От царской Скифии к Святой Руси

С точки зрения христианской историософии такое наше разнообразие и одновременно органическое единство тоже не случайно. Став наследниками всемирной Римской империи, мы, по определению, изначально должны были хранить в потенции, в глубинах своего этноса, некий универсальный высший человеческий тип, общий и присущий по отдельности всем христианским народам, потомкам Иафета.

Мы в нашем национальном теле сочетаем некое всечеловеческое всеединство, по-видимому, с целью облегчить всеединство во Христе всем христианским народам в тяжелые предантихристовы времена. Естественно, для этой же цели в культурно-историческом плане у нас есть огромный потенциал гармонично сочетать и национально переплавлять все высшие элементы человеческой духовной и материальной культуры. Реализовать этот потенциал мы сможем лишь при одном условии.

Обратимся к бессмертным мыслям графа Ж. А. де Гобино и его эпохальному труду «Опыт о неравенстве человеческих рас». Гобино писал: «...этнический вопрос стоит выше всех остальных вопросов истории и в нем заключается ключ к ее пониманию... неравенство человеческих рас, соперничество которых формирует нацию, исчерпывающим образом объясняет судьбу народов». Безусловно, судьбу народов определяет не только этнобиологический состав народов, но главным образом духовные факторы. Тем ни менее этническая составляющая также является одной из главных стихий исторического универсума. И пусть нас не смущает тяжелое политическое положение, внутреннее и внешнее, сегодняшней России, наше неблагоприятное географическое положение, наша нынешняя материальная бедность.

Наше богатство — наше чистое этническое лицо! Граф Гобино обращается к нам из XIX века: «Я не собираюсь повторять свои аргументы против теории о роли географического положения для формирования цивилизации, поскольку Париж, Лондон, Вена, Берлин или Мадрид не укладываются в эту схему(что уж говорить о Новгороде, Киеве и Москве! — Авт.) , согласно которой вместо них мы бы увидели такие торговые центры, как Кадикс, Гибралтар или Александрия, и история постоянно бы вращалась вокруг них. В конце концов, это действительно места, имеющие самое благоприятное расположение для торговых обменов. Но, к счастью, дело обстоит по-другому, и у человечества есть более важные интересы, чем экономика. Более возвышенные движущие силы определяют развитие мира, и Провидение еще на заре времен установило правило социального притяжения, а именно: самая важная точка на земном шаре не обязательно должна иметь самые благоприятные условия для купли и продажи, для циркуляции товаров или для их производства. Такой точкой всегда было место, где в данный момент обитала самая чистокровная часть белой расы, самая сильная и способная. И таким местом могли быть холодные полярные земли или знойные регионы на экваторе».

Внесем лишь одну существенную поправку. Полюсом мировой цивилизации после Христа становится то место, где в наибольшей чистоте остается «прямо с неба снесенная для грешного человечества святая Православная Церковь»и где правит Православный Император. И нет ничего удивительного в том, что таким местом стала в итоге Москва, которая в XV веке становится хранительницей истинной веры и одновременно как нельзя лучше отвечает теории графа Гобино.

В наше время от русских людей зависит, сумеем ли мы вернуть Москве или другому Русскому городу (Третьим Римом в древности считалась не только Москва, но совокупно вся Святая Русь) чистый образ истинного православного града, где живет особый народ — хранитель Православия. Этим определяется наша роль в мировой истории, в которой мы призваны быть лидерами или исчезнуть, если будем не в силах вынести наше особое историческое бремя!

Продолжая ту же тему, скажем, что крайне важен этнобиологический и национально-исторический аспекты самоидентификации в религиозных и мировоззренческих системах любого народа. Например, не ввязываясь в спор о том, были ли этруски славянами или нет, мы можем точно сказать, что к самосознанию русского народа эта историческая загадка не имеет никакого отношения. Не столько важно, кем были наши предки. Важно то, насколько глубока историческая память, чтобы помнить их. Пусть даже наши предки и были этрусками. Но народная память не зафиксировала этого факта. Значит, от этрусков у нас нет этнопсихологической преемственности, транслируемой из прошлого национальной исторической памятью и живыми преданиями. Значит, этруски не имеют никакого отношения к нашему чувству исторической преемственности, укорененности, этнической самоидентификации, духовной преемственности, соборного ощущения сопричастности к жизни рода от глубины веков, с его особым душевным складом, передающимся через многие поколения.

Наших истинных предков надо искать в народной памяти, в мифах и легендах, в былинах и старинах. Они истинны в своей синтетической целостности, своей веками выверенной правдой. Они много правдивее, чем любые рациональные исторические изыскания. Но главное: поиск наших корней немыслим для христианина без четкой увязанности этих поисков со Священной библейской историей. Библия, библейская традиция, линия библейских праотцев, наше несомненное происхождение от сына Ноева Иафета — вот тот исходный пункт, то начало, откуда христианский народ начинает поиск своих предков.

Священное Писание есть для любого здравомыслящего человека неоспоримый первоисточник исторических знаний, достоверно показывающий истоки происхождения семьи, рода и государства от Адама и Евы. И уже стоя на этом твердом фундаменте знания, мы можем отправляться в дебри отечественных родовых преданий, не рискуя сбиться с курса. Кроме Библии, именно в этих преданиях содержится информация, которая проливает свет на древность и неизменность нашей этнобиологической и национально-исторической самоидентификации. Для обратного примера мы можем взять православный румынский народ, который в древности себя идентифицировал с римскими поселенцами, а начиная с эпохи Просвещения, трудами своей интеллигенции стал сам себя считать потомками романизированных гетов и даков. Таких скачков в самоидентификации славянорусы не переживали.

Самоидентификация народа тем более важна, если помнить, что с христианской точки зрения народность (этнос) в отличие от национальности (нации) является категорией не временной, исторически эволюционно подвижной и не всегда четкой, но священной и неизменной, поскольку именно народы в своей соборной совокупности поколений предстанут при Конце Времен на Суд Божий. Насколько нам известно из древнейших наших летописей и исторических преданий русского народа, наши предки с древнейших времен осознавали себя потомками Словена и Руса, и самоидентификация нашего этноса как русского не менялась тысячелетиями. Мы всегда осознавали себя именно русскими, а не великорусами, малорусами или белорусами. Разрушение этого самосознания, этой этнической самоидентификации пришло к нам вместе с апостасией, отпадением интеллигенции от Церкви и от исторического народного единства.

Двадцатый век породил надлом в самоидентификации окраин России. Появились группы населения, изменившие своей русскости в пользу сомнительного удовольствия называться украинцами, то есть людьми окраины, с дополнительным риском подпасть под незыблемый закон, четко выраженный древней римской пословицей: «Nomen est Omen», то есть в имени — предначертание судьбы: группы, которым захотелось быть не просто русскими, но непременно белыми русскими; и как реакция на отпадение окраин от единого народного тела появились и великие русские. Территориальные определения для единого русского народа вдруг стали определениями новой национальной самоидентификации, которая есть болезнь национального сознания единого русского народа.

Удивительно то, что, например, немцы в своей истории прошли долгий путь до осознания своего единства только в XIX веке, долго оставаясь баварцами, пруссаками, саксонцами. Французы осознали свое национальное единство незадолго до кровавой революции конца XVIII века, долго оставаясь бургундцами, гасконцами, аквитанцами. И только славянорусский этнос в Европе с глубокой древности заявляет о себе как о едином русском народе, совершенно игнорируя свои племенные границы, которые, впрочем, быстро стираются. Уже в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Иллариона в XI веке наш народ заявляет о себе устами великого духовного подвижника как о едином русском народе.

Речь идет о середине XI века и о письменной традиции, которая фиксирует исторические реалии много времени спустя их начального бытия. И только в XX веке, тысячу лет спустя, народ русский на глазах у только что осознавших свое национальное единство немцев, французов, итальянцев начинает разваливаться на украинцев, белорусов и великорусов. И эти три территориальные общности в свою очередь начинают дробиться: на галичан, русинов и просто украинцев — первые; на полещуков, чернорусов и остальных белорусов — вторые; на казаков и прочих русских — третьи. Этот антиисторический процесс должен быть остановлен, пока русский народ не превратится в жалкие и смешные этнические лохмотья.