Остров
Шрифт:
— У людей с побережья сейчас много проблем, не думаю, что они вмешались. А это — мать Паулу.
— Что? — Эйтор покраснел, воспоминания о сводном брате до сих пор приводили его в ярость. — Ты говорил, что она исчезла. Что это была какая-то проститутка, случайное знакомство, подкидыш в приюте.
— Утонула. Помнишь, тебе тогда было лет четырнадцать? Яхту взорвали, меня выловили спасатели, и Рафаэля вместе со мной.
— Да, тогда все каналы это показывали.
— Айрин. Её так звали, она была со мной на яхте. На её яхте. Охранник видел это, но ничего не сказал, ему заплатили, а потом он утонул на рыбалке, к этому я отношения не имею. Оставались
— А Паулу?
— Она действительно оставила его в приюте, это не удивительно, из Айрин получилась бы отвратительная мать. Так вот, перстень тогда и утонул. А эту фотографию Перейра мне передал недавно, её нашли в доме одного репортёра. Погоди.
Матеуш встал, вышел, через минуту вернулся с точно такой же фотографией.
— Вот она.
Эйтор долго сравнивал оба изображения. Скорее для того, чтобы унять волнение. Гомеш-старший его не торопил.
— И что всё это значит?
— Не знаю, — Матеуш вздохнул. — Но думаю, кому-то очень хочется напомнить мне о том, что случилось.
— Мири в курсе?
— Нет. Она ничего не должна знать, это только моё дело, точнее, уже наше с тобой. Если кто-то подбирается ко мне, я буду готов, и ты готовься, после убийства Перейры ты — новый капитан полиции Сидаже Алта.
Молчун ждал, что семья Гальяцци пришлёт своего человека, чтобы заменить Карпова, об этом ему намекнули, когда отдавали приказ передать Павла людям с побережья. Так что он очень удивился, когда обнаружил в кресле бывшего шефа Лидию. Та сидела в нём совсем не как гость.
— Проходи, Карл, — низкий голос Лидии завораживал. К тому же, Молчуна здесь никто так никогда не называл.
Фишер сидел на своём привычном месте, уткнувшись в бумаги, словно происходящее вокруг его не касалось.
— Что с последним заданием Карпова? — Лидия достала кусочек пластика, положила перед собой.
Молчун пожал плечами. Неоднозначные вопросы он не любил, его ответы всегда были конкретными. Жив или мёртв.
— Веласкес жив? — уточнила женщина.
Её собеседник снова пожал плечами, он действительно не знал, жив ли Веласкес.
— Не важно, дело прошлое, — Лидия пододвинула Молчуну кусочек пластика, тот приложил его к своему телефону.
На счёте появились сто тысяч реалов.
— Это премия, — уточнила Лидия. — Оплату получишь отдельно. Теперь твой шеф — я. А это твоя новая цель, постарайся сделать всё в ближайшие дни.
И пододвинула к нему лист одноразовой бумаги. Молчуну редко давали такие подробные указания, здесь было сказано, где, когда и как он должен убить человека по имени Виктор Абернати.
Молчун для уверенности посмотрел на Фишера, тот утвердительно кивнул. Значит, Джакомо Гальяцци был в курсе того, что власть поменялась, и решил не вмешиваться. Лидия, увидев это, усмехнулась, но ничего не сказала.
Когда Сэм с торжествующим видом уселся перед Маккензи-старшим, тот улыбнулся. Просто потому, что любил своего сына и всегда рад был его видеть.
— Яхта появилась? — спросил генерал.
— Да, — младший Маккензи немного сник, — ты узнал?
— Конечно, я держу это на контроле. Как только яхта вошла в зону устойчивого приёма и отключила маскировку, её вели маяки. Место приписки — Ньюпорт, новый владелец уже подал документы на регистрацию. Значит, яхту продали?
— Павел Веласкес, — словно смакуя это имя, произнёс Сэм. — Как думаешь, он замешан?
— Конечно. Обычный
репортёр, у которого откуда-то появились полтора миллиона на яхту, поверь старику, этот парень по уши в дерьме, — Маккензи вздохнул. — Только навряд ли ты получишь от него то, что хочешь.— Почему?
— Потому что он — маг, как и мы с тобой. Пусть с ним и со Службой контроля разбирается полиция, а мы подождём, когда появится настоящий хозяин.
Павел проводил взглядом яхту, уходившую дальше на юг, к Ньюпорту, привязал гидроцикл к причалу, и по деревянным ступенькам поднялся в сад. Дом был закрыт, но система охраны работала, и распознала нечастого гостя. Веласкес не стал задерживаться в холле, мебель была закрыта чехлами, полы — застелены тканью. Наверх он тоже не пошёл, напротив, спустился в подвал, который проходил под всем домом. Здесь хранили припасы на случай осады или долгих ливней, скидывали сюда ненужные вещи, старые или вышедшие из моды. Кавендиш был тем ещё собирателем, даже после его смерти разобрать удалось едва ли четверть полезной площади. Веласкес протискивался между коробками и стеллажами, пока не добрался до небольшой коморки, в которой лежали использованные, но ещё крепкие джутовые мешки.
Неприметная щель на потолке, если туда просунуть вырезанный особым образом лист пластика, открывала небольшую полость, там в пластиковом боксе лежали его личные браслеты — три штуки, и чип, оставленный Кавендишем своему воспитаннику. Павел помнил его содержимое почти наизусть. Можно было не торопиться, браслета, привязанного к Веласкесу, хватило бы до следующей проверки в Службе контроля, но и затягивать тоже не хотелось, с каждым днём поле теоретически затягивало всё больше и больше, пробиваясь через блокиратор. Поэтому Павел забрал один браслет, положил в ящичек пять пластиковых банковских чеков, найденных на яхте, и сам установил себе срок для завершения важных дел — одну неделю.
27 августа 334 года от Разделения, пятница
Маг уложился в четыре дня.
Дома его ждала повестка из полиции — приклеенный к калитке лист бумаги. Можно было его проигнорировать, но Павел решил сходить, взяв с собой Ломакса, и не прогадал. Адвокат отработал свой гонорар на двести процентов, Веласкеса не только не посадили в обезьянник, но ещё и вознаградили, вернули найденные при обыске деньги. Двадцать тысяч получил Ломакс.
Там же, в отделении полиции, Павел встретил Волкову, детектив прошла мимо него, даже глазом не моргнув, словно никогда не виделись и это не она его столько времени выслеживала. Веласкес хотел было пошутить по поводу прогулок на яхте и того, что после этого остаётся на яхте, но Волкова уже уходила вдаль по коридору, только напряженная спина выдавала её волнение.
Ещё пять тысяч ушло на восстановление камеры, со старой сняли лицензию, и пришили к новой. Вместе с ней Павел появился в Сегунда-Ньюс, но, не поддавшись на уговоры Коллинза, оставаться там не стал, подписал договор о приоритетных репортажах. Он обязался предлагать свои записи в первую очередь им, а они — платить или не платить. Только казалось, что Павел от этой сделки ничего не получал, стать пусь даже внештатным сотрудником Ньюс было престижно.
Все эти дни Павел ждал, что Карпов пришлёт своих головорезов, или объявится настоящий хозяин яхты, но ничего из этого не произошло. В среду с ним связался Фишер, сообщил, что теперь у компании другое начальство, и оно в услугах Веласкеса не нуждается.