Остров Вальгалла

– И что я, дурак, про того азербайджанца не вспомнил… – посетовал он.

– Надо было вспомнить, – сказал майор, показывая, что он в курсе событий.

Да и как ему не быть в курсе событий, если он был за рулем машины, которая отвозила наемного убийцу к дому Ратилова.

Самому Станиславу хотелось неназойливо сказать о разнице в подготовке между бойцами ОМОНа и спецназа ГРУ, где вообще не признают условности рукопашного боя и все тренировки проводят в полном контакте, что учит не только нападать, но и защищаться от сильного противника. Не захочешь быть изуродованным, научишься защищаться. Метод жесткий, но дающий свои плоды.

– Пожалуй, лопаткой я с тобой фехтовать не буду. – Вальцеферов даже сумел пошутить, из чего можно было сделать вывод, что он человек крепкий и быстро возвращается в обычное состояние.

– Продолжать занятия будем или тебе отдохнуть требуется? – спросил майор Счастливый.

– Я пока посижу, а ты продолжай теорию. Да… Уголки… Садись, спецназовец, постараюсь больше тебя для демонстрации не привлекать. Если только…

– Что, если только? – переспросил Станислав.

– Если только ты не пожелаешь показать какой-нибудь удар ногой.

– Самый лучший удар – пинок между ног. Или коленом в печень. Это эффективно и безотказно. Все остальное – удел каратистов, а карате лучше рассматривать только как вид спорта, но вовсе не как руководство по рукопашному бою.

– А ты бы мне ногой в голову ударить не хотел?

– Маваши-гери или мае-гери?

– А что это такое?

– Мае-гери – прямой удар ногой. Маваши-гери – круговой удар ногой.

– Прямой мне не нравится. Лучше круговой.

– А зачем?

– Чтобы я руку подставил, – подполковник поднял руку.

– От такого удара лучше уходить или ставить блок двумя руками, – посоветовал старший лейтенант. – От одной руки толку будет мало.

– Двумя руками мне будет трудно ногу сломать. Майор, объясняй…

Подполковник начал расстегивать рукав.

– Я объясню, – пообещал Счастливый. – Если вы куда-то собираетесь и знаете при этом, что возможны какие-то осложнения с известными или же неизвестными вам людьми, осложнения эти могут перерасти в драку, – вы, как я уже говорил, можете положить в карман цепочку-ошейник для собаки или собачий поводок. Это хорошо против ножа. Чуть позже, на чисто практических занятиях, мы научим вас защищаться поводком от любого удара. Технология защиты та же самая, что при обороне от ножа, и эффект тот же самый. А спецназовец обучит вас завершающему броску. Тот же поводок способен защитить и от каратиста, бьющего ногой в лицо. Но это далеко не все. В массовой драке долгое тесное соприкосновение с одним противником дает возможность другим нанести удар. И потому следует уметь использовать как против ударов ногой, так и против размашистых ударов рукой другие способы. Вот подполковник Вальцеферов сейчас продемонстрирует вам такое приспособление, которое можно изготовить своими руками за короткий срок.

Вальцеферов закатал рукав до локтя и показал всем свое предплечье, на запястье и ближе к локтю стянутое эластичными бинтами, а между бинтами, прикрывая кость, был проложен легкий алюминиевый уголок.

Счастливый продолжил:

– Алюминиевый уголок не сильно утяжелит вам руку. При этом он имеет прочное и острое ребро жесткости, достаточное для того, чтобы переломить об этот уголок любую кость. Продается во всяком хозяйственном магазине. Эластичный бинт продается в любой аптеке. Уголок распиливаете под свою руку, накладываете на бинт и бинтом же крепите. Нога или рука при попадании в этот уголок ломается сразу. А остальное уже зависит от вас, будете вы добивать инвалида или нет. Сам уголок позволяет наносить удары-отмашки и прямые локтевые удары в голову. Жесткость этих ударов будет превосходить удар хоть рукой, хоть ногой. В принципе такой удар будет почти равнозначен удару кастетом, но если вас задержит милиция с кастетом в кармане, даже если вы не успели применить его, вас ждут неприятности. А против уголков на предплечье никто возразить не сможет. Вы даже имеете право отказаться от дачи объяснений. Нравится вам носить уголки, и все тут.

Вальцеферов не без труда встал. Видимо, его состояние после соприкосновения правым боком с полом было не самым лучшим. Ратилов внимательно смотрел на подполковника. Вальцеферов не знал, как трудно было старшему лейтенанту сдержать себя и не довернуть корпус при броске еще на пятнадцать градусов. В этом случае подполковник одновременно ударился бы о пол и затылком. А это гарантированное сотрясение мозга с возможными тяжелыми последствиями.

Разница в системе обучения в спецназе ГРУ и в школе «Вальгалла» существовала значительная, и главной чертой характера этой разницы была направленность на результат. В «Вальгалле» курсантов откровенно готовили для уличной драки, а в спецназе ГРУ драться не обучали принципиально. Там обучали убивать, потому что в боевой обстановке любой противник становился смертельным врагом, и его следовало уничтожить физически прежде, чем он или другие враги уничтожат тебя.

Майор Счастливый, кажется, заметил состояние подполковника. И поторопился.

– На этом первую часть лекции будем считать завершенной. Вторая часть после перерыва. Постарайтесь не курить или хотя бы курить поменьше.

И тоже встал, показывая, что и курсанты свободны.

Александр, сидящий рядом с Ратиловым, вытащил пачку сигарет еще до того, как курсанты начали выходить из аудитории…

* * *

– За что ты его так? – с усмешкой спросил Вадим, устраиваясь рядом с Ратиловым на отдых. – Вроде бы почти добродушный ментяра, в меру хамоватый и почти ненаглый.

– Он же мент… – сказал сидящий здесь же Александр. – И этим все сказано. Все правильно. Мент – он и в Африке мент и получает не больше, чем заслужил…

Пропустив комментарий мимо ушей, Вадим внимательно посмотрел на Станислава и чуть дольше, чем следовало бы. Так взглядом подчеркивают важность разговора.

– Я немного в бросках понимаю. Видел, как ты в конце притормозил движение, не довернул корпус. Специально?

– Специально, – кивнул Ратилов, не расшифровывая свой поступок.

– Он бы пол головой пробил.

– Неизвестно, что крепче – голова или пол, – сказал Александр. – Менты на голову слабы.

– Пожалел? – Вадим слов Александра словно бы и не слышал, продолжал обращаться только к Ратилову.

– Пожалел. Сам говоришь, что человек он почти добродушный.

– Я еще добавил слово «вроде». Это слово в сказанном все и решает.

Фраза прозвучала значительно.

– Не очень понял, – Станислав почувствовал, что разговор не является простой болтовней, а имеет какую-то скрытую пока подоплеку, однако не мог понять, какую именно.

– Можно было доворачивать, – сказал Вадим мрачно. – Нужно было доворачивать. Он того заслужил. Было бы над чем посмеяться. Или ты человек невеселый?

– Человек я с чувством юмора, – сказал старший лейтенант, – только вот к черному юмору отношусь не очень хорошо.

– Черный юмор – это когда про кавказцев и азиатов, про «черных» то бишь? – спросил Александр.

– Почти…

Впечатление складывалось такое, что с двух сторон на него ведется какая-то осторожная атака. Словно бы настроение и мысли прощупываются с помощью отдельных вопросов разной направленности, но ведущих к одному и тому же. Но понять суть и причины этой атаки, а уж тем более конечную ее цель, было сложно. Тем не менее Станислав насторожился. И сумел сделать, возможно, важное для себя открытие. Вадим и Александр наверняка встретились не здесь, не в школе «Вальгалла». Они пришли сюда с какой-то определенной целью, пришли вместе, хотя скрывают это. И цель их совсем не та, что позиционировалась официально. Сейчас, во время разговора, они говорят разным тоном, казалось бы, с разных точек зрения, – но ведут эти разговоры к общему знаменателю. Ведут неназойливо, аккуратно. И старший лейтенант пожалел, что выключил, выходя с лекции, диктофон. Этот разговор тоже должен был бы стать предметом анализа специалистов, способных что-то подсказать или хотя бы утвердить или опровергнуть мнение самого Ратилова. Однако ощущение какого-то усложнения ситуации, причем усложнения совершенно непонятного, было. И вообще, основываясь на тоне сказанного, на нарочитой ненавязчивости, Станиславу казалось, что Вадим с Александром ищут в нем союзника или хотят сделать помощником. Только в каком вопросе или в каком деле им требуется помощник – это было пока непонятно и не будет понятно до тех пор, пока он сам не пойдет к ним навстречу. А вот нужно ему самому это или нет – это уже вопрос отдельный. Станислав работает по собственной узкой программе, преследует определенные цели, и цели вполне конкретные. Отвлечение от этих целей может оказаться и полезным, и вредным процессом. И следует внимательно просчитывать каждый шаг, чтобы не влезть в историю, которая может повредить собственной операции, может поставить препятствия на пути к достижению цели. Но и, не зная сути, отвергать предложение, которое еще не поступило, тоже, возможно, не следовало. И вообще неплохо было бы выяснить, что представляют собой эти парни.

Но что-то подсказывало Станиславу, что эти попытки сближения неслучайны. Присутствовали в разговоре какие-то нюансы, которые улавливались, но при этом не было возможности эти нюансы классифицировать и обозначить. И потому следовало быть настороже…

* * *

На первой части лекции рядом со Станиславом сидел Александр. После перерыва его рядом не оказалось. Ратилов оглянулся, думая, что Александр пересел к Вадиму, но Вадим, как и раньше, сидел один. И только перед самым началом лекции Александр, опять запыхавшись, влетел в аудиторию и резко сел на свое место. От него опять сильно пахло куревом.