Острова в океане

— Да нет, тут даже интересно было, — сказал Дэвид. — Понимаете, этот непутевый человек, который учил Томми играть в триктрак, стал ему объяснять, кого называют феями и почему, и рассказывать ему про греков и про Дамона и Пифиния, и про Давида и Ионафана. Вроде того, как в школе рассказывают про икру и молоки у рыб или про пчел, как они оплодотворяют растения пыльцой. А Томми его спросил, читал ли он книгу Андре Жида. Как эта книга называется, мистер Дэвис? Не «Коридон», а другая, где про Оскара Уайльда?

— «Si le grain ne meurt» 18, — сказал Роджер.

— Ужасная книга, а Томми брал ее с собой в школу и читал ребятам. Читал и переводил — ребята ведь не понимали по-французски. В общем это порядочная скука, но, когда мистер Жид попадает в Африку, тут-то и начинается ужасное.

— Я читала, — сказала девушка.

— А, тем лучше, — сказал Дэвид. — Значит, вы понимаете, о чем я говорю. Так вот, этот человек, который учил Томми играть в триктрак, а потом оказался феей, он страшно удивился, когда Томми упомянул эту книгу, но и обрадовался тоже, потому что ему можно было не начинать своих объяснений, так сказать, с пчел и цветочков. «Я, — сказал он, — очень рад, что ты знаешь», или что-то в этом роде. А Томми ему ответил — мне так понравился этот ответ, что я его заучил наизусть: «Мистер Эдвардс, у меня к гомосексуализму интерес чисто академический. Большое спасибо, что вы меня научили играть в триктрак, и всего вам хорошего». У Тома тогда были замечательные манеры, — сказал Дэвид. — Он только что вернулся из Франции, где жил вместе с папой, и у него были замечательные манеры.

— А ты тоже жил во Франции?

— Мы все там жили, только в разное время. Но один Томми хорошо это помнит. У Томми вообще самая лучшая память. И он все запоминает очень верно. А вы когда-нибудь жили во Франции?

— Очень долго жила.

— Вы там учились?

— Да. В одном парижском пригороде.

— Придет Томми, надо будет вам поговорить с ним, — сказал Дэвид. — Он так знает Париж и его пригороды, как я — здешние отмели и рифы. Даже, наверно, лучше.

Она теперь сидела в тени, падавшей от веранды, и пропускала между пальцами ног струйки белого песка.

— Расскажи мне про отмели и рифы, — попросила она.

— Я вам лучше их покажу, — сказал Дэвид. — Возьмем гребную лодку и поедем с вами на отмели, а там можно будет поплавать и поохотиться под водой — если вы это любите. А иначе большой риф и не рассмотришь как следует.

— С удовольствием поеду.

— Кто там с вами на яхте? — спросил Роджер.

— Люди. Вам они не понравятся.

— Почему же, они, кажется, симпатичные.

— Мы непременно должны разговаривать в таком стиле?

— Нет, — сказал Роджер.

— Один вам вчера продемонстрировал образец настойчивости. Это самый богатый и самый скучный. Но, может быть, довольно о них? Все они очень хорошие и замечательные, и с ними можно умереть со скуки.

Прибежал Том-младший, а за ним Эндрю. Они купались в другом конце пляжа, а выйдя из воды, увидели девушку около кресла Дэвида и пустились бегом по слежавшемуся песку. Эндрю по дороге отстал и совсем запыхался.

— Не мог меня подождать? — сказал он Тому-младшему.

— Прости, Эндрю, — ответил Том. И потом обратился к девушке: — Доброе утро. Мы вас не дождались и пошли купаться.

— Извините, что опоздала.

— Вы не опоздали. Мы все будем купаться еще раз.

— Я не буду, — сказал Дэвид. — Идите все сейчас. А то я тут уже слишком разговорился.

— Что прибой сильный, пусть вас не смущает, — сказал Том-младший девушке. — Тут дно понижается отлого, не сразу.

— А нет здесь акул или барракуд?

— Акулы приплывают только ночью, — сказал ей Роджер. — А барракуд бояться нечего. Они нападают, только если вода грязная и мутная.

— Они тогда могут напасть по ошибке, — объяснил Дэвид. — Заметят, в воде что-то белеет, а что, не разглядеть. Мы тут постоянно встречаем барракуд во время купания.

— Плывешь и вдруг видишь такую уродину чуть не рядом, только поглубже, — сказал Том-младший. — Они очень любопытные, эти барракуды. Но чаще всего они сразу же уплывают.

— А вот если у вас рыба в сетке или на гарпуне, — сказал Дэвид, — на рыбу они непременно бросятся, могут тогда и вас задеть ненароком. Они ведь страх какие быстрые.

— Или когда вы плывете среди стаи лобанов или сардин, — сказал Том-младший. — Тут они могут вас зацепить, врезавшись в стаю.

— А вы держитесь между Томми и мной, — сказал ей Энди. — Тогда ничего с вами не случится.

Волны с грохотом обрушивались на берег, и, пока разбившаяся волна уползала назад, давая место новой, на полосу твердого сырого песка успевали слететься морские зуйки и ржанки.

— А может, не стоит купаться в такую волну, когда ничего не видно?

— Почему не стоит, — сказал Дэвид. — Нужно только осторожно ступать по дну до того, как бросишься вплавь. А вообще в такую волну даже меньше шансов наткнуться на морского кота.

— Мы с мистером Дэвисом будем оберегать вас, — сказал Том.

— И я буду вас оберегать, — сказал Энди.

— Вряд ли вам встретится какая-нибудь рыба в полосе прибоя, — сказал Дэвид. — Разве что маленькие помпано. Они приплывают к берегу кормиться песчаными блохами. На них приятно смотреть в воде, они любопытные и доверчивые.

— Вас послушать, так кажется, будто собираешься купаться в аквариуме, — сказала девушка.

— Энди научит вас выпускать воздух из легких так, чтобы дольше держаться под водой, — продолжал Дэвид. — Том вам расскажет, что нужно делать, чтобы спастись от мурены.

— Перестань ее запугивать, Дэв, — сказал Том-младший. — Это ведь он у нас подводный король, а мы нет. Но именно потому, мисс Брюс…

— Одри.

— Одри, — повторил Том и запнулся.

— Так что же ты хотел сказать, Томми?

— Забыл, — сказал Томми. — Ну, пошли в воду.

Томас Хадсон еще некоторое время работал. Потом сошел вниз и, присев около Дэвида, стал смотреть на четверку пловцов, то показывавшихся, то вновь исчезавших среди гребней пены. Девушка купалась без шапочки и в воде была вся гладкая, как тюлень. Плавала она не хуже Роджера, уступая ему только в силе движений. Наконец они вышли на берег и, ступая по твердому песку, пошли к дому; мокрые волосы девушки, откинутые со лба, облепили голову, ничем не маскируя ее природную форму, и Томас Хадсон подумал, что еще не встречал женщины с таким прелестным лицом и красивым телом. Кроме одной, подумал он. Кроме одной, которая была самой прелестной и самой красивой. Брось думать об этом, сказал он себе. Смотри на девушку и радуйся, что она здесь.