Остров Невезения

Ближе к Лондону движение оживилось, серых невзрачных строений — больше, зелёных лугов — меньше. На уличных дорогах пригорода нашему автобусу стало тесно. Вынужденно замедленная езда позволяла разглядеть улицы и прохожих. Кварталы старых строений из тёмного кирпича, конторы и лавки мелкого бизнеса с незатейливой рекламой, очень напоминали мне Бруклин. Но на этих более тесных и старых улицах наблюдался иной, не американский ритм и настроение. Так мне показалось из автобуса, в моём состоянии.

Центральная часть Лондона вокруг вокзала Виктория отличалась от жилых кварталов окраин. Здесь, помпезная архитектура и уличный ритм вполне соответствовали старой имперской столице. Но общая атмосфера всё же отличалась некой манерной отсталостью от Европы и Америки.

Наш польский автобус прибыл на вокзал Виктория, но припарковался и высадил нас не на автобусном терминале, а в укромном месте между железнодорожным и автобусным вокзалами. Нетрудно было заметить суету среди встречающих и догадаться о регулярных, мелких контрабандных передачах-доставках.

Не имея ни пенса местных денег, мы отыскали ближайший обменный пункт. За сотню американских долларов каждый получил всего по 57 местных фунтов. Перейдя на железнодорожный вокзал, с намерением оставить там сумки, мы оказались в большом торговом пассаже, отыскать в котором камеру хранения не так просто. Поднялись эскалатором на второй этаж и среагировали на указатель к Мак Дональдс. Нужно было оглядеться и собраться с мыслями. Мой попутчик и потенциальный одноклассник по колледжу, остался за столиком, а я отправился за стандартными порциями американского массового питания.

Эта вокзальная кормушка — место очень людное, и наблюдение за окружающими давало некоторое представление о том, куда мы приехали. Потребив продукт и сосредоточившись на первоочередных задачах, мы отправились к камере хранения, где за одну большую ячейку для двух наших сумок, пришлось скормить автомату пять фунтов. Спустившись в основной зал, я ознакомился с телефонами, они требовали монеты или карточки телефонной компании. Пришлось купить карточку. Там же я получил консультацию о разновидностях местных телефонных компаниях, об их телефонах и карточках. Мне продали за пять фунтов карточку, которая наиболее широко применима. Получив какие-то советы, я с благодарностью отметил терпимость и вежливость всех, кого я о чём-либо спрашивал.

Телефон, после набора лондонского номера, издал сигналы вызова, но не привычные продолжительные гудки, а короткие, прерывистые. Я воспринял это как островную шутку-заморочку для гостей.

На прерывистые звонки ответила жена нашего приятеля, сообщила о его отсутствии, но дала его мобильный телефон. Этот телефон ответил, и я мог слышать не только нужного мне человека, но и шум питейного заведения. Он коротко пояснил суть мужского мероприятия, в котором был очень занят, и назвал станцию метро, где готов нас встретить.

Если бы мы обратили своё внимание на адрес колледжа, которому мы оплатили своё обучение и проживание, то кто-нибудь подсказал бы нам, что это совсем недалеко от станции Виктория. Упомянутый земляком паб, шум которого я отчётливо расслышал, уже увлёк нас в иное направление. Произошёл первый сбой в программе нашего обучения.

Замешкавшись в центральном зале вокзала в поисках выхода к станции метро, мы оказались объектом внимания пышнотелой цыганки. Она деловито приблизилась к нам и не попросила, а настоятельно посоветовала дать ей пару фунтов.

Я уже начал осознавать, что полученные мною 57 фунтов за сто долларов, это ничто в условиях Лондона. Зрело подозрение, что это далеко не последний британский сюрприз, заготовленный для прибывающих сюда гостей. Своим обращением мадам затронула больную тему.

— Честно говоря, мне не нравится ваша идея, мадам, — ответил я ей.

— Тогда дай хотя бы фунт! — невежливо советовала она мне.

— Скажи, пожалуйста, почему я должен дать тебе фунт, а не ты мне?

— Потому что у тебя есть деньги, ты мафия, — уверенно заявила она, — вон какая цепь у тебя на шее.

Это была забытая серебряная цепь, сделанная приятелем в ювелирной мастерской и подаренная мне перед отъездом, с просьбой выяснить, как его грубоватое ювелирное изделие оценится в краю далеком. Её уверенное заявление о моих мафиозных материальных возможностях сконфузило меня. Первой мыслью было снять и отдать ей эту цепь. Приятель стоял рядом и посмеивался над нашими дебатами об отмывании двух фунтов. К нему она не приставала и не просила подать ей.

— Извини дорогая, ты меня с кем-то путаешь. Попроси своих пару фунтов у кого-нибудь другого, вокруг полно народу.

Не дождавшись её реакции на мой отказ, и не желая продолжать этот дурацкий разговор, я поспешил удалиться, но вдогонку снова услышал от неё что-то о мафии. Мой попутчик стал называть меня цыганским бароном, а меня понесло в больную тему о мафиозно-бюрократической форме государственного правления в Украине и своей абсолютной непричастности, неудачности, неприкаянности…

Мы вышли на улицу в противоположную сторону от станции метро и даже запамятовали, куда вообще направлялись. Среди пешеходов я заметил неторопливо гуляющих двух бобиков, то бишь, местных полицейских. Эти должны всё знать, — подумал я. Один из них оказался не очень, но всё же чёрным. Я обратился к ним, и молодой, улыбчивый, чёрный полицейский охотно отозвался.

— Не подскажите, где здесь ближайшая станция метро?

— Противоположный выход из вокзала, — показал он направление.

— А вы не знаете, где находится Волтомстоу центр?

— Да, знаю. Вы как раз отсюда сможете по линии метро Виктория, в восточном направлении, без пересадок доехать до этой станции, она конечная.

— А пешком туда добраться можно?

Мой вопрос развеселил их.

— Нет, это слишком далеко для пешего перехода. Откуда вы?

— Из Украины, — коротко и неохотно ответил я.

— Ага! Динамо Киев? — весело отреагировали оба полицейских. — Как давно вы в Лондоне?

— Часа три, как пересекли канал.

— Добро пожаловать в Соединенное Королевство! — пожелал нам дружелюбный бобик, и снова указал, как пройти к станции метро.

Спустившись в неглубокое метро, вспомнили о другой станции, где нас обещал встретить земляк. Отыскали на карте нужную линию, станцию и обратились в кассу. Там я просто назвал станцию, и мне ответили, сколько это стоит. Билетики в виде бумажных карточек с магнитной полосой оценивались по два с чем-то фунта. Машинально переводя эти суммы в украинские денежные единицы, мы получали опустошительные для нас результаты. Взглянув, как другие пользуются этими карточками при прохождении к поездам, мы также вставили свои карточки в щели пропускного турникета, прошли сквозь и получили карточки на другой стороне турникета. Процедура показалась нам странной, как и многое другое.