Освобожденные

– Да, но получается у тебя замечательно. И у Калеба тоже. Он стал им отличным противовесом. Ну ладно, не буду тебя задерживать. До завтра. И будьте осторожны на дорогах, хорошо?

– Обязательно.

– Я люблю тебя, милая.

– И я тебя.

Я сбросила звонок и заметила значок непрочитанного сообщения. Оно пришло утром и было от Кайла. Я прочла: «Не забудьте вечерком к нам заехать. У Линн кое-что для тебя есть».

Я ответила: «Хорошо!» – и спрятала телефон в сумочку.

Стараясь держаться в тени, я подавила смешок: главное не сморщиться под теннессийским солнцем, как печеное яблоко. Тут я услышала Калеба и огляделась.

А вот и он… Я подошла к дереву, к которому он прислонился, – любимый был в джинсах и рубашке с подвернутыми рукавами.

– Какая приятная встреча.

– Ну, – начал Калеб солидным тоном, – я ждал свою красавицу жену, но вы тоже ничего.

Он поцеловал меня в губы, и я, захихикав, обняла его за шею.

– Рада слышать.

– Как прошел последний день?

Он коснулся моих бедер, которые будто для этого и были созданы. Я обожала, когда он так делал.

– Отлично, но я рада, что он наконец-то закончился.

– Ты готова к… пам-пам-пам-па-а-ам… чудесному штату Айдахо? – пропел Калеб и улыбнулся во весь рот.

Я засмеялась.

– Айдахо? Там будут новые учебные центры?

– Ага. Мои ребята постарались. Что думаешь?

– Куда ты, туда и я.

Он улыбнулся – настоящей улыбкой, которая была лучше любых слов.

– Как ты сегодня? Хорошо себя чувствуешь?

– Ну, – я коснулась своей поясницы, – кое-кто меня весь день отвлекал. Еле сосредоточилась.

Калеб скорчил мне мину, а затем опустился на колени. Он поднял мою футболку, коснулся круглого живота и заговорил с нашей дочкой:

– Ты сегодня мучила мамочку, да? Мы же договаривались…

Несколько прохожих засмеялись, и я тоже захихикала. Потом провела ладонью по его волосам.

– Мы же решили: пока мама на занятиях, пинаться нельзя, верно? – Калеб улыбнулся и поцеловал меня в пупок. – Вот умница.

Встав, он с напускной гордостью произнес:

– Все, теперь будет слушаться. Она папина дочурка.

– Так и будет, – пообещала я. – В этом я не сомневаюсь.

– Мы же завтра к Хэддоку, да? – Калеб взял меня за руку и повел к машине.

– Ага. Только отвези меня сначала домой в теплую ванну.

Калеб вдруг остановился, и его лицо приняло мое любимое выражение.

– Вы что, пытаетесь совратить меня во дворике родной альма-матер, миссис Джейкобсон?

– Возможно, – с притворной скромностью ответила я. – А может, я просто хочу поскорее вернуться домой…

Калеб ускорил шаг, и я не удержалась от смеха.

Открыв мою дверцу, он повернулся и посмотрел на меня с гордостью.

– Теперь кричать на выпускном буду я за тебя.

Я кивнула:

– Поскорей бы уже получить этот диплом.

– Поскорее бы уже увидеть тебя с этим дипломом!

Я моргнула.

– Я сейчас заплачу.

– Не плачь, – улыбнулся Калеб. – Просто хочу, чтобы ты знала, как я тобой горжусь.

– Спасибо.

Я притянула его для поцелуя. Одной рукой Калеб оперся о машину, а другую вновь положил на мое бедро. Несмотря на жару, моя кожа покрылась мурашками. Калеб придвинулся поближе и прижал меня к машине. Мои пальцы скользнули ему под рубашку и потянули за пояс джинсов.

– Детка, не играй со мной!

– Тогда поедем домой.

– Будет сделано.

Калеб помог мне забраться в машину и почти бегом ее обошел. Я рассмеялась. Он включил зажигание.

– Готова?

– С самого рождения.

Калеб усмехнулся и выехал с парковки.

– Это правда.

Прошло уже несколько лет, а я все никак не могла им насытиться. Он по-прежнему был моим тираном, главой моего клана. А я была его Провидицей, и вместе мы боролись за добро в нашем мире.

Недаром говорят: не ты выбираешь жизнь, а жизнь выбирает тебя.

Пять лет спустя

– Папуля! – радостно завизжала Мария и запрыгала на месте, прижимая к груди сумочку. – Божтымой! Какая классная! Спасибо, папуля, спасибо тебе! Спасибо, спасибо, спасибо!

Биш заулыбался и поднял ее на руки.

– Не за что, моя хорошая.

Мария бросилась к радостной Джен и, хихикая, повалила ее на диван. Рэйчел тоже рассмеялась. Со слюнявчиком, надетым поверх черной шелковой блузки, она покачивалась туда-сюда и баюкала младшую сестренку Марии.

Елка в доме у Питера была громадной. («Разумеется, – говорила Рэйчел. – У нас столько внуков, что Рождество должно быть сказочным».)

– Теперь твоя очередь, папа-мишка, – пошутила я, вручив Питеру его подарок.

В тот день Питер, нахлобучив праздничную шляпу, играл роль Санта-Клауса и раздавал всем подарки.

– Ой, ну не нужно было ничего мне покупать, – вздохнул он, но упаковку развернул. Это была виниловая пластинка с песнями Джонни Кэша. – Где вы ее нашли?..

Мы с Калебом обменялись довольными улыбками, и я прижалась спиной к его груди. Тут пришла Эйва и забралась ко мне на колени.

– Я ее выбирала, дедуль, – сообщила она.

Я убрала волосы ей за ухо, и малышка, гордая своим подарком, улыбнулась.

Эйве было четыре с половиной. Она была папиной дочкой, да и внешне – вылитый Калеб (пускай он и твердил, что она моя копия).

Он перетащил ее к себе на колени и мягко шепнул на ухо:

– Помнишь, Эйва, с маминым животиком нужно быть очень осторожной? Хорошо, зайка? – Он провел ладонью по моему круглому животу. Эйва повторила за ним.

– Хорошо, я буду осторожно, – прошептала она зачарованно, словно узнала секрет.

Эйва Винифред Джейкобсон. Мы назвали малышку в честь бабушки, которая долго плакала после ее рождения. Дяди, тети и бабушки с дедушками иногда звали ее Винни.

– Все со мной хорошо, – уверила я Эйву. – Твой папуля просто любит волноваться.

Продолжая гладить меня по животу, Калеб улыбнулся.

– Папуля и правда любит волноваться, – сказал он Эйве. – Но вот тебе же нравится, когда папочка за тебя волнуется, правда, девочка моя?

Я закусила губу. Обожаю, когда он так ее называет.