Острова пряностей
Шрифт:
Мы снова подивились откровенности нашего собеседника. Когда Буди протянул ему определитель, он показал нам, каких птиц ловят на продажу. В основном обычные виды вроде красных попугаев, но было и несколько необычных — например, черноголовый попугай. Официально торговля этими птицами запрещена, но это только подогревало интерес покупателей. Очевидно, заместитель старейшины знал о том, что торговля не вполне законна. Временное содержание пойманных птиц на маленьком островке и отправка непосредственно за границу контрабандой на кораблях буги снижали опасность быть уличенными, и, рассказывая об этом, заместитель старейшины нервно теребил ремешок часов.
Однако между деятельностью птицеловов на Гандасоли и тем, что делал Уоллес сто сорок лет назад, имелось некоторое сходство. Современные птицеловы работали, чтобы обеспечить себя необходимым, — так же, как Уоллес. Проблема заключалась в масштабе происходящего: сейчас отлов птиц уже начал угрожать сохранению вида. Было непонятно, как популяция птиц
Ловля птиц стала приносить меньший доход, чем раньше, сказал наш собеседник. Но затем он повеселел и сообщил, что новый покупатель, недавно открывший магазин на Бали, занялся продажей бабочек, и была одна особенная, очень крупная бабочка, за которую он готов заплатить 250 тысяч рупий — гораздо дороже, чем за любую обычную птицу, и что птицеловы, должно быть, переключатся на охоту за этими бабочками. Здесь снова мы вспомнили об Уоллесе. На Бакане ему удалось несколько раз увидеть эту бабочку — огромного птицекрыла (орнитоптеру) с такой роскошной окраской, что он сразу же загорелся желанием ее поймать. Через два месяца ему удалось раздобыть один экземпляр — это был самец птицекрыла; в ширину он достигал семи дюймов, бархатистые крылышки украшены оранжево-черным рисунком. Уоллес назвал этот вид Omithoptera croesus. Зная, насколько эта бабочка редка и как высоко ценится, Уоллес оставался в Бакане, пока не собрал коллекцию из сотни таких бабочек обоих полов, в том числе около двадцати очень красивых самцов, «хотя идеально хороши были всего пять или шесть». Очень вероятно, что именно за бабочку этого вида таинственный торговец с Бали был готов заплатить эквивалент двухмесячного жалованья.
Что же касается открытого Уоллесом вида — вымпеловой райской птицы, никто в Гандасоли не видел ее и не слышал о ней, и мы готовы были признать, что этих птиц, вероятно, уже нет на Бакане. Однако мы решили сделать еще одну, последнюю попытку: Леонард предложил отправиться на север острова, так как Уоллес упоминал между делом, что жители северной части Бакана зарабатывают на жизнь собирая древесную смолу, которая называется даммаровой. Эта смола сгорает ярким чистым пламенем и во времена Уоллеса использовалась для фонарей. Но даммаровая смола для двух художников нашей экспедиции, Леонарда и Трондура, имела совсем другое значение. Они смешивали ее со скипидаром и получали таким образом лак, который применяли для покрытия своих работ. Этот даммаровый лак придавал краскам особую глубину и насыщенность, которую не мог дать никакой другой материал. Для художников проблема заключалась в том, что даммаровая смола в Европе является большой роскошью — даже маленькая баночка этого материала стоит очень дорого. Может быть, спросил Леонард, мы можем дешево приобрести немного смолы, если приедем туда, где ее добывают?
В Гандасоли нам сказали, что даммаровую смолу в наши дни собирают редко. Цена на нее слишком низка и не окупает хлопот, так как за смолой нужно идти в глубь леса, где растут смолоносные деревья. Однако в местечке под названием Сабатанг, на северо-восточном краю острова, до сих пор шла торговля даммаровой смолой.
Когда на следующий вечер мы остановились напротив Сабатанга, бугийский торговец как раз снимал свою торговую палатку. Он поставил лодку на якорь у самого берега и установил на пляже палатку, в которой помещались товары — пластмассовая домашняя утварь, посуда, горшки и сковородки, а также одежда. Было понятно, прочему он выбрал для торговли именно Сабатанг. Хотя деревня была небольшого размера — возможно, в ней проживали не более двухсот человек, — здесь царил порядок, деревянные домики содержались в чистоте, улицы были аккуратно выметены и в воздухе витало ощущение благополучия.
Джулия, которая была командирована на берег, чтобы узнать насчет даммаровой смолы, вскоре вернулась назад с сообщением, что трое или четверо жителей деревни торгуют даммаровой смолой, а у одного из них в сарае за домом имеется достаточный запас.
Дом, куда мы пришли, был новее и красивее других. Открыв дверь с искусно выпиленным рисунком, мы оказались в гостиной. В очень чистой, без единой пылинки комнате стояли пластиковые стол со стульями, на стенах висели фотографии, в углу — музыкальный центр; в окна даже были вставлены стекла. Можно было заключить, что торговля смолой приносит кое-какой доход. За домом стоял небольшой сарай, в котором торговец хранил запасы даммаровой смолы, — по словам Джулии, она выглядела как гравий. Это была метровой высоты куча белых полупрозрачных угловатых камешков, немного липких и пахнущих скипидаром. Эти застывшие кусочки смолы собирали так же, как каучук: делали надрезы в стволах агатиса — хвойного дерева, дающего даммаровую смолу — и собирали выступающий сок. Торговец пояснил, что ближайшее такое дерево растет в лесу в семи километрах от деревни и что все агатисы принадлежат деревне. В удачный сезон с одного дерева можно получить не менее сотни килограммов смолы, которая затем хранилась в деревне в ожидании
бугийских торговцев. Они везли сырую смолу на Тернате, где ее перегружали для отправки на Яву и использовали для производства высококачественных красок и лаков.Когда торговец услышал, что Трондур и Леонард хотели бы приобрести даммаровую смолу для работы масляными красками, он был поражен. Он никогда не слышал, что смолу используют в художественных целях, и сказал, что хочет кое-что нам показать. Он принес из спальни три пакета, завернутых в коврики. В каждом пакете лежали какие-то слипшиеся гранулы, похожие на низкосортный янтарь или пчелиный воск. Содержимое каждого пакета весило примерно три килограмма и имело различную форму и текстуру — одно напоминало круглую плоскую плюшку, второе — толстый полумесяц, а третье — старомодный толстый валик для заглаживания поверхности. Это, как сказал торговец, кусочки натуральной даммаровой смолы, которые случайно нашли в земле. Они образовались не в результате надрезания дерева, но как естественное выделение смолы, выступающей из дерева. Для формирования кучки естественной даммаровой смолы такого размера и консистенции требуется от семи до десяти лет. Это естественное вещество намного тверже, чище и гораздо более высокого качества, чем смола, образующаяся при надрезании дерева.
Мы пригласили торговца приехать на наше судно и обсудить цену на эту особую даммаровую смолу. Он прибыл после полудня со своими друзьями на долбленом каноэ, и все собрались на задней палубе, чтобы рассмотреть товар. Трондур и Леонард исследовали по очереди каждую кучку, перевернули ее, поцарапали, посмотрели на свет и даже попробовали на зуб, как какой-нибудь драгоценный камень. Владелец даммаровой смолы смотрел на них с изумлением. Он признался, что не имел представления о том, что качество даммаровой смолы значит так много, и сказал, что хранил кучки даммаровой смолы потому, что это редкость, а не для какой-то особой цели. Наконец, каждый художник решил, что может себе позволить купить только одну кучку. Выбор был сделан, цена назначена. После того как переговоры о цене завершились и две выбранные кучки были вручены счастливым владельцам, торговец смолой наклонился и поднял непроданную кучку. «А это, — сказал он, протягивая ее Леонарду, — пожалуйста, примите от меня в подарок».
Таким образом, когда мы поплыли дальше на север, на Тернате, оба наших художника были весьма довольны. Мы проходили длинный пролив, отделяющий большой, усеянный вулканами и покрытый лесом остров Хальмахера от цепочки лежащих в море вулканических пиков, которые образуют ряд конических островов. Это один из самых эффектных и впечатляющих проливов в мире. По обе стороны вздымаются вершины вулканов, некоторые из них действующие, а в одном из них — на острове Макиан — ясно видно отверстие в стенке кратера, образовавшееся, когда страшный взрыв разнес конус на части. Море вокруг нас изобиловало всевозможной живностью. Шестиметровые малые полосатики поднимались на поверхность и пускали фонтаны воды, одновременно можно было увидеть трех-четырех китов. Стремительно рыскали по проливу дельфины. Их появление упреждали пронзительные крики чаек, которые кружились над водой, то и дело ныряя за подогнанной к поверхности рыбой. В волнах непрерывно сверкали круглые черные спины и головы — вода бурлила, дельфины безжалостно преследовали косяк рыб, нападая на крайних и постепенно сгоняя всех в плотную кучу, чтобы было удобнее охотиться.
Затем стая дельфинов приготовилась к последней атаке, разогналась и с жадностью набросилась на добычу.
Так, 17 мая мы пересекли экватор и отметили это событие купанием 26-летней Джулии, как самого младшего члена экипажа, — ей пришлось спрыгнуть за борт с веревкой, обвязанной вокруг талии. Трондур, похожий на бородатого Нептуна, протащил ее под лодкой и вытащил с противоположной стороны. Янис же привел пример совсем другой морской традиции. Указав на прибрежную деревню, мимо которой мы проплывали, он тем же ровным тоном добавил, что здесь живет его вторая семья — жена и взрослый сын, — результат его предыдущих путешествий в здешних водах.
Глава 10. Тернате
Вулканический остров Тернате, где Уоллес впервые оказался в январе 1858 года, в то время формально находился под управлением эксцентричного одноглазого султана [11] . Этот восьмидесятилетний старик любил, когда при обращении к нему произносили его полное имя: Таджоэл Моэлки Амироаддин Искандер Каулаини Шья Пеотра Мухаммад Джин. Он был двадцать третьим султаном; его предки правили на Тернате еще в XVI столетии — когда в 1579 году в поиске загадочных Островов пряностей здесь оказался английский путешественник Фрэнсис Дрейк, на троне Тернате восседал один из предков нынешнего султана. Дрейк нашел то, что искал, потому что Тернате и мелкие острова на юге были основными поставщиками гвоздики — пряности, которая в Европе ценилась дороже золота.
11
Он потерял правый глаз в результате пулевого ранения во время нападения британских войск на голландскую колонию в Тернате в 1811 г. и отказался от операции по извлечению пули, застрявшей в глазнице.