От царской Скифии к Святой Руси

Историософия (основной принцип которой — постижение не просто через историю, но через сакральные аспекты национальной истории) славянской расы, антропологические и генетические аспекты этногенеза народа русского есть важнейший фундамент национального самопознания, столь необходимого нашим современникам в небывало тяжелом труде воскрешения России. Для воссоздания этого фундамента мы и должны обратиться к истории.

О нашем этническом единстве

В XIX—XX веках в работах ученых и публицистов как в России, так и в Европе стали появляться концепции, призванные доказать расовую разнородность русского этноса. В наше время адептов этой идеи стало значительно больше. Все чаще в прессе появляются статьи разных авторов, которые с завидным постоянством развивают эту концепцию, не утруждая себя настоящими научными доказательствами, параллельно перегружая текст собственными выдумками в пара научной упаковке.

Важность всестороннего анализа указанной проблемы очевидна. Проблема происхождения и этнической истории давно вышла за рамки светской науки и перешла в сферу не просто политических идей, но прямо в столь тонкую сферу, какими являются самосознание и самоидентификация русского народа.

Проблема назрела давно, еще на заре XX века. В то время, когда стараниями зарубежных и отечественных ученых идея об этноисторической неоднородности русских приняла ярко выраженную политическую окраску, возникла необходимость собрать научный антропологический материал, который и должен был подтвердить выдвинутую теорию.

Материал этот стал добросовестно собираться и в дореволюционной России, и в советской. Но в связи с тем, что факты неожиданным образом начали противоречить априорно выдвинутому тезису об этнической неоднородности русского народа, факты эти решили не афишировать. Так и не стали достоянием широкой научной гуманитарной общественности труды выдающихся русских антропологов императорского и советского периодов.

Факт этот тем более прискорбен, если вспомнить, сколько поколений русских людей выросло с навязанным «научным образом» комплексом национальной неполноценности. Кто из нас не может привести один и тот же пример, когда разговоры о национальных ценностях с современным советско-постсоветским обывателем наталкивались на глухую стену непонимания и равнодушия, когда упомянутый выше обыватель отмахивался от вас и от всего национального наследия: «Оставьте вы эти разговоры. Ничего национального у нас нет. Да и все мы, мол, помешаны с татаро-монголами».

В наше время появляются и совсем уж чудовищные теории. Один писатель, публицист-«патриот», например, утверждал в одной «патриотической» газете, что ни один русский не может точно сказать, где были его предки на Куликовом поле — то ли в русском войске, то ли под бунчуками Мамая.

Определенная сложность данной работы заключается в том, что логически выстроенная цепочка научных фактов, противоречащая концепции неоднородности, встречает часто полное непонимание, а иногда и агрессивность со стороны ряда людей, особенно приверженных устоявшимся стереотипам мышления. Специфика ситуации заключается и в том, что настоящее «вавилонское» столпотворение и смешение этносов началось на нашей земле не в пору монгольского ига, а совсем недавно, в столь дорогое еще многим обывателям советское время, которое и породило причудливое существо, человека-коктейль, получившего широкую известность под «громким» именем «совка».

Именно из этой среды стали раздаваться голоса, призывающие вообще избегать разговора о русском этносе в связи с его якобы полным отсутствием. Авторы этого круга в ряде статей выдвинули тезис о том, что географическое пространство от Балтики и Карпат до Тихого океана занимает не русский народ, а группы населения, генетически между собой не связанные, а лишь случайно объединенные русским языком. Этому разнородному населению присвоен «научный» термин «русскоязычные».

Конечно, можно было бы и не реагировать на подобные глупости авторов, не получивших должного образования, лишенных научной совести, а заодно и счастья принадлежать всецело какому-либо народу, то есть счастья быть духовно и нравственно целостными личностями, если бы их идеи не занимали определенного места в последовательности политических шагов, направленных на разрушение России как единого государства, как особого, неповторимого мира.

Синхронность появления идеи, исходящей от наших исторических врагов, расчленения единого Российского государства и нового потока «доказательств» этнической разнородности русских не может не настораживать. Подобный единовременный идеологический штурм твердыни национальной государственности и русской народности проявляется уже третий раз за столетие. Два предыдущих раза муссирование подобных идей в европейской прессе предшествовало мировым войнам.

Что же нам ждать от третьего раза? Какие новые доказательства приводятся нашими европейскими оппонентами и их российскими почитателями в пользу расчленения России? По сравнению с началом века ничего нового и умного не слышно. Основной аргумент — народ русский есть фикция, расовый бульон, а значит, и государство народа русского есть историческое недоразумение, которое надо исправить путем расчленения единого тела России на такие куски, которые смогут поглотить основные участники исторического пиршества людоедов, в прямом смысле слова, — наши политические враги и завистники, которых мы били, бьем и, дай Бог, будем бить и на полях сражений, и на идеологических фронтах.

Рассмотрим же подробнее ряд вопросов, которые затрагивают основные проблемы этнической истории русского народа.

Славянский этногенез

Прежде всего мы должны четко усвоить непреложный исторический факт: последнее тысячелетие человеческой истории равнину от Карпат до Урала, от Белого моря до Черного занимает русский этнос, православный по религии, славянский по языку и крепко спаянный единой исторической памятью, этнической историей и, вне всяких сомнений, единым антропологическим обликом. Неумолимые факты свидетельствуют о том, что различий между тремя ветвями русского народа: великорусами, малорусами и белорусами, по данным лингвистики и антропологии, намного меньше, например, чем различий между немцами, живущими в Баварии, и немцами из Гамбурга.

Единство восточных славян фиксируется письменными источниками начиная с XI века. В «Повести временных лет» св. Нестор-летописец пишет: «По-славянски же говорят на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане».Св. Нестор отразил не просто языковое единство, но и осознание этого единства славянами.

Далее св. Нестор приводит данные, которые мы уже можем рассматривать под углом антропологической науки: «...А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, замигола, корсь, нарова, ливы, эти говорят на своих языках, они потомство Иафета, живущие в северных странах».

Очень важно подчеркнуть, что изначально Нестор выводит от Иафета все европейские этносы, а среди них упоминает и славян. Очень интересно, что Нестор не видит причин, кроме вышеуказанных, связанных с разностью языков, противопоставлять славянорусов и подвластные им балтские и угро-финские народы. Народы эти, стран полночных, также потомки Иафета. В русских летописях кроме загадочной чуди «белоглазой» мы не найдем и намека на какие-то внешние различия между русами и подвластными племенами.

И это не случайно. Современная антропология доказала, что не только славяне Восточной Европы, но и балты и финны суть потомки единого, очень древнего североевропейского расового типа, берущего свое начало от древних кроманьонцев и через племена культуры боевых топоров сохранившего свою преемственность по отношению к антропологическим особенностям средневековых славян, балтов и финнов. И только у финнов этот древний расовый комплекс получил незначительную «прививку монголоидности», что связано с продвижением исконных финно-угорских племен из Зауралья и контактом этих древних племен, обладавших незначительной примесью монголоидных расовых признаков, с древними северными европеоидами.