От десятой луны до четвертой

Не дождавшись ответа из зала, продолжила бодро вешать лапшу на уши:

– Нам остается обратиться к разделу, где чрезвычайно мало, осторожно и глухо рассказывается о людях, умерших при загадочных обстоятельствах, точнее убитых. Материала тут мало, но подобные случаи все же отмечены. Наиболее распространенный вариант – это пребывание мертвеца между миром мертвых и живых до тех пор, пока не состоится его полное отмщение. Возможно, начальник охраны не успокоится, пока не найдет того, кто его убил, после этого в крепости станет спокойно! – жизнерадостно заявила я.

Зал моей радости не разделил.

– Милое дитя, – кисло сказал Ректор, – не могли бы вы э-э-э… высказать другие предположения, о том, как справиться с мертвецом, не прибегая к столь радикальным мерам.

– А я думала, мы хотим найти убийцу, – удивилась я простодушно.

– Разумеется, но сначала мы должны навести порядок в пансионате, – сказал, морщась, Ректор. – Продолжайте, пожалуйста.

– К мерам, приносящим хорошие результаты, относится отрубление головы. Обычно успокаивает, – поведала я. – Самое доступное средство, просто отпугивающее подобных существ, это чеснок в больших количествах. Ранение или убийство серебряным оружием тоже приносит неплохие результаты. Во всяком случае, пока не использованы эти способы, говорить об иных рано.

И кто меня в последней фразе за язык тянул?

– Спасибо, барышня, вы свободны, – поднялся Ректор.

Меня увели и водворили обратно в дортуар.

Глава двадцать вторая СОГЛАСНО УКАЗАНИЯМ РЕКТОРА…

Согласно указаниям Ректора на следующий день в пансионате извели весь запас чеснока. Каждому вручили по головке для ношения при себе на крайний случай, и кухня стала выдавать на гора массу очесноченных блюд.

А вот с остальным возникли проблемы: чтобы отрубить начальнику охраны голову, для начала его неплохо было бы поймать.

С тех пор как он покинул сад, укрыться начальник охраны мог где угодно – места хватало.

Для начала днем прочесали Пряжку от северной стены до южной, от западной до восточной, проверив не только дворы, но и все помещения.

Дохлый номер.

И главное, прятаться ему вроде бы было негде после такого тщательного осмотра…

Но нашли только тайник со слезкой – явно младшего обслуживающего персонала. (Станут охранники собственные тайники рассекречивать, как же! А у преподавателей вся слезка хранится под кроватями, чтобы далеко не бегать.)

Поэтому над тайником на радостях провели показательное судилище и слезку торжественно сожгли. На облитых ею поленьях красиво плясали голубоватые огоньки.

Здоровый образ жизни восторжествовал, только вечером ужин есть было невозможно: что не пригорело, то пересолилось.

Спать мы легли голодными, злыми и измученными всей этой кутерьмой.

На пустой желудок я уснуть не могла, хотя это и страшно полезно для фигуры, как уверяют хором знающие люди. Ворочалась и ворочалась, словно на сковороде.

Живот пел песни и всячески намекал, что если его не покормят, то мы с ним так и будем распевать до утра.

Его урчание приглушило появление охраны. Все происходило по вчерашнему сценарию: пришла надзидама, поставила двоих, вскоре двое превратились в целую кучу запакованных в кожу фигур.

Янтарный снова приземлился в мою кровать. Как в свою собственную.

– Ты по мне соскучилась? – требовательно спросил он, вжимая меня в тощий матрас.

– Ага, весь день прорыдала, – подтвердила я. – С той самой минуты, как ты ушел.

– Целоваться будем?

– Отвали!

Надо же, Янтарный что-то уловил в моем голосе, потому что слез с меня и сел на край кровати.

– Чего злая?

– Есть хочу, – честно сказала я.

– А чем тебя сегодняшний ужин не устроил? Довольно вкусный.

– С ума сошел? Его в рот нельзя было взять! Нет, конечно, если ты любишь соленые угольки…

– А, я забыл, что у нас кухни разные. Вот это и для меня было новостью.

– Да, – подтвердил Янтарный. – У нас своя, гарнизонная. А у вас пансионатская.

– Великолепно! И тут обули.

– Ладно, – сказал, помолчав с минуту, Янтарный. – Лежи, я сейчас, – и куда-то смотался.

Ну и самомнение у некоторых! Он что же, думает, без его одобрения я тотчас вертикальное положение приму? Посреди ночи?

Перевернув и взбив каменную от старости подушку, я попыталась забыть, что ужина не было, и задремать.

Забыть не удалось.

Вскоре вернулся Янтарный с подкреплением в лице нескольких охранников. Они сгрудились около овального стола, который стоял в центре нашей комнаты и был предназначен для рукоделия под руководством надзидамы в послеобеденные часы.

Что там они делают с нашим столом?

– Девчонки, есть идите! – просто пригласил Янтарный. Мы дружно встрепенулись, еще бы, голодными были все.

– Скорее, а то остынет…

Девиц с кроватей как ветром сдуло.

Охранники принесли немудреный, но основательный набор: хлеб, мясо, чеснок, горячий чай, слезку. На последнюю, под ядреный чесночок, они сами дружно и налегли.

– О, да тут намечается классическая оргия? – поинтересовалась я у Янтарного, платающего на толстые ломти кусок запеченного мяса.

– Ешь! – вручил он мне кусок хлеба с мясом. – И не издевайся. Я голодный?!

– И чесночку, пожалуйста! – попросила я.

Люблю чеснок, а кроме того, возникла интересная идея. Получив порцию горячего чая, хлеба и мяса, желудок успокоился и стал смотреть на жизнь более радостно. Это заметил бдительный Янтарный.

– Вроде отошла. Порозовела. А то белая была как простыня. За твое здоровье! – поднял он мой же собственный стаканчик.

Из тумбочки свистнул, гад! Ну, наглый…

Янтарный опрокинул в себя слезку и сразу выяснилось, что напрасно я жевала с усердием чеснок: это его ничуть не остановило, поцелуй состоялся.

– Эх, забористо! – довольно крякнул он. – Под слезку – лучше и не надо!

– Ты извращенец, – разочарованно протянула я.

– А ты думала, твой номер пройдет! – довольно хохотнул он. – Я чеснок тоже люблю, так что не надейся.

– Ой, какая прелесть! Мы будем проводить долгие зимние вечера, нежно дыша друг другу в лицо сложным ароматом, состоящим из чеснока и слезки в равных пропорциях! – обрадовалась я. – Как романтично!

– Злая ты, – укоризненно сказал Янтарный, обвивая своим хвостом мой хвост. – Значит, еще не наелась.