Ты и сама так считаешь.

– Тогда расскажи сам, чтобы я могла судить непредвзято.

– Ты выражаешься как дознаватель, – невесело усмехнулся Эст.

– Открою секрет, я пять лет изображала жену герцога, и еще год – его личного секретаря, поэтому пришлось присутствовать на судах и писать приговоры, – спокойно пояснила Силь, вдруг поверив, что этот мужчина ни с кем не станет делиться ее откровениями.

– Так он герцог… – мгновенно сделал правильный вывод ее случайный напарник. – тогда понятно, откуда такая спесь. И чего ему не жилось на воле? Впрочем, не мне судить. Я тут за убийство собственной жены.

Неожиданно.

Силь невольно насторожилась и тотчас опомнилась. Убийства бывают разные. Вон про Грэхема тоже можно сказать, что убил жену, нечаянно подтолкнув к безумному побегу. Ведь всем понятно, что ничего хорошего из этого бы не вышло. Никто из изнеженных знатных дам не пройдет ночью по совершенно незнакомому, полному опасностей пути. Тем более в бальных туфельках и пышном платье.

– Похоже, жизнь тебя сильно била… – хмуро признал Эст, – обычная знатная дама уже бежала бы отсюда во всю прыть.

Узница лишь пожала плечами, вот тут он прав. Ей хватило в жизни и унижений и работы и лживого подобострастия придворных, чтобы нарастить броню. Только в сердце до последних дней жил робкий и наивный огонек святой веры во взаимную любовь. Огонек, ради которого она была готова на любые трудности и испытания. Теперь даже вспоминать смешно и горько, насколько слепой и безрассудной была та вера.

– Начать придется немного издалека, – наконец решился Эстебан, – от родителей мне перепал титул, небольшие способности и хорошее образование, но не досталось состояния. Его хватило лишь старшим братьям. И потому к двадцати двум годам я поступил на службу в городской суд и начал сам зарабатывать деньги. Сперва был простым писцом, но уже через год стал дознавателем. Поначалу младшим, потом главным. К этому моменту я смог с помощью родителей купить небольшой домик в хорошем месте и неожиданно для себя стал считаться завидным женихом. Меня засыпали приглашениями на балы и приемы, прелестницы вешались на шею как амулеты, их матушки и свахи наперебой расхваливали невест и удобства семейной жизни и я невольно им поверил. И вскоре уже шел к храму под руку с прелестным созданием и думал, что это путь к счастью.

Бывший дознаватель мрачно усмехнулся и ушел за чайником. Некоторое время возился, заваривая душистые травы и нарезая сухую пастилу, потом разливал его по кружкам и медленно пил.

Силь его не торопила, тихонько жевала почти забытое лакомство тех времен, когда они с Мэри жили в небольшом приморском городке. Только там пастила чаще была из абрикосов и дынь.

– Первые годы все было замечательно, я работал, стараясь принести домой побольше денег, она хозяйничала. Вернее, командовала слугами. А они ее боялись, как огня, но тогда я не придавал этому значения. Даже радовался, дурак. Первый удар нанесла преданная кухарка, служившая мне с первых дней самостоятельной жизни. Ядвига вышвырнула женщину из дома, обвинив в воровстве. Я в тот момент уезжал по делам и не сразу заметил, что на кухне сменился повар. Зато вскоре, подписывая счета лавочников с изумлением узнал, что мы стали есть втрое больше. Разумеется, я спросил жену в чем дело, но в ответ Ядвига закатила истерику. Пустую, глупую, и очень шумную. Со слезами, битьем посуды и нелепыми обвинениями в скупости. Пришлось отступить… однако я уже был не наивным юношей, а опытным дознавателем, видевшим такие истерики по пять раз на дню, а иногда и больше. И точно знал, нет дыма без огня. Первым делом я нашел кухарку и тайно отправился к ней. – «Я вам очень сочувствую, – сказала эта мудрая женщина, – однако доносить не стану. Да и не поверите вы словам. Лучше вернитесь домой тайком, как пришли сюда, но никого в это дело не посвящайте. И проверьте свои амулеты. Не знаю, как, но леди Ядвига всегда точно знает о вашем приближении еще за полчаса».

Эст желчно ухмыльнулся своим воспоминаниям, допил чай и отставил кружку.

– Она во всем оказалась права, старая служанка. В запонках и булавках, подаренных мне любимой женой, были маячки. А в моем доме, куда я пробрался, не замеченный никем, буйно веселилась толпа почти незнакомых мне людей. Гремел литаврами оркестр, реками текло крепкое вино, столы ломились от блюд, каких при мне никогда не подавали. А моя в стельку пьяная жена, повиснув на шее крепкого сыночка градоначальника, танцевала нечто совершенно непотребное. У меня был с собой боевой жезл… все мы носим такие на всякий случай. Я и шарахнул… по люстре.

– И многих убил? – деловито справилась Силь, представив себе падающую на головы гостей огромную люстру тронного зала замка Тарве.

– Никого, – изумленно уставился на нее напарник, – заряд был ледяным, а люстра – со свечами. Просто окатило всех горячим воском и градом. От визга и воплей у меня чуть уши не оторвало, а Ядвига успела выхватить из-за пазухи флакончик и сделать глоток. Всего один… чтобы уже через несколько секунд стать трезвой как стёклышко и злой, как бешеный лешак.

– Значит, все же боялась, – сделала вывод Силь. – Интересно, чего?

– Развода. – хмыкнул Эст. – Мне стоило доказать ее неприличное поведение, чтобы отправить жену восвояси. Я так и хотел поступить… но вгорячах разогнал всех пьяных гостей, музыкантов и продажных слуг заодно, не слушая воплей жены и звона бьющейся посуды. Решимости мне добавляла ее мелочная подлость, Ядвига старалась бить дорогой фамильный фарфор, попутно уничтожая самую изысканную еду. К тому моменту, как последний лакей выскочил из дома, я успел опомниться и взять себя в руки. Скрутил жену и запер в спальне, закрыв прежде ставни на окнах на замки. В тех местах частенько бывают сильные ветра и принято защищать стекла от летящего мусора и песка. А потом сел перекусить, обдумывая попутно план действий. До меня слишком поздно дошло, как зря я поспешил. Нужно было посадить в кустах взвод городской стражи и понятых, пригласить лекаря и мага, они бы составили протокол. А без этого мои обвинения не имели никакого веса против слов жены, умевшей отрицать очевидное. Но к утру я все же начал действовать, хотя скажу сразу, все было напрасно. Никто не признавался, жена сумела выставить себя безвинной овечкой, попавшей ревнивому мужу под плохое настроение. Прокисшая еда к утру пахла так мерзко, что пришлось нанять служанку и заставить все выкинуть. Добился я лишь одного, предупредил всех лавочников, что не буду платить за товары, заказанные не мной лично. Хотя и тут опоздал, мой счет был почти опустошен, как и тот, неприкосновенный, где хранилось приданое Ядвиги. А ее родные прямо заявили, что без денег блудливую дочку не возьмут. Я не слишком подробно объясняю?

– Нет, – поспешила успокоить Силь, – так и нужно, чтобы картина стала ясной.

– Ну если что, одерни, – похоже ему и самому нужно было выговориться. – Так прошло несколько дней. Новая служанка была крепкой, мускулистой женщиной, не боявшейся никаких угроз. Она до этого работала в трактире и умела постоять за себя. Ядвига пыталась ее запугать, потом подкупить, но я успел отобрать у жены все ценное и запереть в сейф, так как заметил признаки новой беды. Мою супругу начинало накрывать запойной тоской. Она правдами и неправдами пыталась добраться до погреба, где осталось еще несколько бутылок вина, стащила у кухарки ликер, купленный специально для варки помадки. И наконец попробовала пить духи. Мне пришлось все спрятать в тайник, поселить Ядвигу в небольших комнатах на мансарде и запирать, уходя на работу. Это было черное время, но я уже договорился с обителью, лечившей безнадежных пьяниц и собирался отвезти ее туда. Однако мои планы так и остались пустыми разговорами. Меня вызвали в дальний поселок на проведение судебного дознания, и пришлось оставить Ядвигу взаперти. Служанку она ненавидела, швыряла в нее всем подряд, и та в ответ отказывалась с ней возиться. Лишь еду ставила в специальный ящик. Погода была мерзкой, дороги развезло и вернулся я лишь на третий день. Во дворе было полно народу, рыдали одетые в траур родители жены, а меня поджидала стража с приказом доставить в тюрьму. Вот с тех пор я узник.