От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада
Шрифт:
19 декабря, введя в бой свежую 17-ю танковую дивизию, Гот захватил станцию Верхне-Кумскую, и его танки устремились на север к переправе через реку Мышкова и захватили плацдарм в селе на северном берегу реки. До окруженных в Сталинграде немцев, приготовивших свои танки и пушки, оставалось около 40 километров. Однако в этот момент путь танкистам Гота преградила 2-я гвардейская армия генерала Р. Я. Малиновского, начавшая теснить немцев обратно.
В 200 километрах к северо-западу, в районе Среднего Дона, немцев ждала новая катастрофа. 16 декабря перешедшие в наступление советские войска разгромили и рассеяли 8-ю итальянскую армию. Введенные в прорыв советские танковые корпуса стремительно двигались к Морозовску, выходя
22 декабря Манштейн направил начальнику генерального штаба ОКХ генералу Цейтцлеру телеграмму, в которой указал, что обстановка на левом фланге — секторе 8-й итальянской армии вынуждает его начать срочную переброску туда подкреплений.
На следующий день Цейтцлер от имени фюрера приказал Манштейну любой ценой удерживать железнодорожный узел Морозовск, а также авиабазы в Тацинской и в Морозовске и дал согласие на переброску в этот район частей из котельниковской группировки Гота.
Через несколько часов 6-я танковая дивизия была выведена из боя на реке Мышкова и направлена за Дон, чтобы попытаться спасти остатки итальянской армии и стабилизировать левый фланг фронта группы армий «Дон».
Тем временем на южном фасе сталинградского «котла» немецкие солдаты вслушивались и вглядывались в темноту в надежде увидеть передовые части идущих им навстречу сил. Но темнота хранила молчание, и окруженные солдаты, дрожащие от холода в своих окопах, пытались отогнать гнетущую мысль, что Манштейн так никогда и не придет им на выручку.
На бумаге число самолето-вылетов в операции по снабжению окруженных немецких войск выглядело внушительным. Но статистика скрывала тот факт, что, хотя самолеты поднимались в воздух со своих авиабаз и брали курс на Сталинград, их грузы не доходили до сидящих в «котле» солдат. Тяжелые погодные условия вынуждали самолеты с полпути возвращаться назад их перехватывали русские истребители, обстреливали подтянутые зенитные батареи. В результате усеянная обломками самолетов степь внизу под авиатрассой была похожа на авиационное кладбище.
На рассвете 24 декабря крупнейшая немецкая авиабаза в Тацинской, в 300 километрах западнее Гумрака подверглась обстрелу артиллерией 3-й гвардейской армии.
Генерал Фибиг, находившийся на контрольной вышке, с ужасом увидел, как взорвались два первых «юнкерса». У него был личный приказ фюрера не эвакуировать авиабазу. Но когда снаряды русских стали обрушиваться на взлетные полосы, окутанные туманом, он отдал приказ о немедленной эвакуации.
В 5.30 — через десять минут после начала атаки русских — первые неуклюжие Ю-52 взревели моторами и начали карабкаться в небо. Началась невообразимая суматоха. Самолеты взлетали со всех концов аэродрома, два Ю-52 столкнулись в воздухе и взорвались. Другие цеплялись друг за друга, ломая крылья и хвосты. В разгар этой паники на летное поле ворвались русские танки.
Когда «тридцатьчетверки» прогромыхали мимо контрольной вышки, адъютант Фибига закричал: «Господин генерал! Пора уходить!»
Но генерал не мог оторвать глаз от страшной панорамы внизу на летном поле, где последние «юнкерсы» срывались с места, натыкались на обломки уже погибших самолетов, переворачивались и загорались. В 6.07 Фибигу доложили, что русские полностью овладели Тацинской, и через несколько минут самолет потрясенного случившимся генерала поднялся в воздух и взял курс на Ростов.
Внизу под ним на земле догорали обломки 56 так остро необходимых для снабжения 6-й армии «юнкерсов». Лишь 124 самолетам удалось спастись.
Ободряемые фальшивой надеждой на скорую помощь танковых дивизий Манштейна, солдаты 6-й армии первое время стоически относились к холоду и скудному
рациону. Однако после рождественских праздников усилилось понимание того, что «котел», вероятно, станет их могилой, и моральная и физическая стойкость отощавших защитников «крепости Сталинград» стала быстро приходить в упадок.Введенные после рождества радикальные меры по экономии продовольственных запасов лишь усилили этот процесс. Но у Паулюса не было иного выхода. Ежедневные поставки снабжения по воздуху не превышали 100 тонн.
Отправленная ночью из штаба 6-й армии телеграмма содержала следующие мрачные факты.
«Сегодня (26 декабря. — У. К.) к 17.00 мы приняли 38 “юнкерсов” и 3 “хейнкеля”, доставивших нам 70 тонн, включая продовольствие, в основном хлеб. Хлеба у нас осталось на два дня, остального провианта—на день, жиров уже нет.
Требуется немедленно доставить по воздуху продовольствия на 250 тысяч человек… Мы полностью зависим от поставок по воздуху… у нас также кончается горючее, завтра мы израсходуем последние 20 тонн… Прошу любым способом обеспечить доставку завтра 200 тонн, из них 150 тонн провианта и 50 тонн горючего. Иначе нам не продержаться. Мы сделаем все, что в наших силах».
Главный квартирмейстер 6-й армии полковник Куновски закончил телеграмму следующим послесловием: «Больше добавить нечего. Я никогда еще не был в таком дерьмовом положении. С наилучшим приветом».
Введенный накануне Нового года жесткий рацион — 60 граммов хлеба на человека, порция супа без масла на обед, банка мясных консервов, если они есть, на ужин или же опять тарелка водянистого супа — нес с собой неизбежное истощение и упадок сил. Поэтому Паулюс попытался еще раз напомнить своему вышестоящему начальству, что целая армия находится на краю гибели.
«Тяжелые потери, холод и недостаточное снабжение ослабили боеспособность дивизий. Поэтому я обязан Доложить следующее:
1. Армия способна отражать еще некоторое время мелкие атаки и справляться с локальными кризисными ситуациями при обязательном условии улучшения ее снабжения.
2. Если противник снимет значительные силы с фронта перед частями Гота и использует их… против 6-й армии, последняя не сможет оказать длительного сопротивления.
3. Прорыв более невозможен, если заранее не будет пробит коридор, а армия не будет пополнена.
Ввиду этого я прошу сделать представление на самом высоком уровне (Гитлеру. — У. К.), чтобы обеспечить принятие энергичных мер по оказанию срочной помощи если общая ситуация не требует принести армию в жертву…»
Получив это мрачное послание, командующий группой армий «Дон» Эрих фон Манштейн переслал его Гитлеру.
К западу от Сталинграда в степи советские танки захватили передаточную подстанцию, обеспечивавшую телетайпную связь между Паулюсом и Манштейном. Теперь 6-я армия могла рассчитывать лишь на тысячеваттную радиостанцию и несколько других вспомогательных радиопередатчиков меньшей мощности. Для некоторых немецких офицеров это выглядело зловещим предзнаменованием.
В Москве Сталин всемерно торопил командующих фронтами быстрее покончить с окруженной 6-й армией и высвободить войска семи советских армий, необходимых для разгрома противника на других фронтах.
На заседании Государственного Комитета Обороны в конце декабря Верховный Главнокомандующий предложил: руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела.
Присутствовавшие на заседании поддержали это мнение. После краткого обсуждения выбор остановился на генерал-лейтенанте К. К. Рокоссовском, командовавшем Донским фронтом.
30 декабря 1942 года по приказу Ставки три армии Сталинградского фронта — 57, 62 и 64-я — были переданы под командование Рокоссовского.