Остров порхающих бабочек

Что касается круиза по островам, это был еще один счастливый день в жизни Евгении Анисиной. Потом она жадно их пересчитывала, словно скупой рыцарь, зашедший в свою казну и открывший сундук с золотыми монетами. Когда новых поступлений еще долго придется ждать и казне этой грозит оскудеть, главное наслаждение составляет любование уже накопленным богатством. Так и она вспоминала, в мельчайших подробностях, все, что так круто изменило ее жизнь, каждое мгновение, которым отныне следовало дорожить.

Вспоминала, с какой радостью встретила их команда яхты, словно родных. Причудливые острова, которые им довелось увидеть, лазурную воду, принимающую их в свои ласковые объятья. Потом они купались в гротах, где эта вода была уже гораздо прохладнее. Они с Аликом заплывали под самый свод, так, что рукой можно было коснуться нависшей над водой скалы. Однажды Евгению испугали летучие мыши, да так, что она чуть не захлебнулась соленой водой.

Алик тут же под нее поднырнул и вынес на своей спине из грота.

– Ну что ты, дурочка? – ласково сказал он. – Они не кусаются.

Потом он предложил поплавать в каноэ по мангровым зарослям. Евгения с опаской согласилась. Она слышала, что в манграх водятся змеи, но Алик ее успокоил: бояться, мол, нечего. Здесь столько туристов, и они так кричат, что все змеи давно разбежались, осталась лишь легенда.

Их яхта пришвартовалась у огромного понтона, представляющего собой плавучую базу. Здесь имелся весь необходимый набор удобств: душ, туалет, даже бар. Все далеко не новое, проржавевшее, но исправно функционирующее. В общем, Таиланд. Со стороны мангровых зарослей к понтону то и дело подплывали каноэ, в которые садились туристы, по двое или по трое. И отправлялись в плавание по гротам и манграм.

Опираясь на руку Алика, Евгения залезла в каноэ и, усевшись, расправила юбку так, чтобы закрыть ноги до самых ступней. Потом натянула до ушей огромную шляпу. Солнце жгло нещадно, без защиты запросто можно было сгореть. Они с Аликом приехали сюда в такое время, когда основная масса туристов еще только была на пути к понтону или изучала другие достопримечательности. Редкие каноэ, не мешая друг другу, плыли к манграм. У всех пассажиров в руках были фотоаппараты или видеокамеры или и то и другое вместе. Евгения вдруг вспомнила, что они с Аликом не сделали ни одного снимка, хотя бы на память. Ни одного!

Она давно заметила, что Алик избегает фотографироваться. Да и ей этого не надо. Хотя… Хотелось бы хоть что-нибудь, что напоминало бы об этих счастливых днях. Но смартфон, как всегда, остался в сейфе.

Едва каноэ подплыло к скалам, и в их густой сиреневой тени стало гораздо прохладнее, лодочник затянул:

– Ой, мороз, моро-оз!

Евгения вздрогнула. Алик рассмеялся:

– Наших здесь столько, что ты почти у себя на родине. Сейчас ты услышишь все, чему его научили соотечественники.

Лодочник допел про коня и указал на причудливый сталактит, свисающий со скалы почти до самой воды:

– Пи…а!

Евгения покачала головой. Хорошее начало! Махнув веслом в другую сторону, чтобы привлечь внимание своих пассажиров, таец с таким же энтузиазмом доложил:

– Сиськи!

Скала по форме и в самом деле напоминала женскую грудь. А лодочник все не унимался. Мотнув подбородком вверх, он прокомментировал очередной причудливый нарост на скалах:

– Голая баба!

– Слушай, ты бы заткнулся, – не выдержал Алик. – Все-таки с нами дама.

Лодочник глянул на него с недоумением: что не нравится большому белому господину? И, ткнув пальцем влево, радостно сказал:

– Еще одна пи…а! – И смачно добавил: – С яйцами!

– Господи, кто ездит в Таиланд?! – в ужасе спросила Евгения. – Одни братки, что ли? Водители-дальнобойщики? Бомбилы? Почему они учат аборигенов этой пошлости? Надо срочно сказать парню что-нибудь хорошее! А то мне стыдно! Слышишь? – улыбнулась она лодочнику. – Чехов. Достоевский.

– Это плохие слова, – мгновенно нахмурился полиглот. – Нельзя.

– По какому принципу он их, интересно, сортирует? – удивилась Евгения.

– Если смеются – значит, хорошие слова, – улыбнулся Алик. – Делают серьезные лица – плохие. Тайцы как дети.

– Как бы сделать так, чтобы наш гид замолчал?

– Боюсь, никак. Мы подплываем к манграм. А там много чего висит, в форме «чилена», – насмешливо передразнил Алик.

– Чилен! – радостно подхватил лодочник. – Хорошо! – И поднял вверх большой палец: – Так хорошо! – Он опустил палец вниз: – А так плохо.

Алик не выдержал и рассмеялся. Эротическое путешествие по мангровым зарослям продолжалось.

– Москва? – спросил лодочник, отталкиваясь веслом от скалы. Каноэ нырнуло в один из гротов.

– Ага, – кивнул Алик. – Россия.

– Тогда триста.

– Триста чего? – недоуменно спросила Евгения.

– На чаевые намекает, – улыбнулся Алик. – Не задаром же он нас развлекает. Я на понтоне уже заплатил, но полиглот хочет свое, должно быть, за хорошее знание русского языка. – Вперед, амиго! – сказал он, обернувшись к лодочнику. – Триста так триста!

– Хорошо! – обрадовался тот и активнее заработал веслами.

Вскоре каноэ оказалось в гроте, похожем на глубокий колодец. Чтобы заплыть в него, пришлось низко пригнуться. Евгения с удивлением рассматривала чудо природы. Все эти скульптуры сотворили ветер и вода, и по форме многие наросты на скалах, в самом деле, напоминали людей и зверей. Евгения какое-то время сидела, как зачарованная. Алик ее не торопил. Таец, казалось, дремал, пользуясь возможностью отдохнуть.

Когда в грот стали заплывать бесчисленные каноэ с туристами и засверкали фотовспышки, Алик велел полиглоту:

– Трогай!

И тот торопливо заработал веслами, рассчитывая на щедрые чаевые. Каноэ выплыло на простор. На пути к другому гроту оказался импровизированный «бар»: лодка, нагруженная кокосами. Усатый «бармен», ловко вскрывая орехи, вставлял в них соломинку и протягивал туристам. Торговля в такую жару шла бойко. Лодочник тут же повернул туда.

– Ненавижу кокосы! – передернулась Евгения. – Только шейк, но не думаю, что в здешнем «баре» есть лед.

– Эй, парень! – крикнул лодочнику Алик. – Греби отсюда! Не надо ням-ням!