Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Шрифт:
Твердо решив постоять на страже русской культуры, Иван сел в уголок, положил булаву по правую руку, сабельку — по левую и стал ждать. Вначале бояны с подозрением косились на него, потом кто-то хлопнул себя по лбу и громким шепотом сообщил:
— Критик!
Все тут же успокоились, потихоньку поставили на пол крынки с медовухой и приняли благообразный вид. Вовремя, потому что в центр зала неспешно вышел высокий моложавый мужчина с добрыми глазами на суровом лице.{44} Достав из-за пазухи маленькие гусли, он призывно потренькал. Наступила тишина.
— Ну
— А веселье на Руси есть питие, — гнусавым голосом сказал сидящий рядом с Иваном лысый боян.
Раздался одобрительный смех, и в рядах вновь замелькали крынки с медовухой.
— Верхушкин{45}! — строго посмотрел на лысого председательствующий боян. — Нельзя же так прямо! Вначале песни петь будем, потом разрешаю немного расслабиться. Только тихонько, чтобы простых русичей не пугать. А то, сами понимаете, трудно каждый раз для сбора новую избу искать. Первую избу-читальню, где собирались, народ до сих пор стороной обходит; у синего моря собирались — так после нашего отъезда избу в питейный дом переделали…
— Почему? — ахнул кто-то.
— Потому что запах не выветривался, а книги все — спалили.
— Неправда, половину я вынес! — торжествующе достал из кармана закопченный берестяной свиток боян в первом ряду.
— Ладно-ладно, не будем понапрасну ссориться. Все мы понимаем, что, не будь нас, и читален бы не было. Давайте лучше решим, что сегодня делать будем. Предлагаю разбиться на маленькие группы, спеть друг другу свои песни, а потом обсудить их.
— Да мы и так уже спелись! — протестующе крикнул боян Верхушкин. — Можем сразу все обсудить, а потом веселью предаться!
— Он дело говорит, директор, — поддержал Верхушкина тот самый старенький седой боян, который только что с Иваном и тремя богатырями сидел в кабаке. — Все мы понимаем, что здесь собрались настоящие пивцы… певцы то есть. Профессионалы! Не побоюсь даже сказать, гении. Чего ж нас, гениев, обсуждать? Лучше мы молодежь послушаем, решим, что с ней делать…
— Лапкин{46}! — погрозил ему пальцем директор. — Нам гении не нужны. Нам нужна чистота звука!
Все дружно закивали. А боян-директор продолжал развивать свою мысль:
— Помните, как в первый раз мы собрались? Какой разброд был в певческом деле? Отдельные именитые певцы пели в полный голос, а нас и слушать никто не хотел! И вдруг мы собрались кучкой, созвали народ и исполнили концерт «Версты былинные»{47}! Поодиночке нас бы закидали тухлыми кокосами, а когда мы вместе были — побоялись! И пусть кое-кто возмущался некоторой разноголосицей, все равно признано было, что многие из нас имеют слух, а некоторые — голос. Да что говорить, независимо от слуха и голоса все мы сочиняем и собственные былины!
— Кстати, о собственных былинах! — приподнявшись, гневно заявил сидящий на кадке с березкой маленький сутулый боян. — Я сочинил уже столько былин, столько струн всем тут на гуслях перенастроил, такое активное участие в делах ВБО принимал,
что мне давно пора организовать сольный концерт!Сидящий по правую руку от директора боян поднялся и иронически ухмыльнулся:
— Ах, Шнобель{48}, Шнобель… Ну зачем вам сольный концерт? Сольных — не надо. Когда бояны вместе поют, не так заметно, кому чего не хватает!
— А ты пел сольно, пел! — подпрыгивал на месте боян Шнобель.
— У меня слух есть, — парировал тот и сел.
Заинтригованный Иван толкнул сидящего рядом бояна булавой и спросил:
— Слушай, кто это?
— Боян — ткачев сын{49}, — потирая бок, ответил сосед.
— А что такое ВБО?
— Всерусское боянское объединение… Ну ты, критик, и темный! Кто ж нас не знает?!
Пристыженный дурак примолк. А директор ласково потрепал по голове хнычущего Шнобеля, шепнул ему что-то на ушко и объявил:
— Ну что ж, пора и обсудить кого-нибудь. На закуску, так сказать. Лапкин, говорят, вы уже прослушали былины молодых?
Но не успел Лапкин ответить, как из тесной кучки безусых боянов, которые, трясясь от страха, стояли в дверях, вынырнул удивительный человек. Иван-дурак при его появлении поперхнулся медовухой, которую кто-то любезно протянул ему, и стал на всякий случай натягивать боевые рукавицы.
Человек был немолод и на бояна ничуть не походил. Да и вообще не походил он на русича, хоть и сабельку имел, какой любой богатырь бы позавидовал. Но самое удивительное — его волосы и борода имели нежно-зеленый, напоминающий о весне и свежей травке цвет!
— Кстати, о былинах, — заорал он. — Услышав слово «былины», я решил рассказать вам удивительный факт! Слово «былина» происходит от древнерусского слова «быль»! Быль же означает — бывалое, бывшее, то есть уже случившееся и запавшее в память народа! Кстати, о народе! Слово «народ»…
— Ты кто такой? — осадил его директор. — Я тебя раньше не видел.
— Боян я, — раскланиваясь, сообщил зеленоволосый. — Кстати, слово «боян» происходит от…
— А ты не тать лихой? — вскинулся Шнобель. — Не печенег ли? Не кавказец ли дикий?
— Я русский боян, — обиделся тот. — Автор замечательных застольных былин, исполняющихся напевно, вполголоса.
— А почему мы тебя не слышали? — продолжал бдить Шнобель.
— Пару лет назад, — помрачнел зеленоволосый, — шел я по лесу и упал в берлогу. Мне медведь на ухо и наступил. С тех пор я пою тихо, для себя.
— Кубатайчик! — всплеснул руками боян Верхушкин. — Помню, помню я тебя! Ребята, это наш, боян!
Зеленоволосый гордо подбоченился и помахал Верхушкину рукой.
— Да, — задумчиво сказал директор ВБО. — Ситуация. А грамотка, что ты боян, у тебя имеется?
— Вот она.
Директор осмотрел грамотку, понюхал, попробовал на зуб. Кивнул:
— Пойдет. Отлично сделана. Даже лучше, чем настоящая. Садись, боян, с этого и начинать надо было.
Тот плюхнулся на скамью рядом с Иваном и окинул его пытливым взглядом. Потом уставился на булаву.
— Слово «булава»… — начал он…
Иван торопливо сунул ему крынку с медовухой.
— Я не пью, — обиделся зеленоволосый. — Я пьянею от общения, находясь в окружении пьющих. Это имеет ряд следующих преимуществ…