Остров

— Не вышло, — сказала девушка сама себе. Сознавая, что опыт в очередной раз не удался, она все же заглянула в контейнер. Зеленовато-синюшный трупик ребенка уже окостенел.

— Не вышло.

Ариадна отправила использованный материал в утилизатор. День вышел полосатый — удачи-неудачи. Происшествие со Слокосом развеселило ее, эксперимент опять провалился. Через десять минут она уже засыпала, в голове звенел тихий мотив.

Ночь опустила воронье крыло На луга, на леса, на поля. Спи, малыш, спи, родной, Кровиночка спи моя. Тихо склонились на землю цветы И не поет соловей. Солнышко спит. Милый малыш, Глазки закрой поскорей.

* * *

Завязав два последних узелка, Инкий проверил кипу и отдал письмо Анко-Рую.

— Передашь его кураке, надзирающему за строительством дороги к пристани. Здесь имя человека, который знает предателя, приведшего войско кечуа в Город. Ты должен доставить этого человека ко мне. Ты, кажется, не умеешь читать?

— Не умею, мой Повелитель — склонив голову, подтвердил начальник дворцовой стражи.

— Не беда. Курака прочтет тебе его имя. Возьми с собой несколько воинов. И помни, ты должен доставить этого человека живым и невредимым!

— Я должен идти за ним сейчас же, ночью?

— Нет. Приведешь его утром. Но знай, если с ним что-нибудь случится, тебе не сносить головы!

— Слушаюсь, мой Повелитель!

— Ступай! — приказал Инкий.

Анко-Руй поклонился и исчез за дверью. Как только отзвуки его шагов перестали метаться в каменном лабиринте комнат, Инкий накинул на плечи серый плащ и незамеченным вышел из Дворца.

Курака, возглавляющий строительство дороги к пристани, проснулся от резких нетерпеливых толчков.

— Какого черта?! — завопил он спросонок, не размыкая смеженных сладким сном век.

— Проснись, идиот! Приказ Повелителя!

Дрему как ветром сдуло. Курака вскочил с лежанки и стал лихорадочно шарить в поисках свечного огарка. Вот он! Чиркнуло кремневое кресало, дрожащий огонек озарил зыбкие стены комнаты и стоящего перед куракой человека.

— Анко-Руй! — Курака согнулся в низком поклоне. Начальник дворцовой стражи был нетерпелив.

— Читай! — Он протянул кураке кипу.

— Я не умею, — пробормотал насмерть перепуганный сановник.

— Хорошо, я сам! — Пальцы Анко-Руя забегали по узелкам письма. — Среди твоих людей есть человек по прозвищу Рубленое Лицо?

— Да, мой господин.

— Кто он?

— Храбрый воин. Кечуа. Он был пленен воинами Повелителя.

— Он живет вместе со всеми янакона?

— Нет, он десятник. Десятникам положена отдельная хижина.

— Проводи меня к нему.

— Сейчас, — засуетился курака, обнаружив, что на нем лишь узкая набедренная повязка. — Я только оденусь.

— Поторопись, — короткий смешок, — толстяк! Курака накинул праздничную хламиду, перепоясал ее шерстяным с золотым шитьем ремешком.

— Я готов.

— Тогда пойдем.

Они вышли из дома курака и двинулись вдоль грязных глиняных построек.

— Здесь живут простые янакона, — пояснил ставший словоохотливым курака, указывая на длинный одноэтажный барак, — а вот — дома десятников.

— Который из них?

Курака подвел Анко-Руя к небольшой глиняной хижине, похожей больше на звериную конуру высотой всего около полутора метров. Окон в ней не было. Лишь небольшая дверь, занавешенная грязной циновкой.

— Здесь.

Внутри хижины тлел тусклый огонек.

— Странно, — прошептал курака, невольно проникаясь таинственностью поручения, — он еще не спит.

— Тем лучше, — сказал Анко-Руй. С этими словами он выхватил меч и вонзил его кураке в живот. Вельможа беззвучно осел на землю. Анко-Руй зачем-то вытер меч о его одежду и, сорвав занавесь, шагнул внутрь.

Комната, в которой он оказался, была крохотной — всего четыре шага в длину. Лишь кровать, да небольшой столик в изголовье. За столом, пряча лицо в тени капюшона, сидел человек, которого предстояло убить. Перед ним стояли кувшин и стакан, густо пахнущие дурной брагой. Тусклая свеча бросала блики на убогую обстановку. Когда Анко-Руй сорвал занавесь, сидящий даже не пошевелился.

Начальник дворцовой стражи слегка усмехнулся. Он был вооружен и, хотя широкие плечи противника свидетельствовали о недюжинной силе, мог позволить себе эффектную позу.

— Кто ты и откуда знаешь мое имя? — спросил он, пряча меч в ножны.

Человек молчал.

— Не хочешь отвечать? Тогда я сам назову твое имя. Мокеро! Грязная обезьяна, ты решил заработать свободу, продав меня? Ты считаешь, твоя свобода так дорого стоит? — Голос Анко-Руя приобрел торжествующие интонации. — Ты просчитался!

— Не думаю!

Резким движением головы сидящий откинул капюшон и поднялся. Перед Анко-Руем возвышалась сгорбленная низким потолком, но все равно огромная фигура Рыжебородого Титана.

— Проклятье! — прошипел начальник дворцовой стражи.

— Ты же не умел читать, мой храбрый Анко-Руй! Но твои пальцы так ловко бегали по узелкам письма, погубившего несчастного гонца! Настало время расплаты!

— Я рад, что мы встретились! — закричал Анко-Руй. — Рано или поздно наши пути должны были пересечься. И я рад, что это случилось рано!

Выкрикнув это, Анко-Руй выхватил меч и без замаха бросил его в грудь Инкия. Он был опытным воякой, этот начальник дворцовой стражи, он понимал, что ни теснота, ни верный меч не помогут ему одолеть Рыжебородого Титана; этот противник был не по зубам Анко-Рую. И тогда он принял единственно верное решение, дающее хоть крохотный шанс на удачу — напасть первым и нанести лишь один удар, но столь неожиданный, чтобы враг не смог защититься. Но, увы, горячая волна ненависти и поднимающегося страха помутили разум Анко-Руя. Он забыл о том странном черном панцире, что плющил острия медных копий.

Брошенный с огромной силой меч столкнулся с твердыней бронедоспеха и отлетел назад, к ногам Анко-Руя. Тот наклонился, чтобы поднять оружие, но сделать этого не успел — могучая рука Инкия обхватила предателя за шею и подняла болтающее ногами тело в воздух. Затем оно начало стремительно сближаться с землей и наткнулось на выставленное вперед колено. Раздался хруст. Удар был столь силен, что обломок позвоночника разорвал брюшину, брызнувшую гнилостной жидкостью. Запахло куриными потрохами. Атлант вытер руки о постеленную на кровати циновку, механически провел рукой по спрятанному под плащом бластеру и приказал: