Остров живого золота

Свят не может похвастаться, что не испытывал страха. Боязно было во время второго, третьего прыжка. Уверенность появилась вместе с опытом и званием мастера парашютного спорта, когда он стал бойцом-десантником и пришлось высаживаться в тылу врага. Но знает твердо: с самого первого прыжка, с того жуткого мига, когда он головой вниз ринулся в ничто, родилось трепетное ощущение полета. С тех пор оно не покидало Свята. Если он долго не прыгал, начинал томиться. Труднее давалась сдержанность, к которой Свят приучал себя с первых шагов армейской службы. Зато стоило надеть парашют и войти в самолет, как тотчас возникало радостное ожидание: скоро, сейчас!.. Вспыхнет белый купол над головой. Оборвется падение, а вместе с ним и свист ветра в ушах. Бескрайнюю синюю даль охватит звенящая тишина. И ты паришь в ней, чувствуя полную освобожденность, невесомый, вольный… До чего здорово! Разумеется, если вокруг не свистят пули. Но даже в тех случаях, когда приходилось вести бой с воздуха, ощущение радости полета не покидало. И хотя потом, приземлившись, он испытывал облегчение от соприкосновения с землей, его снова и снова тянуло в небо…

– Значит, Бира, говоришь? – оторвался от воспоминаний Свят. – Что же получается? Читинскую область проехали, Амурскую тоже. Теперь вот эта… Далеконько.

– Ага, чуть не всю страну промахнули, – добродушно согласился Бегичев. У него было отличное настроение. – До Хабаровска рукой подать.

Капитан помолчал, наморщил лоб.

– Ты все еще ничего не понимаешь, младшой?

– А что, собственно, понимать?

Свят пригладил ладонью отросшие за время поездки волосы, но ежик на голове сейчас же принял исходное положение.

– Я надеялся, нас на Борзю направят, – задумчиво сказал он, – туда многие эшелоны пошли; на худой конец где-то в районе Благовещенска определят, а мы прем и прем.

– Впереди Приморье, – улыбнулся Бегичев. – Там тоже войска стоят. С какой стати тревожиться, Иван Федорович?

– Видишь ли, – протянул капитан, – был у нас с комполка разговор вчера…

– О чем?

– Про настроение бойцов спрашивал, как с питанием.

– Обычные вопросы. Командир полка обязан интересоваться…

– Правильно, – понизил голос Свят. – Только во время беседы подошел начальник штаба маршрут уточнить…

– И что?

– Пункт один назвал. Видать, случайно оговорился. Комполка на него при этом очень выразительно посмотрел.

– Какой же пункт?

– Гляди, разведчик, язык за зубами держи. Место то Совгаванью называется.

– Не нахожу ничего страшного.

Свят раздосадованно взглянул на Бегичева:

– Да ты знаешь, где она, эта Совгавань?

– Географию изучал. Берег Татарского пролива, – отозвался Бегичев. Хорошее настроение не покидало его, и опасения Свята казались несерьезными.

– То-то и оно, что Татарского, – нахмурился капитан.

– Но я не вижу причин для беспокойства! – воскликнул Бегичев.

Он действительно отказывался понимать Свята. К чему думать о завтрашнем дне? Было как-то все равно, зачем и куда их везут. После победы Бегичева охватило состояние покоя и беспечности. Он, конечно, понимал: пересекают они страну не ради прогулки. И все же трудно было представить, что после того пекла, в котором довелось выстоять и не погибнуть, снова придется идти в огонь.

Бегичеву передалась тревога капитана. Так свежи были в памяти недавние страшные годы. Ежедневная борьба с озверевшим врагом за каждый клочок родной земли, постоянный риск, состязание не на жизнь, а на смерть в умении воевать, в хитрости и сноровке, гибель товарищей…

«Может, обойдется? – мелькнула мысль. – Хватит и того, что вынесли». Но Бегичев тут же отбросил ее.

– Ладно, младшой! – Свят, верно уловивший его настроение, хлопнул Бегичева по спине. – Бог не выдаст, свинья не съест. Не будем раньше времени Лазаря петь.

Возле вагона появился Махоткин. Лихо козырнув, доложил, что завтрак готов; спросил, можно ли раздавать пищу. Пробу фельдшер Якименко уже сняла.

– Валяй, – махнул рукой Свят. – Нам с младшим лейтенантом тоже не помешает заправиться.

– Гречневая каша с рыбой подойдет? – спросил Махоткин.

– Ну и меню! – рассмеялся Свят. – Я бы предпочел мясо. Как, младшой, не возражаешь?

– Не люблю сразу после сна завтракать.

– Это ты напрасно. Солдат должен уметь в любой момент принимать харч. Верно, старшина?

– Так точно, товарищ капитан! – ответил Махоткин. – Как говорится, был бы только повар парень свой.

– Верно мыслишь, Трофим Иваныч, – в отличие от Бегичева Свят заметно повеселел. – Иди корми солдат. А мы пройдемся, аппетит нагуляем да на людей поглядим. Может, нашему холостяку удастся невесту присмотреть.

Махоткин хохотнул и убежал.

– Не состоится сватовство. Женских платочков не видно, – мрачно возразил Бегичев. – Народу много, да все наш брат солдат.

– Действительно, зеленого цвета густо, все каски и пилотки маячат. Немудрено: три эшелона разом пришли.

– Не три, а четыре, – поправил Бегичев. – На запасном пути платформ двадцать с танками.

Размахивая руками, к ним торопливо, почти бегом шел вдоль вагонов Калинник.

– Спешит, – усмехнувшись, заметил Свят и многозначительно вздернул брови. – Ты заметил, младшой, политрук-то в наш вагон зачастил.

– Думаете, из-за Лидочки?

– И думать нечего.

– Зачем напраслину на человека возводить?! – воскликнул Бегичев.

– Не наблюдателен ты, брат, а еще разведчик. Но я против замполита ничего не имею. Парень скромный, рук не распускает…

Калинник выглядел озабоченным. Вид его настолько разнился с привычной манерой поведения, что Свят оборвал себя на полуслове.

– Говори, – потребовал он.

– Получена директива Военного совета.

– Дальше.

– Предложено разъяснить солдатам военно-политическую обстановку на Востоке и задачи войск…

– Виктор Макарович, не тяните. Что разъяснить? – взмолился Бегичев.

– Советское правительство денонсировало договор о нейтралитете с Японией. Надеюсь, понятно?

– Куда ясней, – тихо, как бы про себя, сказал Свят. – Значит, все-таки война. – Он боднул головой невидимого противника и повторил: – Война!..

Глава III. Раскатились пути-дорожки

Десантные баржи ткнулись в песок и резко остановились. С бортов посыпались в воду солдаты. Не удержавшись, падали, сбитые волной, роняли оружие, неуклюже поднимались и, смеясь, перекликаясь, устремлялись к берегу, нелепо вскидывая ноги.

Свят наблюдал за высадкой отряда. Зрелище это ничего, кроме раздражения, у капитана не вызывало. Даже люди его батальона, фронтовики, знавшие, почем фунт солдатского лиха, и те действовали далеко не лучшим образом, а о новичках и говорить не приходилось.