Остров острых ощущений

– Он за год знал, что умрет? – спросил старший брат.

– Больше, – ответил настоятель. – И готовился к смерти. Остров выбрал… Сказал, что эти места под воду уйдут, а потом снова поднимутся. И монастырь наш тоже окажется на острове – то, что останется от него. Поэтому и крест каменный стал точить, и плиты каменные завещал положить. Чтобы остались они на века.

Старая нянька испросила разрешения остаться в монастыре до тех пор, пока не пробьет ее смертный час. Будет убирать, стирать, готовить – все, что скажут. Несмотря на то что монастырь был мужской, настоятель кивнул. Возможно, в память об Алексии, который написал все иконы для монастырской церкви.

Глава 18

Мы уже собрались рассаживаться по машинам после сытного ужина, обеспеченного Иваном Захаровичем (планировалось ехать на двух джипах), но кто-то из прислуги позвал к телефону Виталю как первого помощника Сухорукова. Самого шефа напрямую не беспокоили – как правило, Виталя решал, кого соединять с патроном, а с кем разбираться самому. Чаще всего он именно так и делал или переключал на стоящих ниже его самого в иерархии созданной Иваном Захаровичем империи. Случалось, Иван Захарович брал трубку сам – но это или когда он пребывал в прекрасном расположении духа, или, наоборот, – в состоянии дикой ярости. А сколько он трубок разбил за свою жизнь… Средняя российская семья на их стоимость вполне могла бы прожить пару лет.

Виталя вскоре вернулся в «залу», как именовалась эта комната с огромным столом, за которым вполне можно было собрать батальон народу, и выражение лица у него было странным. Что-то явно случилось, и Виталя не мог найти решения. С ним, с его наглостью и самоуверенностью, такое случалось редко.

Иван Захарович тоже заметил, что с Виталей что-то не так, и рявкнул:

– Ну?!

– К вам приехал лесник, – сообщил он шефу.

– Какой еще лесник? Куда приехал? У меня пока еще даже леса нет! Так, небольшой участочек, примыкающий к даче… Кстати, а это мысль. Давно пора какой-нибудь лесок прикупить…

– Лесник приехал в ваш загородный особняк с каким-то важным сообщением. Заявил, что будет разговаривать только с вами лично. Ребята сказали, что он выглядит как-то странно… Ну как из прошлого века. То есть позапрошлого – девятнадцатого. Он из тех мест, куда мы собираемся.

Иван Захарович принял решение мгновенно.

– Все по машинам и в особняк!

Мы планировали ехать ночь, когда на дорогах мало машин. Мне удалось немного поспать после работы, и вообще я могу спать в машине. Тем более за руль мне садиться никто не предлагал. И без меня было кому вести. Для этого планировались два водителя, которые также будут выполнять роль помощников Витали во всех делах. Но когда же мы выедем теперь? И дорога займет больше времени. Ведь из загородного особняка Ивана Захаровича получится дополнительный крюк, которого можно было избежать, выезжая из городской квартиры.

Но раз этот странный лесник прибыл, с ним обязательно нужно поговорить.

Появлению неизвестного человека у дверей особняка Ивана Захаровича никто не удивился. Мы знали, что к нему, как в свое время к царю, а потом к Ленину, гонцы идут из разных мест, в основном с челобитными. Кое-кого я видела. Просьбы и сообщения могли быть самыми разнообразными. Но раз лесник из интересующих нас всех мест…

Это оказался крупный мужик с волосами почти до плеч, окладистой бородой и усами, возраст которого я определить не могла даже примерно. И в волосах, и в бороде имелись седые волосинки. Борода фактически лежала на груди. Хозяин явно ее любил и тщательно за ней ухаживал – или сделал это перед поездкой в город. Лицо было загорелым дочерна, обветренным, руки – рабочими. Костюм сидел на нем, как на корове седло. Похоже, что это был единственный костюм, который висел в каком-нибудь дальнем шкафу и использовался для выходов «в люди». Со времени покупки мужик сильно раздался в плечах. В целом он чувствовал себя в костюме и ботинках некомфортно. И в особняке Ивана Захаровича ему тоже было не очень комфортно. Но Ивану Захаровичу особняк теперь положен по новому статусу (как и фонтан, статуи, ангелочки и прочее), да и, надо отдать ему должное, Сухоруков в последние годы сильно полюбил комфорт. Вероятно, компенсирует недополученное в молодости «на северах».

Я не могу сказать, что лесник был толстым. Он был здоровым. Мощный сильный дядька, явно привычный к физическому труду при любой погоде. Могучий торс был результатом физических усилий (но явно не в спортзале на тренажерах), а не чрезмерного потребления нездоровой пищи.

– Здравствуйте! – сказал мужик, вставая с диванчика, обитого китайским шелком с попугайчиками. Ему бы сейчас очень подошло шапку в руках мять, а то он совершенно не знал, куда девать огромные лапищи. Рядом с диванчиком я заметила старый чемодан, немного облезлый по бокам. У моих родителей что-то подобное где-то на антресолях валяется с каким-то хламом, который они никак выбросить не могут. Один замок на чемодане закрыть не удалось, и он был перетянут ремнем.

Незваный гость осмотрел нашу разношерстную компанию, прибывшую с Иваном Захаровичем, но Сухорукова выделил сразу же. Иван Захарович поздоровался за руку с гостем, потом велел остаться Витале, нам с Татьяной и юристу. Остальным приказал «заняться чем-нибудь». Я точно знала, чем продолжат заниматься Пашка, патологоанатом Василий и археолог, очень удачно вписавшийся в эту компанию.

– Как вас зовут? – спросила Татьяна.

– Афанасий, – сказал мужик. – Лаврентьевич, – добавил он после некоторых размышлений и стал изучающе меня рассматривать.

– Вы ее знаете? – спросил Иван Захарович и показал на меня.

– Нет.

– Никогда не видели?

– Нет. А вы Юля?

Я обалдело кивнула.

– Откуда вы про нее знаете?

– Меня про нее предупреждали, – ответил гость и переступил с ноги на ногу. Ему было очень не по себе.

– Афанасий Лаврентьевич, а в чем вы обычно ходите? – спросила я.

Мужик непонимающе посмотрел на меня.

– Одеваетесь вы во что?

– Ну… это…

– У вас ваша привычная одежда с собой?

Афанасий бросил взгляд на чемодан. Понятно, из дома выезжал в привычном одеянии, переоделся перед походом в гости.

– Переоденьтесь в то, в чем вы будете чувствовать себя комфортно, – продолжала я. – И тогда мы все сядем за стол и поговорим.

Афанасий оглядел мой наряд.

Я была одета в джинсы, верх спортивного костюма и кроссовки. Точно так же была одета Татьяна. Интересно, какие наряды наших граждан Афанасий видел по пути сюда? Предполагаю, что если бы он увидел то, в чем у нас по Невскому проспекту ходят, то лишился бы чувств, несмотря на крепкий организм. А если бы увидел наряды супермегазвезды Артура Небосклонова… В особенности с перьями и стразами…

– Переоденьтесь в вашу обычную одежду, – повторила я. – Вам же не по себе в этом костюме.

Афанасий попытался возразить, но Иван Захарович мою мысль ухватил и кивнул Витале. Сухоруков тем временем вызвал одного из помощников, остававшихся в доме, и тот сообщил, что Афанасия накормили (я в этом не сомневалась), но есть тот согласился только на кухне. С трудом убедили подождать на диванчике – никак не хотел на него садиться, просил табуретку. От газет отказался, от телевизора тоже.

Когда Афанасий появился снова, я с трудом сдержалась, чтобы не открыть рот. Вероятно, так одевались русские крестьяне в восемнадцатом и девятнадцатом веках. На нем была домотканая рубаха и свободные порты. Рубаха была отделана тафтой [3] по подолу, по швам, по вороту. Точно такой же тафтой были отделаны по швам порты. Подпоясывался он веревкой, то есть двумя веревками – одна на порты, вторая на рубаху. Только на ногах оказались современные домашние тапки, выданные в особняке Ивана Захаровича.

3

Тафта – плотная шелковая или хлопчатобумажная глянцевитая ткань с поперечными мелкими рубчиками.

Я тут же вспомнила, как не так давно читала книгу одного историка, в которой он сетует на невозможность исследования древней русской одежды. Если предметы быта, украшения сохранились хотя бы частично (и это относится ко всем культурам, включая Древний Египет), одежда с древних времен не дошла. Что-то сохранилось на изображениях (причем, что удивительно, их оказалось больше среди записок иностранных путешественников), что-то на иконописных рисунках. Портретов в те годы делалось мало, как и всевозможных миниатюр. С одной стороны, осталось множество описаний древней одежды с названиями, с другой стороны, до наших дней дошли какие-то изображения одежды без названий. Поэтому полное исследование древней русской одежды невозможно.