Остров

Обшитые бронзовыми листами с прихотливым растительным узором врата зала уже привычно были распахнуты, и нетерпеливые исследователи, не задумываясь, перешагнули их порог. Зал был велик, и даже свет мощных фонарей не позволял по-настоящему оценить ни его размеры, ни великолепие отделки. Однако он был несомненным шедевром минойской архитектуры, к сожалению, немало пострадавшим от минувших землетрясений. Впрочем, это новостью не было, обломки устилали не только пол зала, обломками была усыпана уже лестница и площадка с грифонами у входа в него. Главной новостью, и гораздо более приятной было то, что зал украшали не только фрески, но и по-настоящему крупные статуи, что окончательно меняло представление об уровне крито-микенской культуры. До этого времени считалось, что критяне создавали только мелкую пластику.

Но даже открытие такого уровня не могло задержать разведчиков в этом зале. Их манили темные дверные проемы еще трех залов. Что залы были не меньше первого, можно было судить потому, как рассеивались и терялись в них лучи электрических фонарей. Не сговариваясь, направились прямо к порталу среднего зала.

Зал был огромен. Руки древних зодчих создали величественный симбиоз архитектуры народов восточного средиземноморья и красоты природной пещеры. Зал казался круглым, благодаря четкому ритму колон опоясавшему его центральную часть. Правильные дуги окружности прерывались только четырьмя симметрично расположенными массивными арками проходов в другие залы. И хотя архитектура колоннад и массивных дверных пилонов была ближе всего к архитектуре Персии и Вавилона, общая архитектура сооружения заставляла себя чувствовать где-то на центральной площади небольшого римского города.

Пол площади, огражденный колоннадой, был тщательно выровнен, а существовавшие естественные перепады пещеры за колонами были компенсированы созданными террасами, площадями и площадками каждая из которых имела свое конкретное назначение. Террасы и площадки соединялись между собой удобными лестницами, и в большинстве своем были ограждены балюстрадами, стенами или рядами колонн.

Подлинную высоту пещеры оценить было сложно, по крайней мере, до тех пор, пока ее не обеспечат нормальным освещением. Но, судя потому, что высота колон и дверных порталов была не менее тридцати футов, она была не менее восьмидесяти.

Даже беглый осмотр нового зала позволил яснее понять, каким божествам здесь поклонялись. Вернее всего богиня была одна. Разными были ее ипостаси. В боковых притворах храма стояли изображения «Богини–матери» такие, какими ее представляли народы ближнего востока в те времена. Здесь можно было найти все, от вполне благопристойной фигуры Иштар, до плотского великолепия гипертрофированной сексуальности примитивной «Венеры» и просто достаточно изощренных изображений женских половых органов. Впрочем, вокруг хватало и всякого рода изображений мужского детородного органа. Но, судя по всему, его роль в этом храме была достаточно вторичной.

На Лиз произвело странное, неизгладимое впечатление скульптурное изображение женщины извергавшей из своего лона новорожденный плод. Все, скрюченная, с запрокинутой в крике головой фигура женщины с огромными грудями и неестественно раздвинутыми ногами. Искаженная болью и криком головка вырывающегося наружу ребенка, все было предельно условно и даже примитивно и также на редкость выразительно. Находкой одной только этой фигуры, несомненно, можно было бы сделать себе имя не только в среде историков, но и современных художников.

Сестры и Макдедли уже около часа находились в пещере, но и оставшиеся снаружи время даром не теряли. Солдаты значительно расширили и углубили проход. Протащили в район лестницы кабели электрического освещения и электрики начали подключать мощные светильники. Все это дало Дику возможность провести в Храмы девушек из его команды и Берти. К тому же довольно скоро к ним должны были, присоединился грек и Бет де Гре, которых известили об открытии прохода практически сразу.

Восторженные крики молодежи гулко разнеслись под сводами храмов, и Лиз не было необходимости просить Дугласа прервать осмотр. Он сам предложил спутницам встретить вновь прибывших, и направился в первый зал. Молодежи дали возможность оглядеться, пока ожидали прибытия де Гре и Теодоракиса. Да и сами они только теперь, при ярком свете мощных осветителей получили возможность по-настоящему оценить то, что нельзя было увидеть при свете переносных фонарей.

Зал был великолепен, и ни Бет, ни Георг не скрывали своего восхищения. Лиз заметила вполне определенное любопытство брата, рассматривавшего фреску со сценой соития женщины с быком, и решила на всякий случай предупредить мать.

– Мам. В следующем зале есть вещи еще более откровенные. А, что может быть в остальных можно только предположить. Как насчет Бертрана? - почти прошептала она ей на ухо.

– Лиз я всегда вас отучала от ханжества, а он все равно увидит все, что захочет.

Реакция матери была предсказуемой, но Лиз заведомо сняла с близняшек ответственность за все происходящее.

Минойский зал был заметно меньше, ниже и скромнее круглого зала. Четкий ритм колон, настенная живопись, все очень напоминало уже известные дворцы Крита. С сожалением Лиз отметила, что также как и в «малом Святилище», здесь была сделана попытка выровнять своды потолка, в том числе и при помощи штукатурки для того чтобы расписать свод. Теперь практически вся она была на полу храма, и фрески на своде сохранились только там, где они были писаны по каменному основанию, которое мало пострадало от былых землетрясений. К сожалению, пострадала и часть скульптур установленных в стенных нишах. В основном это были все те же изображения богинь со змеями и жриц-акробатов, но теперь они были заметно выше человеческого роста.

Понимая, что старшие общее впечатление о первом зале получили, Лиз предложила в нем не задерживаться и перейти в круглый зал. Георг задумчиво молчал, но принимая предложение крестницы, торопливо направился вперед. Остановился он только в самом его центре и потому, какими глазами он оглядывал все вокруг, Лиз почувствовала всю глубину потрясения, которую он испытал.

Электрики уже смонтировали свет в центре зала, и теперь, чем больше пределов за его колоннадой получало освещение, тем меньше было желающих оставаться в центре колоннады рядом с Теодоракисом. Любопытствующая молодежь быстро растворилась за колонами в пределах храм, и сопровождать старших остались лишь Лиз с Тессой и Дуглас.

Только теперь нормальное освещение позволило оценить величину зала. Огромная пещера, уходившая своим сводом вверх футов на сто - сто пятьдесят конечно не была идеальным кругом. Круглая обрамленная колоннадой площадь в центре пещеры была тем свободным пространством, которое древние зодчие смогли расчистить и выровнять, очевидно, без особого труда в ее центре. Естественные выступы и колоны по краям пещеры просто были выровнены, а там, где это было необходимо дополнены искусственной кладкой, в результате чего и возникли те многочисленные пределы, которые ограничила главная колоннада. Нигде руки мастеров не тронули камень пещеры выше пояса колон обрамившего центральную часть зала. Может быть, поэтому обломков и разрушений в этом зале было меньше.

Георг, наконец, прервал затянувшееся молчание:

– Кому посвящен этот храм?

– По-видимому, Богине-Матери,- предположила Тесс.

– Я тоже так думаю, – поддержала сестру Лиз.- Главная здесь конечно Кибела-Рея, но я видела алтари Иштар, Инаны, Нино и даже Деметры. В общем, большинства ее воплощений. В этом зале масса пределов и все осмотреть быстро просто не возможно.

– Ну что же, господин Макдедли Вас можно поздравить с грандиозным открытием. – Теперь грек отвесил любезный реверанс Дугласу, который к чести его сразу же отказался от сомнительных «лавров».