Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Остров Тамбукту
Шрифт:

— Понравилась, — ответила она.

— А пакеги — плохие люди?

— Нет, не плохие. Но почему тот все время вертелся как обезьяна?

Она не понимала, что поклоны Смита означали уважение к ней. Когда я ей сказал, что в своей стране плантатор был «калиман биля» — большой и сильный человек, она удивилась. Как может такой сухой, слабый человек быть сильным? По ее мнению я был гораздо сильнее Смита потому, что мои мускулы были здоровее. Она видела силу человека в его физической силе, а не в его богатстве.

Вечером Зинга рассказала своим родителям о том, что она видела на большой пироге пакеги. Они ее слушали

затаив дух и с удивлением. Зинга дала им по кусочку шоколада. Он всем понравился, а старая Дугао с добродушной улыбкой спросила, не растет ли шоколад на деревьях. Боамбо хлебнул коньяку. Его глаза загорелись.

— Тацири! — облизал он губы.

Коньяк понравился и Амбо. После нескольких глотков он развеселился и заметил, что если пакеги дадут Арики побольше этого питья, то он согласится на все.

— Амбо прав, — сказал Боамбо. — Если у пакеги есть много этого питья, Арики не бросит их в Большую воду.

— Найдется, — кивнул я головой. — У нас его столько, что Арики не сможет выпить за три луны. Пакеги дадут Арики много подарков.

— Я поговорю с Арики, — обещал Боамбо. — И отнесу ему немного этого напитка. — И выпив еще глоток коньяку, он зацокал языком: — Тацири! Хе-хо! Пакеги — умные люди...

Коньяк слегка затуманил ему голову.

Стало уже поздно. Я распрощался с семьей вождя и отправился домой. Ночь была темная. Ветер, насыщенный влагой, шелестел листвой деревьев. Приближаясь к моей хижине, я услышал шаги и остановился под большим деревом, ветки которого спускались почти до земли. Из мрака выплыла фигура человека. Он прошел мимо, не замечая меня, в сторону моей хижины. Это был Амбо, сын вождя. Он вошел в хижину и, не найдя меня, сел перед открытой дверью и запел:

Пая, пая, карара, карара-а-а-а. Канеамея караре, караре-е-е-е... [17]

Голос его звучал тихо и печально, полный горя и томления. Я подошел и положил ему руку на плечо, решив поговорить с ним откровенно. Я сказал ему, что отлично понимаю его горе и знаю все...

— Что ты знаешь? — отступил он от меня.

— Знаю то, что должен знать. Если ты думаешь, что я виноват, скажи прямо.

— Нет, нет, ты не виноват. Один Арики виновен — и никто другой.

17

Пая, пая — копают, копают, Канеамея копает, копает...

Он тряхнул головой, словно приняв какое-то решение, подошел ко мне и взволнованно спросил:

— Ты мне друг или нет?

— Ты сомневаешься в этом?

— Нет! Приятельство не похоже на ветер, который часто меняет направление. Слушай... Имеются ли в пироге пакеги много уди, которые испускают гром?

— Найдется.

— Ты мне дашь одну?

— Конечно!

— Нана — хорошо! Не забывай обещания.

— Если хочешь, я научу тебя стрелять, — сказал я равнодушно, как будто мне это было безразлично.

Он молча пожал мне руку.

Сев на пороге у открытой двери в мою хижину, скрытые во мраке непроглядной тропической ночи, мы походили на заговорщиков... И тогда я понял, что Амбо хочет убить Арики. Хочет убить его из ружья, которое

я должен ему дать и научить его стрелять. А это значило стать его соучастником в убийстве. Я сказал ему:

— Слушай... Я знаю, что ты хочешь делать...

— Молчи! — прошептал Амбо.

— Это очень плохо, понимаешь? Очень плохо...

— Молчи! — повторил он.

— Нет, не буду молчать! Ты хочешь убить Арики!

Амбо огляделся вокруг и тихо произнес, стиснув зубы:

— Я убью его! Непременно его убью!

Нет, нет, он не должен стать убийцей. Хуже всего, когда человек становится убийцей. Люди увидят, что Арики убит из ружья и подумают, что я его убил.

— Трус! — разозлился Амбо и встал.

Нет, это не было трусостью. Совсем не требуется много храбрости, чтобы совершить преступление. Это следовало ему объяснить.

— Войди в хижину, тут кто-нибудь может нас услышать, — сказал я ему.

— Не хочу! — резко отрезал Амбо. — Ты мне скажи, дашь ружье или нет?

— Нет, не дам!

— Ну хорошо! Ты мне не друг! — крикнул он в бешенстве и бросился бежать по тропинке в селение.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Что могут наделать три ожерелья, нож, топор и бутылка коньяку. Арики и Боамбо в гостях у Смита. Угощение на яхте. Принципы плантатора. Горячий спор. Хижина вечного огня.

I

На другой же день мы с Боамбо пошли к Арики. Я захватил с яхты бутылку коньяку, три ожерелья, нож и топор, предполагая, что подарки сделают главного жреца более сговорчивым. До сих пор Смит давал мне для обмена с туземцами только мелочи — ожерелья, зеркальца, — а инструменты и сельскохозяйственные орудия, которых было порядочно в трюме, берег для себя. Но сейчас он придавал большое значение моей миссии и стал более щедрым. Если бы я потребовал у него еще коньяку или топоров, он охотно бы дал, но я считал, что пока и этого хватит.

Арики встретил нас сухо. Он даже не встал с нар, на которых сидел, и не пригласил нас сесть. Но мы с Боамбо сели и без приглашения. Я предложил Арики сигарету, но он резко отказался от нее. Он был мрачен, глаза гневно сверкали. Жрец бросил на меня холодный, пропитанный ненавистью взгляд и раздраженно заговорил о моем хождении в Калио. Зачем ходил? Кто мне позволил? Ведь он же мне говорил не ходить? Значит, я его в грош не ставлю! Его, рапуо, пуи-papa пуя [18] ! Что я себе позволяю? Тут не земля пакеги!

18

Рапуо, пуи-рара пуя — главный жрец, руководитель религиозной церемонии на большом празднике, посвященном Дао.

Я вытащил из пакета нож и подал ему.

— Рапуо, возьми его. Это подарок от третьего пакеги.

Он посмотрел на нож из-под нахмуренных бровей и оттолкнул мою руку. Тогда я взял из корзинки, висевшей посередине хижины, ямс, очистил с него ножом кору и нарезал. Жена Арики свистнула от изумления. До сих пор она очищала и резала ямс раковиной. Я протянул ей нож и сказал:

— Возьми его. В большой пироге есть много таких ножей.

Женщина взяла нож и пошла похвастаться соседкам.

Поделиться с друзьями: