Острова богов

Некоторые вещи не меняются. Даже сейчас, в этом клубе, я и Руби остаемся девочками, которые стоят на берегу и провожают свою маму на север, в Нюсрэю.

– Вы приедете, как только я найду работу, – сказала она тогда Руби. Та кивнула и начала отдирать от мамы мои руки, а я рыдала и отказывалась ее отпускать. Наверное, уже тогда я чувствовала, что мы прощаемся навсегда.

Никому из персонала клуба Руби не известно, откуда мы и как смогли забраться на самый верх. Никому не известно и о том, что в здании клуба когда-то был доходный дом, а мы вдвоем жили в крошечной, самой дешевой комнатенке. Это наша тайна – одна из тысяч вещей, что удерживают нас рядом.

Иногда мне кажется, что я до конца дней останусь той девочкой, которая во все глаза смотрела, как Руби одевается вечером, готовясь уходить. Делает прическу и сует в рукав нож.

– Будь дома, – говорит она мне. – Не шуми. И знай, я сделаю все, что нужно.

И я оставалась и ждала, устроившись на полу сырой комнаты, которую мама сняла для нас перед отъездом, а потом в другой, под самой крышей – в нее мы перебрались, когда вышел срок оплаты. Иногда я уходила в Храм и несколько часов сидела там в последнем ряду. Макеан был богом, загнанным в рамки судьбы, которую он не выбирал, и зеленые сестры говорили, что ему нужна наша вера, чтобы получить свободу.

Теперь все здание, в углу которого мы ютились в детстве, принадлежит Руби. Но мы обе до сих пор помним и никогда не забудем, каково это – подскакивать от каждого шороха, опасаясь, что сейчас у нас все отберут. Мы поклялись, что подобного в нашей жизни больше не случится.

Руби строила свою империю, приложив всю силу и упорство. Она никогда не останавливалась, никогда не колебалась. Большинство людей не обладает и долей этих качеств.

Я сейчас старше, чем она была, начиная дело, но она все еще не считает меня взрослой.

Мне, как и нашему богу, нужна вера. Это укрепит меня, сотрет клеймо вечной младшей сестры – ее младшей сестры.

И вот я подаю идею, которая заставит обратить внимание на мои слова, приглядеться и увидеть, что я выросла.

Макеан – бог игры и риска, и с его помощью я начну сегодня вечером самую важную партию в жизни.

Делаю глоток из бокала, слизываю с губ сахар.

Сегодня сестра впустит меня в свой мир.

Я очень этого жду.

Через полчаса у двери появляется Джуд. Он выглядит так, словно Дазриэль вытащил его из канавы: черные волосы всклокочены, на темной щеке запекшаяся кровь. Один из охранников поворачивается и заглядывает внутрь помещения. Перехватив его взгляд, я качаю головой. Он выталкивает Джуда обратно, тот недовольно хмурится, но все же уходит.

Я обхожу стойку, ставлю пустой бокал и улыбаюсь девушке-бармену, давая понять, что ни вина, ни чего-то другого не требуется. Путь мой лежит дальше за перегородку, в кухню. Я вздрагиваю от резкого контраста приглушенного освещения и тишины клуба с ярким светом, грохотом кастрюль, шумом рабочего помещения. Не говоря уже об окриках шефа из Фонтеска и его помощников.

Я пробираюсь вперед ко второму выходу из здания, который ведет в грязный и неприглядный переулок, где ждет Джуд. Он стоит, скрестив руки на груди, и сердито смотрит исподлобья. Позади стоит Дазриэль. Его мускулистые руки сложены, видны магические рисунки, а выражение покрытого шрамами лица, как всегда, безучастное. Порой я задаюсь вопросом: что, интересно, должно произойти, чтобы это выражение поменялось?

С головы до ног оглядываю Джуда. Одежда его знавала и лучшие дни, к тому же он весь в поту и перепачкан кровью, но все же я молча отступаю назад, позволяя ему войти. Мы с Джудом редко разговариваем, но я знаю о нем больше, чем он думает. Как же иначе, ведь он часть моего плана.

Толстый ковер в коридоре, ведущем в апартаменты Руби, заглушает наши шаги. Слышу, как у него сбивается дыхание. Он хочет заговорить, но не решается, хочет спросить, что произошло, но вовремя решает, что лучше промолчать. Он достаточно умен, чтобы не желать признавать, что может чего-то не знать. Дазриэль молча идет следом. Может, мечтает что-то сломать?

– Бой прошел удачно? – через плечо обращаюсь я к Джуду.

Его рука мгновенно взлетает вверх и опускается на голову в тщетной попытке привести в порядок волосы.

– Не знаю, – звучит ответ. В произношении гласных отчетливо слышен алинорский акцент, что добавляет интонациям желчности. – Я пропустил конец.

Перед дверью апартаментов Руби стоит женщина, на лацкане которой тоже булавка с рубином. Она молча распахивает перед нами дверь и сразу закрывает ее, стоит нам войти. Комнаты сестры отделаны так же, как и весь клуб: рубиново-красные бархатные диваны, толстое покрытие на полу, стены обшиты деревянными панелями, люстры из золота и хрусталя. В городе ей принадлежит полдюжины заведений, и все оформлены в одном стиле и цветовой гамме – красный с золотом.

Самой Руби я сначала не замечаю – только сестру Берис, сидящую на одном из диванов. На ней, как всегда, скромное платье, руки сложены на коленях. Черные волосы заплетены в скучную косу, кожа бледная, впрочем, и в этом нет ничего необычного.

Считается, что жизнью в Мелласее управляет избираемое правительство. Возможно, некоторые даже в это верят, но большинство, включая первого советника, знает, что все находится во власти других сил. Сестра Берис – часть этой силы. Она решила быть здесь сегодня вечером и принять участие в разговоре.

Ее можно счесть человеком бескомпромиссным, но мне известно, что в ней есть и то, что большинству не видно. За сдержанными манерами кроется преданность, вера, которую ей удалось сохранить во времена, когда из рядов последователей выпали очень многие.

Сестра Берис одевается как простая служительница, хотя по важности она третье лицо в Храме, посвященном богу Макеану. Я много лет слушала ее проповеди, прежде чем мы познакомились лично. Эта женщина многому меня научила, дала мне больше, чем кто-либо из людей. Кроме Руби, конечно. И ей первой я рассказала о своем плане. Тогда я впервые увидела на ее лице улыбку.

– Его время пришло, – тихо и протяжно сказала она. – И твое, Лаския. Твоя вера так сильна, что она поможет вознестись вам обоим.

Я знаю, что она права. Мои действия послужат моему богу и вернутся мне сторицей. Я получу то, чего желаю больше всего на свете.

Женщина торжественно кивает мне, приветствуя, в ответ я подношу ко лбу пальцы и закрываю глаза. «Пусть глаза бога нашего закрыты, но мысленно он всегда с нами», – так гласит традиционное приветствие.

В дальней стене комнаты открывается дверь, и появляется сестра с широким бокалом шампанского в руке. Ножка его полая, и пузырьки танцуют, двигаясь вверх-вниз.

Каштановые локоны Руби искусно уложены у лица, голову украшает похожий на корону ободок золотого цвета, украшенный россыпью красных драгоценных камней. Расшитое золотыми пайетками платье подчеркивает смуглую кожу и переливается при каждом движении.

– Вот и вы, – произносит она и тепло улыбается, а потом протягивает руку, приглашая устроиться на диване. Сестра смотрит на Джуда так, будто он ее лучший друг или доверенное лицо, и они встречаются ежедневно. – Проходите, садитесь.

Дазриэль остается у входа, а я, почти не дыша, иду к своему месту на диване напротив Руби и сестры Берис. Расслабленные мышцы, легкая голова, спокойный голос. Сейчас от бокала лучше отказаться. Скоро представится случай выпить.