От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед

По его примеру и по его приказанию солдаты махали руками и плетками, давая понять пехоте, чтобы она приняла в стороны, что при грохоте стрельбы криком сделать было невозможно.

Когда пехота очистила местность, неприятельская головная колонна была от дивизиона саженях в 100, но после второй или третьей картечных очередей колонны как не бывало: на ее месте лежала груда трупов. «Аж черно да мокро», — вырвалось у солдат, когда дым рассеялся.

Вслед за пехотой двинулась кавалерия Груши. Ободренный успехом, бар. Корф намеревался точно таким же образом встретить эти войска, но кавалергарды находились далеко, и, кроме того, между дивизионом и кавалергардами было возвышение. Несмотря на это, он встретил атакующего частым огнем. Однако кавалерия дошла до орудий, их пришлось вывозить, номера не успели сесть на коней и бежали подле орудий.

Бар. Корф вел дивизион прямо на Кавалергардский полк. Выскакав вперед, на возвышение, он крикнул командиру 1-го взвода лейб-эскадрона: «Башмаков, выручи орудия». Кавалергарды бросились вперед, за ними Конная Гвардия, и противник вынужден был остановиться и затем отходить.

Бар. Корф тяжело контужен, подпор. Бартоломей ранен. Кроме офицеров, батарея потеряла 49 нижних чинов и 40 лошадей.

Таким образом, в Бородинском сражении пали смертью храбрых оба командира батарей. За все дальнейшее существование лб. — гв. конной артиллерии в бою пал лишь один командир: 8 сентября 1915 г. в бою под Телеханами убит ружейной пулей на наблюдательном пункте командир 5-й батареи полковник Федор Владимирович Трепов.

B.C. Хитрово

Литовцы под Бородином

«Полки лб. — гв. Литовский и Измайловский с непоколебимою храбростью и невзирая на понесенную потерю, пребывали в наилучшем устройстве. В сем сражении покрыли себя славою в виду всей армии». Слова светлейшего князя Кутузова-Смоленского из его донесения на Высочайшее Имя о Бородинской битве

В бою под Бородином в 6 часов утра 26 августа началась атака Багратионовых флешей. Шесть раз флеши переходили из рук в руки. Атаки чередовались контратаками. В 6-й раз князь Багратион стал организовывать контратаку, но был смертельно ранен. Потеря любимого вождя вызвала расстройство и растерянность в рядах защитников флешей. Командование принял ген. Коновницын. Ввиду серьезности положения Кутузов высылает из резерва лб. — гв. Измайловский, Литовский и Финляндский полки, которые в 11 часов занимают, южнее деревни Семеновское, восточный берег ручья-оврага против Багратионовых флешей. Измайловцы и литовцы налево, побатальонно в шахматном порядке. Между лб. — гв. Литовским полком и деревней Утица, занятой 3-м корпусом

Тучкова 1-го, рассыпана по лесу и кустарникам цепь стрелков Шаховского. Лб. — гв. Финляндский полк расположен 3–4 версты уступом за литовцами.

В 11 1/2 часов генерал Коновницын, под прикрытием гвардии, стал отводить свои измученные пятичасовым боем и перемешанные полки. Мимо литовцев проходили расстроенными кучками и в одиночном порядке защитники флешей, многие из них пристраивались к полку.

Однако взятие флешей не дало французам прорыва — образовалась новая линия фронта, не из линии укреплений, а из батальонов лб. — гв. Литовского и Измайловского полков.

Ней и Мюрат (Даву был сильно контужен и выбыл из строя) решили расчистить дорогу массовой кавалерийской атакой, предварительно подготовив ее артиллерийским огнем. Поставили батареи на западный господствующий берег оврага в 500–600 шагах от линии литовцев и измайловцев и открыли огонь. Этот убийственный огонь заставил полки гвардии отойти на 50—100 шагов, где действие огня было слабее. Нужно помнить, что в то время действительная дальнобойность ружья была 300–350 шагов, скорострельность теоретически 2 выстрела в минуту, а дальнобойность артиллерии ядром 900—1500 шагов.

Земля дрогнула, загудела от топота многих тысяч коней кавалерии Мюрата. Кавалерийские дивизии St. Germain и Valence, корпуса Нансути, атаковали литовцев с фронта, а прорвавшийся кавалерийский корпус Латур-Мобура, 2 дивизии и 2 отдельные бригады, прорвался севернее деревни Семеновское; часть пошла на север, а другая — на юг и атаковала измайловцев и литовцев с тыла.

Появление неприятельской кавалерии побудило литовцев выдвинуть колонны в одну линию и, по приказанию генерала Коновницына, построиться в три каре, в одном из которых находился сам временно командующий армией.

«Окруженные многочисленным неприятелем литовцы приняли оного храбро и мужественно. Подпустив на близкую дистанцию, выстрелив прежде батальным огнем, литовцы, закричав "ура", пошли на штыки, расстроили и прогнали неприятеля до самой высоты, с большим для него уроном. А в плен, по ожесточению наших солдат, никого не взято; с нашей же стороны никого от кавалерии тогда ранено не было» (рапорт полковника Удома генералу Коновницыну от 31 августа 1812 г.).

Батальон подполковника Тимофеева встретил кавалерию без стрельбы, взяв ружья «на руку». Лошади не пошли на сверкающие штыки, что вызвало замешательство в следующих рядах противника. Воспользовавшись этим, батальон бросился в штыки. Передние ряды кирасир, поражаемые штыками, но удерживаемые задними рядами, понесли большие потери и только после отчаянного их крика вся кавалерийская колонна обратилась в бегство, понеся большие потери. Когда кавалерия очистила поле, батареи противника снова открыли губительный огонь, в то же время по ту сторону Семеновского ручья показалась французская пехота с артиллерией, явно намереваясь захватить высоту, находящуюся за левым флангом нашей позиции и никем еще не занятую.

Положение литовцев становилось критическим; заняв высоту, французы могли бы фланговым огнем поражать всю нашу линию и получали возможность широкого охвата нашего левого фланга. У генерала Коновницына, подъехавшего в это время к полку, невольно вырвалось восклицание: «Боже мой, что делать?..» Решено было послать батальон литовцев, чтобы захватить высоту раньше подхода французов.

Доблестный подполковник Тимофеев вызвался исполнить это трудное поручение и быстрым маршем занял высоту. Расположив по гребню холма шесть своих взводов, остальные два под командой капитана Арцыбашева поставил за холмом в резерв.

Подошедшие части противника, перестроившись в три линии, повели наступление. Его силы были в шесть раз многочисленнее наших, но продвигались они нерешительно, часто останавливаясь и открывая огонь. Одной из пуль был ранен в ногу с раздроблением кости подполковник Тимофеев; он долго не уходил, перевязав крепко рану платком, но в конце концов вынужден был передать батальон капитану Арцыбашеву. Противник, обнаружив, что высота защищается лишь небольшой горстью русских, окружил ее и повел яростные атаки. Удерживать дальше высоту не было никакой возможности, и защитники, отступив, пробились к полку.

В это время 1-й и 3-й батальоны подверглись два раза ураганному обстрелу артиллерией, за которым следовали бешеные атаки французских кирасир, обе отбитые с огромными для них потерями.

К 2 часам дня прибыл генерал Дохтуров, назначенный командовать 2-й армией. Находясь в центре одного каре, он был свидетелем отражения последних кавалерийских атак, и его сердечное «спасибо» раздавалось не раз перед фронтом.

Между тем после оставления нами высоты положение сильно ухудшилось: французы стали поражать продольным огнем всю нашу линию, а собравшаяся за холмом колонна нависла над нашим левым флангом, угрожая обходом. Чтобы спасти положение, не оставалось ничего другого, как вновь овладеть высотой. Но для этого литовцам пришлось еще раз выдержать и отбить кавалерийскую атаку, вслед за чем полк двинулся на штурм высоты. Противник защищался отчаянно: гребень холма переходил из рук в руки. Командир полка полковник Удом был ранен и передал командование командиру 3-го батальона подполковнику Шварцу; единственному офицеру, оставшемуся в строю. Подполковник Шварц лично повел полк в штыки, выбил противника с высоты и принудил его к отступлению. Таким образом, честь взятия и удержания этого чрезвычайно важного стратегического пункта принадлежит лб. — гв. Литовскому полку. При взятии высоты был смертельно ранен доблестный подполковник Шварц. На этом холме остатки литовцев продержались до конца сражения; они представляли собой небольшую группу людей, измученных ожесточенным и непрерывным боем.

Вечером к высоте подошли лб. — гв. Измайловский и Финляндский полки, а когда совсем стемнело, пришел приказ оставить позицию и присоединиться к прочим гвардейским полкам. Ночью главнокомандующий князь Кутузов прислал к литовцам своего адъютанта благодарить полк за доблесть, проявленную в сражении.

^{Атака лейб-гвардии Литовскго полка на Бородино. Художник Н.С. Самокиш}

Велики были потери лб. — гв. Литовского полка в Бородинской битве: из 46 штаб- и обер-офицеров в строю осталось только девять; из 1739 нижних чинов выбыло убитыми и ранеными 1040 человек, т. е. 60 процентов. Полк был переформирован в два батальона, причем роты 2-го батальона были распределены между 1-ми 3-м батальонами. В командование полком вступил старший из оставшихся в строю офицеров, капитан Николаев.