Остров забытых роботов

– Нильсен сказал, что он искусственный!
– кричал Костя мне в ухо.
– Лет сто назад его построили... направленные взрывы. Литературы почти не сохранилось... До сих пор загадка. Они запросили исторический архив... Займемся...

– Чем займемся?

– Исследованием... Раскопки...

– У нас нет даже лопаты.

– Найдем!
– уверенно, как всегда, заверил Костя и предложил пока отметить начало "великих работ" пиршеством.

Внезапно почти совсем стих ветер. Мы чуть не упали, потеряв точку опоры. Оттого, что прекратился свист в ушах, прибой загрохотал сильней. Мельчайшая водяная пыль оседала туманным облаком.

Костину затею развести костер и устроить пиршество сорвал ветер. Стихнув было, он набрался сил и так подул, что ореховая скорлупа, которую мы насобирали с большим трудом, была поднята в воздух и брошена в воду.

Мы забрались на "Мустанг" и стали выбирать более приличное место для лагеря. В западной части кольца суша несколько расширялась, и там ветер трепал рощу кокосовых пальм. Наверное, из-за этой рощицы остров носил второе романтическое название - "Кольцо из яшмы".

– Почему из яшмы?
– спросил Костя.
– Лучше с яшмой. И то при необыкновенном воображении. Хотя если смотреть со спутника, то, возможно, колечко покажется зеленым среди белой пены.

Мы пересекли лагуну, и возле берега катер попал в "мертвую зону". Пальмы самоотверженно защищали крохотный клочок воды и суши. Здесь мы нашли остатки лестницы из зеленого цемента, спускавшейся к воде. Я продел линь сквозь большое бронзовое кольцо в причальной стенке и стал подтягивать катер кормой к берегу. Кольцо печально звенело, ударяясь о камень.

– Смотри!
– сказал Костя с дрожью в голосе.
– Здесь десятилетия не ступала нога человека. Какое великолепное запустенье!

Мы стояли на уцелевшей зеленой ступеньке и как первооткрыватели смотрели на долгожданный берег. Тесно росшие стволы пальм, шурша косматыми макушками, образовывали стену, в узких промежутках между деревьев и на опушке разросся густой кустарник. Вымощенную камнем площадку причала покрывали сухие листья пальм. На них кое-где виднелись кокосовые орехи. Сновали большие сухопутные крабы - кокосовые воры. Пробежала поджарая рыжая крыса, с любопытством посмотрев на нас.

Провожая взглядом крысу, Костя заметил недовольным тоном:

– Я никогда не питал дружеских чувств к крысам. Хотя этот вид, кажется, питается только орехами, и то потому, что у них нет выбора. Придется использовать оазис под столовую, а ночь провести на нашем верном "Мустанге".

Сухая скорлупа кокосовых орехов оказалась великолепным топливом, горела медленно, давала много тепла и углей. Я без труда поймал в лагуне двух морских попугаев. Костя ловко вскрыл им внутренности, потом поднял сухой пальмовый лист, очистил черенок и насадил на него тушки рыбы.

– Самый древний способ приготовления пищи на огне, - сообщил он мне таким тоном, будто только что возвратился из экскурсии в каменный век. Жаль, у нас нет пряностей...

Я слушал и вибрационным ножом снимал с кокосовых орехов волокно и проделывал в них отверстия. Большинство орехов давно созрело, и в них было мало сока или же он испортился, все же несколько штук оказались наполненными прохладной и необыкновенно приятной на вкус жидкостью. Я расставлял эти естественные чаши с драгоценным соком на камнях древнего причала и думал: кто ходил по нему? Для чего и кому среди рифа понадобилось это коралловое кольцо? Тогда еще не знали, что острова можно отливать из камня?

Я только хотел поделиться своими мыслями с Костей, как и он и я одновременно услышали треск в чаще. Кто-то пробирался к лагуне, ломая кустарник; слышались тяжелая поступь, скрип песка, звон подошв о камень.

– Пообедаем втроем, - весело сказал Костя.
– Хотя кто бы это мог быть? Неужели...

Костя не закончил фразы, как из самой гущи кустарника ударила мощная струя воды и в мгновение ока смыла костер и жаркое. Мы сидели в некотором удалении от огня, и это избавило нас от серьезной опасности. Струя воды била до того сильно, что, попав в трещину, выворотила кусок зеленого цемента. Все это мы по-настоящему осмыслили потом, когда опасность миновала и можно было понять, что произошло, а в первые мгновения нас парализовала внезапность и особенно необъяснимость атаки водяной струей. Мы сидели ошеломленные, инстинктивно закрыв лица руками от водяных брызг, затем, как по команде, откатились в стороны и вниз к лестнице.

Струя воды, иссякая, с шипеньем уползала в кустарник. Скрючившись, мы сидели на верхней ступеньке лестницы, не рискуя высунуться.

Костя посмотрел на меня, пожал плечами, фыркнул, вытер воду с лица и громко спросил:

– Кто это вздумал так мило шутить?

В ответ раздались скрип, характерное шипенье, нас обдало водой. На этот раз струя была направлена вверх и на нас падала дождем.

Делая мне знаки, чтобы я не шевелился, Костя приподнял голову над срезом причала. Лицо его выразило такое удивление, что и я поднял голову и удивился не меньше моего друга. На опушке метрах в двадцати от нас возвышалась громоздкая фигура робота. Он был неуклюж, и, видно, его изготовили еще в те времена, когда на внешнюю форму машин такого рода не обращали достаточно внимания, а возможно, что своим создателям он казался образцом элегантности. Но сейчас поражала громоздкость всей конструкции. Тяжелый торс, лишенный ног, передвигался на тележке с гусеничным ходом, по бокам и на спине робота вздувались цилиндрические баллоны. У него не было "глаз", а только спереди и с боков круглые черные мембраны. (Как выяснилось позже, такая же мембрана находилась у него и на затылке.) У робота было четыре руки: две длинные, безжизненно свисавшие почти до земли, две покороче держали блестящие брандспойты: один из них не действовал, из второго била в небо голубая струя морской воды. Когда-то довольно нарядное покрытие из разноцветной эмали потрескалось на туловище и руках, эмаль местами отвалилась, обнажив ржавое железо.

Мы отошли в сторону, подальше от действующего брандспойта, и рассматривали странное создание.

– Он явно хочет потушить солнце, - сказал Костя.
– Смотри, шланг точно направлен на наше бедное светило. Ему мало нашего костра.

Костя оказался прав. Как только выглянувшее было солнце закрыла туча, робот выключил подачу воды.

– Пожарный робот, - продолжал Костя.
– Музейный экспонат, ничего подобного я еще не видел. Эй, парень! Ты зачем залил наш костер?
– крикнул Костя.

Робот безмолвствовал. Видимо, он реагировал только на инфракрасные лучи определенной силы.

И Костя подумал об этом же, потому что предложил:

– Давай испытаем этого дядю?

Мы, с опаской поглядывая на робота, углубились в рощу и принесли ворох сухих листьев, подожгли, и только успели отбежать в сторону, как пожарник смыл и этот костер.

– Нет сомнений!
– сказал Костя.
– Робот реагирует только на инфракрасную часть спектра.

Я спросил:

– Почему же он тогда не израсходовал весь запас энергии, пытаясь погасить солнце? Судя по виду, он здесь не один год.

– Действительно, странно, - согласился Костя.
– Хотя, возможно, железный парень реагирует только на определенные объекты, вроде наших костров. И вообще возгорание органических веществ. Наверное, здесь находились большие запасы топлива, постройки с воспламеняющимися деталями.

– А солнце?..

– Далось тебе это солнце! На солнце он не был прежде настроен, но от долгого безделья что-то в нем испортилось, вот и поливает. Не может остановиться после того, как мы подогрели его своим костром. Что-нибудь неладно с переключением. Как он вообще действует? В баллонах у чего прежде находилась какая-нибудь пенообразующая смесь. Кажется, она вся вышла или испарилась. Ты не двигайся с места, а я попробую поближе познакомиться с этим джентльменом. Ну конечно! Смотри! Выключил воду, хотя солнце и светит. Совсем у него, видно, расстроились нервишки. Не делай страшного лица. Неужели после моей сегодняшней демонстрации ловкости и присутствия духа ты сомневаешься, что я не увернусь от этого урода?