От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы

Валентин Волгин (по-видимому, псевдоним) – лубочный писатель конца XIX в. Первые издания его книг выходили в 1883—1887 гг. (главным образом у И.Д. Сытина), в дальнейшем неоднократно переиздавались, некоторые из них – почти ежегодно (книга «Мертвец без гроба» выдержала, например, 18 изданий). «Страшные» названия обеспечивали Волгину репутацию специалиста по изображению сверхъестественного и «всевозможной чертовщины» 388 , хотя и не соответствовали содержанию этих книг, представлявших собой обработки традиционных сказочных сюжетов (Ночь у сатаны. М., 1883; Чародей и рыцарь. М., 1886), либо подражания пушкинским повестям (Утопленница. М., 1887 – «Станционному смотрителю»; Турецкий пленник. М., 1886; Мертвец без гроба. М., 1887 – «Кавказскому пленнику»). Как и другие лубочные авторы, работавшие в самых разных жанрах, Волгин писал исторические повести, в которых исторический материал оформлялся в духе народной легенды (Роковая тайна. М., 1886; За богом молитва, а за царем служба не пропадут. М., 1883), юмористические рассказы (Телячье сердце. М., 1886), рассказы о преступлениях (Убийство на реке Шексне. М., 1884; Страшная ночь. М., 1886).

388

Энцикл. словарь / Брокгауз и Ефрон. Т. 20. С. 575.

Иван Семенович Ивин (1858 – 1918/1921) в 1883—1896 гг. являлся основным поставщиком литературной продукции для московских издателей лубочной книги – П.Н. Шарапова, Е.А. Губанова, И.Д. Сытина и др., выпустив более ста книг, часть которых неоднократно переиздавалась. Осознавая свою деятельность как служение народу, высоко ценя его культуру, Ивин предпринял грандиозную по масштабам и во многом, хотя и не до конца, осуществленную попытку, как он писал в автобиографии, «обновить, улучшить, или, так сказать, реставрировать всю лубочную литературу <…>» 389 .

389

Ивин И.С. Автобиография // Лубочная книга. М., 1990. С. 371.

В 1880-е гг. у него преобладали нравоучительные рассказы из простонародного быта, нередко включавшие сказочные элементы (Шалишь, кума, не с той ноги плясать пошла. М., 1883; В чем наше счастье. М., 1886 – переделка сказки Н.П. Вагнера «В чем счастье»; Проклятый горшок. М., 1889; Домовой проказит. М., 1886 – переделка рассказа И.С. Тургенева «Бежин луг»), чрезвычайно популярна была его «Сказка о храбром воине прапорщике Портупее» (М., 1889; более сорока изданий). В 1890-е гг. он обычно работал в жанрах исторической повести, чаще всего публикуя переделки романов 1830-х гг.: Япанча, татарский наездник, или Взятие Казани в царствование Иоанна IV Грозного. М., 1892 (по А. Москвичину); Страшная смерть без вины. М., 1892 (по роману И. Лажечникова «Басурман»); Ледяной дом. М., 1892 (по Лажечникову), Княжья могила. М., 1894; Ведьма, или Страшная ночь за Днепром. М., 1899 (по А.И. Чуровскому). Обрабатывал он также сказки: Народная сказка об Иване царевиче, жар-птице и сером волке. М., 1891 (около двадцати изданий); Сказка о сильном, славном и храбром витязе Бове-королевиче и прекрасной супруге его королевне Дружневне. М., 1891 (более двадцати изданий); Сказка об Иване-богатыре, о прекрасной супруге его Светлане и злом волшебнике Карачуне. М., 1895; Тысяча и одна ночь. М., 1898, и др. В эти годы Ивин публикует и ряд религиозно-поучительных сборников и компиляций (Загробная жизнь… М., 1893; Описание города Иерусалима и его окрестностей… М., 1894, и др.). Образцом для Ивина всегда оставались идеалы прошлого, характеризующиеся, как писал он в своей программной статье «О народно-лубочной литературе», «необоримою супружескою верностью, стойкостью против соблазнов и искушения, терпением, мужеством, геройскою храбростью, твердостью в несчастьях, кротостью, покорностью судьбе, нравственным долгом и проч.» 390 .

390

Ивин И.С. О народно-лубочной литературе // Рус. обозрение. 1893. № 9. С. 259.

В публикациях, посвященных «литературе для народа», книги Ивина иногда критиковали за спутанность изложения, напыщенность слога и отсутствие исторического колорита, но в целом преобладало сочувственное отношение к ним, отмечалось, что Ивин «много сделал для улучшения языка лубочной литературы и внес в эту сферу значительный элемент серьезной осмысленности» 391 .

Многочисленные произведения Ивина выходили большими тиражами. Л. Толстой справедливо считал его «самым распространенным писателем в России» 392 .

391

Родников В. Очерки по вопросам народного чтения и народной литературы. Киев, 1914. С. 13.

392

См.: 35-летний юбилей «Посредника» // Истинная свобода. 1920. № 1. С. 13.

К.К. Голохвастов, начав печататься в 1890 г., выпустил более полусотни книг разных жанров, многие из которых неоднократно переиздавались. Поскольку Голохвастов ориентировался не на сельских читателей, а на городские низы, его произведения по тематике, языку и повествовательной технике несколько отличались от книг других писателей-лубочников. Пересказы «бродячих» сюжетов (Сказка о славном и сильно-могучем богатыре Еруслане Лазаревиче и о прекрасной супруге его Анастасии Вахрамеевне. СПб., 1904; Гуак и царица Аварская. СПб., 1905) не типичны для его творчества, а обработок книг других писателей он вообще не выпускал. Голохвастов был основным «поставщиком» исторических повестей и рассказов для петербургских лубочных издателей Т.Ф. Кузина (в 1890—1896 гг.) и А.А. Холмушина (в 1900—1915 гг.). В его исторической беллетристике варьировались темы восхваления православия (Первые просветители Руси. СПб., 1893; Одомар, или Литовский волк… СПб., 1890; Черный монах. СПб., 1894) и «квасного патриотизма» (Матрос 30-го Черноморского экипажа Петр Кошка и другие доблестные защитники Севастополя. СПб., 1893; На смерть обреченные, или Геройский подвиг полковника П.М. Карягина и рядового Сидорова. СПб., 1903). Поэтика книг Голохвастова весьма сложна: повествование, ориентирующееся на образцы исторической прозы русских романтиков 1830-х гг., обрамлено в его книгах вступлениями, отступлениями, заключениями, примечаниями популяризаторско-просветительского характера. Обращался Голохвастов также к жанру юмористического рассказа, давая шаржированное изображение купеческого быта (Путешествие на Луну купца Труболетова, или Сон в руку. Соч. Жюля Неверного. С французско-нижегородского языка переводил К.К. Г-в. СПб., 1890; Война купца Трифона Лукича Мухобоева с гейшами в Японии. СПб., 1903). В 1900-х гг. он писал главным образом «уголовные» романы (Ванька Каин, знаменитый московский сыщик. СПб., 1900; Приключения петербургского Макарки Душегуба. СПб., 1901; Страшный злодей и разбойник Федот Чуркин. СПб., 1906; Новый цыган Яшка. СПб., 1906).

В завершение обзора источников лубочной литературы следует отметить, что в нее вошло небольшое число произведений известных писателей XIX в., чаще всего – использующих фольклорные сюжеты или посвященных народной жизни (басни И.А. Крылова, сказки А.С. Пушкина, «Песня про купца Калашникова» М.Ю. Лермонтова, ряд народных сказок Л. Толстого и др.).

Публикации книг классических авторов чаще всего мешало авторское право, поскольку лубочные издатели не хотели тратиться на покупку права на издание у наследников. Однако следует отметить, что большинство подобных произведений было малопонятно и неинтересно крестьянским читателям. Например, у Гоголя, по наблюдениям М.Н. Сперанского, «считаются у издателей доступными те вещи, которые могут быть приспособлены ко вкусам читателей лубочной литературы, именно: повести боевого характера, любовные и фантастические, причем в этих повестях должны быть усилены эти элементы, по мнению издателей, <…> в переделках особенности Гоголя, как писателя, его стиль искажаются до неузнаваемости. В результате получаются не Гоголь, а фантазии на гоголевскую тему» 393 . Но даже и в форме переделок классические произведения никогда не принадлежали к числу наиболее распространенных лубочных книг.

393

Сперанский М.Н. Гоголь в народной книжке и картинке // Гоголевский сборник. Киев, 1902. С. 180.

Лубочная литература занимала промежуточное положение между фольклором и литературой в общепринятом смысле этого слова. Прежде всего она была близка фольклору генетически, так как значительная ее часть являлась (в той или иной форме) фиксацией устной народной словесности, хотя обычно фольклорные тексты соответствующим образом были обработаны и приспособлены. Мы имеем в виду народные песни (в песенниках), сказки (в сборниках сказок), переработки западного фольклора (рыцарские романы о Бове, Еруслане и т.п.), использование легенд и преданий в исторической прозе 1820—1830-х гг. (у Любецкого, Москвичина и др.). Далее, даже являясь продуктом самостоятельного авторского творчества, она близка фольклору по поэтике (обращения к читателю в прозе, стандартные формулы и «народный стих» в поэзии и т.д.). Подобно фольклору лубок обычно не фиксирует имени автора текста, не предполагает наличия канонической его версии (одновременно сосуществуют различные варианты произведения, принадлежащие перу разных обработчиков) так же, как разные сказители по-своему излагают сказку или былину. И наконец, чрезвычайно важно, что, как и фольклор, лубочная литература многими потребителями воспринимается (в силу их неграмотности или малограмотности) на слух, в процессе коллективных читок – в кругу семьи, соседей или отходнической артели. На селе существовала традиция коллективного чтения по воскресным и праздничным дням, а зимой и в будни. Например, отвечая на анкету Н.А. Рубакина, крестьянин из Калужской губернии писал в 1889 г.: «Для совместного чтения у нас удобное время весна, потому что тепло, народ выходит по улицу, кто-нибудь выносит книгу, начинает читать, и со всех концов собираются слушатели. Это всегда бывает в праздник <…>» 394 . Обобщая многочисленные свидетельства, М.М. Громыко пришла к выводу, что «перечитываемые неоднократно сочинения запоминались наизусть и распространялись дальше в устной передаче» 395 . Следует добавить, что некоторые типы изданий (гадательные книги, песенники и т.п.) по своему назначению были рассчитаны на чтение их вслух.

394

ОР РГБ. Ф. 358. К. 5. Ед. хр. 1. Л. 12.

395

Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. С. 152.

Лубочная литература отличалась от «обычной» не только своим содержанием, но и характером издания и распространения. Как уже было сказано выше, создавали ее (чаще всего путем обработок книг, ранее возникших в рамках более высокого слоя литературы) специальные «лубочные литераторы». От них книга поступала к издателям, специализировавшимся на выпуске подобной литературы. Одни из них обслуживали главным образом городские низы (А.И. Манухин, С.И. Леухин, А.М. Земский, Д.И. Преснов), другие – деревню (И.А. Морозов, А.А. Абрамов, И.Д. Сытин, Е.А. Губанов).

Очень важно подчеркнуть то обстоятельство, что существование и развитие лубочной литературы регулировалось прежде всего рынком. Здесь не было ни литературной критики, ни «идейных» издателей, которые могли бы стимулировать выпуск не пользующейся спросом литературы. Издателями лубочной литературы обычно выступали выходцы из крестьян, хорошо знавшие вкусы народного читателя. Один из них, И.Д. Сытин, вспоминал позднее, что «Никольский рынок сам творил и сам издавал, сам искал и находил свои, особые пути к полуграмотному деревенскому читателю» 396 . Лубочные издатели могли случайно выпустить любую книгу, но переиздавали только те произведения, которые пользовались спросом. Такое переиздание осуществлялось регулярно, по мере исчерпания запаса. Наиболее популярные книги («Бова», «Еруслан Лазаревич», «Милорд Георг», «Битва русских с кабардинцами») выходили чуть ли не ежегодно. Цензура, конечно, оказывала определенное влияние на репертуар лубочной литературы (нередко запрещались книги с «разбойничьим», «безнравственным» и социально-критическим содержанием), однако это сказывалось в изъятии определенных разновидностей книг, но отнюдь не в навязывании той или иной тематики. Поэтому можно считать, что выходившая лубочная литература довольно точно соответствовала запросам крестьянской аудитории. Прав был современник, отмечавший «немалую заслугу Никольской (то есть лубочной. – А. Р.) литературы перед лицом русского просвещения: она свела мужика с книгою, указала ему на ее лучшую сторону <…>» 397 .

396

Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1962. С. 45.

397

Яковлев Г. Какою должна быть крестьянская книга? // Наблюдатель. 1892. № 7. С. 45.

Лубочная книга попадала в деревню тремя основными путями. Первый – это ярмарки, которые играли важную роль в экономике и культуре пореформенной России. Наряду с другими товарами на ярмарки из Петербурга и особенно из Москвы привозились значительные партии книжного товара, который раскупался посетителями 398 . «После развязки ярмарки, накануне разъезда, купцы, довольные своими делами, покупают гостинцы для домашних; при этом, бывало, приказывали своим “молодцам” забежать и в книжную лавку и захватить кое-какие книжки “подешевле” <…>. Так возились книги для ребят в качестве калачей и пряников» 399 . Аналогичным образом и крестьяне покупали на ярмарках и базарах книги в подарок своим детям 400 . Забирали (обычно в кредит) на ярмарках книги для торговли и офени, разносившие их по деревням. Сеть разносчиков – офень – это второй и, возможно, основной путь доставки книги на село. Приходили офени за книгами и в Москву. Офени набирали в свой короб большие партии лубочной литературы (нередко – с мелким «галантерейным» товаром) и затем шли по деревням, продавая (или обменивая на продукты) книги 401 . По оценке Ю.А. Горшкова, в 1860—1870-х гг. действовало несколько десятков тысяч офень 402 . Хорошо знавший офенский промысел издатель И.Д. Сытин так характеризовал их деятельность: «В базарные дни все эти торговцы появлялись на базарных площадях, предлагая книжный товар собравшемуся народу, в другие же дни ходили по деревням: с коробом за плечами из избы в избу, показывая здесь свой товар, расхваливая его и предлагая его собравшейся около короба деревенской публике, с которой они умели говорить понятным ей языком» 403 . Правда, после 1877 г., когда всех офеней обязали получать специальное губернаторское разрешение на право торговли книгами, сеть офеней значительно сократилась.

398

См.: Мельников П. Нижегородская ярмарка в 1843, 1844 и 1845 годах. Нижний Новгород, 1846. С. 204—208; Аксаков И. Исследование о торговле на украинских ярмарках. СПб., 1858. С. 92, 117, 136, 380; А.Р. [Русов А.А.]. Книжная торговля на Воздвиженской ярмарке 1895 г. в Чернигове // Зем. сб. Чернигов. губ. 1896. № 2/3. С. 38—68; А.О. Продажа книг и картин для народа на Нижегородской ярмарке 1899 г. // Рус. школа. 1895. № 2. С. 254—255.

399

Безобразов В.П. Народное хозяйство в России. СПб., 1882. Ч. I. С. 217.

400

См.: Воронов И. Материалы по народному образованию в Воронежской губернии. Воронеж, 1899. С. 90.

401

См. воспоминания одного из таких офень: Свешников Н.И. Воспоминания пропащего человека / Подгот. текста, сост., вступ. ст., коммент. А.И. Рейтблата. М., 1996.

402

Горшков Ю.А. Торговля народными изданиями и концентрация торгового капитала в лубочном книжном деле пореформенной России (1860—1870-е гг.) // Книжное дело в России во второй половине XIX – начале XX в. Л., 1983. С. 110.

403

Сытин И.Д. Указ. соч. С. 57.

Еще одним важным каналом проникновения книги в деревню были поездки крестьян в город, главным образом для работы (в отход). Возвращаясь в деревню, отходники обычно привозили «гостинцы», в том числе и книги.

Соответствие лубочной литературы духовным потребностям деревни не означало, что каждый крестьянский читатель обращался ко всем перечисленным ее разделам, например, религиозная и светская лубочная книга были обращены к различным группам крестьянской читательской аудитории.

Для читателей лубочной книги иные (нелубочные) издания были недоступны из-за дороговизны, а также из-за неподключенности крестьян к соответствующим каналам распространения (магазины в городах, пересылка по почте) и слабой ориентации в литературе, что исключало возможность заказа. Но даже если читатель преодолевал названные препятствия (например, располагал деньгами и приезжал в город, где мог купить книгу), он сталкивался с очередным, почти непреодолимым барьером – и по уровню сложности, и по языку, и по проблематике «интеллигентская» книга была непонятна и неинтересна ему. Лишь с 1880-х гг. начинает распространяться литература, специально издававшаяся для народа и представлявшая интерес для него.