Остров Весёлых Робинзонов (с иллюстрациями)

Машенька засмеялась, тряхнула своей золотистой гривой и удалилась.

– Опасный противник, – подытожил Антон, про­вожая Машеньку проницательным взглядом Шерлока Холмса. – Мужайся, друг! Я не брошу тебя в беде.

Я в сердцах обозвал его абсолютным ослом, и мы, поругиваясь, пошли к конторе, возле которой уже стояли Ксения Авдеевна, профессор и Ладья. Непо­далеку резвились Юрик и Шурик. Они выпросили у Ксении Авдеевны авоську и соорудили на одинокой сосне баскетбольное кольцо с сеткой. Под возгласы одобрения зрительного зала в лице Шницеля братья по очереди бросали мяч в кольцо. Вскоре подошли Борис и Зайчик, и Потапыч коротко обрисовал стоя­щие перед нами задачи: 1) натаскать воды из озера и полить огород – две недели не было дождя; 2) за­полнить питьевой водой из колодца бочку на кухне; 3) разное.

Хотя тезисы были предельно ясные, возникла оживленная дискуссия. Лев Иванович предложил рас­пределиться по бригадам и начать соревнование. Игорь Тарасович согласился и так ловко скомплектовал бри­гады, что профессор взвыл: ему достались Ксения Ав­деевна, Машенька, Антон и я.

– А Зайчик? – надрывался профессор. – Дайте мне хотя бы Зайчика!

О Зайчике Ладья даже и слышать не хотел. В край­нем случае он соглашался обменять Юрика на Ксению Авдеевну. Профессор готов был ударить по рукам, но Ксения Авдеевна ужасно обиделась и заявила, что не позволит менять себя, как жилплощадь. Торг вспыхнул с новой силой, составлялись и отвергались все новые варианты. И тут настоящую мудрость проявил Борис. Он тихонько отозвал нас в сторону и предложил от слов перейти к делу. Пока профессор с Ладьей яростно спорили и осыпали друг друга упреками, мы сбежали на берег и устроили цепочку. Зайчик черпал воду из озера, и ведро передавалось наверх по живому конвейе­ру. Там ведро подхватывал Потапыч и вьливал воду в большую бочку, закрепленную на тележке с резиновы­ми колесиками. Темп, развитый Зайчиком, был доста­точно высок, и Ксению Авдеевну пришлось перевести на должность учетчицы. Но Машенька решительно от­казалась от привилегий и работала в общем строю в ка­честве «золотого звена нашей цепочки», по галантному выражению Бориса.

Когда бочка была почти заполнена, прибежали профессор и Ладья.

– Это неслыханный акт произвола! – кричал Лев Иванович. – Это… я не нахожу слов!

– Вы не имели права! – вторил ему Ладья. – Анар­хисты!

– Может быть, нам вылить воду обратно? – с иро­нией предложила Ксения Авдеевна.

– Смотрите, у них почти полная бочка! – пла­чущим голосом воскликнул профессор. – А еще док­тор! – обрушился он на Машеньку. – Вы фактически лишили нас лекарства!

– Форменное безобразие! – с негодованием под­твердил Ладья.

– Ничего, всем работы хватит, – успокоил Пота­пыч, ухмыляясь. – Впрягайтесь в телегу и везите бочку к огороду, а я буду толкать сзади.

Вряд ли лошади, которым выпала высокая честь во­зить императорскую карету, так пыжились от гордости, как впряженные в тележку доктор искусствоведения, композитор Черемушкин и доцент кафедры истории, археолог-любитель Ладья. Не обращая внимания на остроты, они бодрым галопом двинулись к огороду, проявив, по утверждению Антона, отличные скаковые качества. А в конце нелегкого пути запыхавшихся и взволнованных рысаков ждала заслуженная награда: Ксения Авдеевна с грациозным поклоном поднесла каждому охапку травы.

Лейками и ведрами мы быстро напоили огород и пос­ле короткого отдыха приступили ко второму заданию.

– Направление – на колодезный журавль! – ско­мандовал Борис.

– Вперед! – по-мальчи­шески крикнул Лев Ивано­вич и, тряся животом, мелкой рысью побежал к колодцу. Но вдруг он остановился и сде­лал нам таинственный знак. Мы осторожно подошли: у самого колодца, похрапывая, лежали на скошенной траве Раков и Прыг-скок.

– Переутомились, – сочувственно произнес Бо­рис. – Нельзя допустить, чтобы наиболее ценные чле­ны коллектива простыли. Потапыч, у нас есть гамак?

– А вот висит один, – понимающе ответил ста­рик. – Перенесем?

Зайчик и Потапыч подняли с травы вялых, размо­ренных на солнце лодырей и, нежно прижимая их к се­бе, понесли к гамаку.

– Не смейте! – пискнул Прыг-скок.

– Что? Куда? – испуганно пробормотал Раков.

– Сыпьте их прямо в гамак! – приказал Борис. – Вот так!

Побарахтавшись, как щуки в неводе, наиболее цен­ные члены коллектива кое-как выбрались на волю и, швырнув в нас парочкой угроз, величественно удали­лись.

– Тунеядцы! – презрительно крикнул им вслед Потапыч.

– Давайте их выселим! – предложил Борис. – Как вы на это смотрите, товарищ главный врач?

– Пусть решит коллектив, – серьезно ответила Машенька. – Можно и выселить. Есть куда, Потапыч?

– Найдем, – пообещал ста­рик. – Ну, давайте начинать. Умеете с журавлем управляться? Значит, тяните ведро вниз, обрат­но журавль сам потащит, только придерживайте. А я пошел, коро­ву нужно доить и ужин разогреть.

Быстрота, с которой мы по­знали сущность журавля, не только породила общий энтузиазм, но и привела к серьезной потере бдительности. Когда подошла оче­редь Зайчика, ведро вдруг не захотело опускаться. Зай­чик с недоумением подергал цепь, потом изо всех сил потянул, и раздался истошный вопль. В трех метрах от земли висел Игорь Тарасович Ладья и отчаянно дры­гал ногами. Зайчик с перепугу снова потянул журавль вниз, и бедняга археолог взмыл в воздух, как гимнаст на цирковой трапеции.

– Спасите! – заорал Ладья. – Я разобьюсь в ще­пки!

Но Зайчик уже пришел в себя и медленно опускал журавль. Игорь Тарасович показал себя объективным и великодушным человеком. Он и не подумал обвинять Зайчика, а сразу же признался, что случайно присел на короткий конец журавля, чтобы раскурить свою тру­бочку. Ладья даже крепко пожал Зайчику руку и за что-то его поблагодарил.

Ужинали мы с особым аппетитом, ибо заслужили еду, заработали ее честным и самоотверженным тру­дом. Лев Иванович гоголем ходил вокруг стола и пред­лагал всем пощупать его мускулы. Мы щупали и вос­торгались.

– А ну, где подкова? – молодецки воскликнул профессор. – Тащите ее сюда на расправу!

Юрик и Шурик побежали в мастерскую и минут через пять возвратились с подковой. Лев Иванович на­прягся, и – мы не поверили своим глазам! – подкова, уступая чудовищному нажиму, медленно согнулась и треснула, как бублик.

– Ура! – закричали Юрик и Шурик. – Ух!

– Ура! – воскликнули все мы.

Лев Иванович счастливо засмеялся, гордо подмиг­нул жене и провозгласил:

– Подать сюда мою деревянную ложку!

– Погодите, погодите, – пробормотал Борис, рас­сматривая подкову. – Ха! Так и есть. Отставить ложку. Посередине подкова распилена почти до конца.

– Где мальчишки? – возопил околпаченный про­фессор. – Где эти юные негодяи?

Юрик и Шурик уже карабкались, как кошки, на свою баскетбольную сосну.

Этим небольшим происшествием и закончился первый день нашей жизни на острове.

ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ

В моем архиве на почетном месте хранится пачка лист­ков из ученической тетрадки. Вот некоторые из них.

Спецвыпуск стенгазеты «ГОЛОС РОБИНЗОНА»

10 июля состоялся товарищеский суд над гражданами Раковым И. Л. и Весенним С. С. Упомянутые лица, ссылаясь на свои исключительные заслуги перед обществом в области общественного питания и оперетточного искус­ства, категорически и в грубой форме отказались выполнять какую бы то ни было работу в хозяйстве коммуны имени Робинзона Крузо.

Суд постановил: выселить граждан Ракова И. Л. и Весеннего С. С. за пределы санато­рия в охотничий домик. Не снимать с них судимость, пока они полно­стью не признают свои ошибки и не извинятся за оскорбления, нане­сенные членам коммуны.