От Дубно до Ростова

Тезис о том, что уже в первых боях наши войска показали себя как серьезный противник, изрядно затерт советской пропагандой, но это действительно так. Несмотря на все минусы подготовки солдат и офицеров, недостатки техники, невыгодные условия вступления в сражение, РККА упорно сражалась, сохраняя относительный порядок и высокий боевой дух.

Итоги приграничного сражения.В целом, конечно, ничего хорошего 22 июня — 2 июля для советской стороны не произошло. Обстановка и соотношение сил сторон на 22 июня 1941 г. практически не давали советской стороне надежды на выигрыш сражения. Наиболее значимым фактором, повлиявшим на результат боев у границы на Украине в июне 1941 г., была недоразвернутость и неотмобилизованность РККА. Войска на территории Киевского особого военного округа были разорваны на три оперативно не связанных эшелона, каждый из которых в отдельности уступал собранной немцами группировке. Это позволяло 6 и 17 армиям немцев уничтожать советские дивизии по частям, каждый раз обладая количественным превосходством. После того как приграничные дивизии отступали и соединялись с «глубинными» стрелковыми корпусами, от них в большинстве случаев оставались одни лохмотья. В свою очередь, «глубинные» стрелковые корпуса встречали прорвавшиеся вглубь построения советских войск немецкие танковые дивизии, будучи растянутыми по фронту на 20–30 км. Поэтому они, так же как и соединения армий прикрытия, не могли оказать 11, 13 и 14 танковым дивизиям 1 танковой группы серьезного сопротивления. У командования фронта в силу незавершенности развертывания войск просто не было технической возможности построить войска в одну линию достаточной плотности с выделением нормативного количества соединений в резерв. В этих условиях особенно весомо звучат вышеприведенные слова о военных действиях в Европе: Франция в мае 1940 г. встретила вермахт с развернутой и отмобилизованной армией.

Интерес с исторической точки зрения представляет вопрос о том, было ли сделано все возможное для минимизации ущерба от изначально невыгодного расклада сил. Ответ на этот вопрос, к сожалению, отрицательный. В борьбе с немецким наступлением было задействовано большое количество авиации, танков. Но отсутствие должной активности в организации контрударов привело к разрозненному, разновременному вводу в бой механизированных соединений. Запаздывание в переходе мехчастей в наступление снижало эффект от использования авиации. Существенным просчетом командования Юго-Западного фронта было отсутствие поддержки контрударов танковых дивизий стрелковыми соединениями. Стрелковые корпуса были задействованы только в попытках свести сражение к обороне статичного фронта. Попытки эти были изначально обречены на неудачу вследствие неверного определения направления ударов противника.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания на реальный эффект от действий командования. Юго-Западный фронт был единственным направлением, на котором контрудары механизированных и стрелковых соединений Красной Армии оказали заметное влияние на темпы продвижения немецких войск. Этому способствовал целый ряд субъективных и объективных обстоятельств. Во-первых, Киевский округ был сильнейшим из «особых» военных округов, обладавшим несколькими крупными механизированными соединениями, оснащенными новыми танками. Во-вторых, командование округа не худшим образом распорядилось имеющимися в наличии стрелковыми и механизированными соединениями. И на Северо-Западном, и на Западном фронте механизированные соединения приграничных армий перестали существовать в первые десять дней войны. Но только на Юго-Западном фронте от этого был реальный эффект. Наконец, противник действовал на Украине хуже, чем на Западном фронте или в Прибалтике.

Задержка в продвижении немецких соединений в глубь страны на Украине еще не перешла из количества дней в качество срыва замысла агрессии. Было бы преувеличением сказать, что план «Барбаросса» потерпел неудачу уже в первых сражениях. Однако снижение темпов немецкого наступления в полосе Юго-Западного фронта позволило Ставке ГК рокировать армии из внутренних округов на север, заново создавая разрушенный Западный фронт. Юго-Западный фронт в общем-то неплохо держался, и это позволило безболезненно перебросить 16–ю армию М. Ф. Лукина и 19–ю армию И. С. Конева в полосу группы армий «Центр».

Оперативно-стратегические выводы.Контрудары механизированных и стрелковых соединений Юго-Западного фронта дают обширную пищу для размышлений о маневренном сражении с использованием танковых соединений, ставшем визитной карточкой Второй мировой войны. Если Первая мировая война ассоциируется с перемотанными проволокой окопами на лунном пейзаже Соммы или Вердена, то 1939–1945 гг. прочно связаны с образом рвущихся в глубину обороны противника танков, обходящих узлы сопротивления и опрокидывающих наспех построенную оборону оперативных резервов.

Одной из характерных черт маневренной войны в период Второй мировой является напряженная борьба за автострады, проходившие в полосе немецкого наступления. Анализ действий сторон в приграничном сражении показывает важность коммуникаций для механизированной массовой армии. Крупные дорожные магистрали получают огромную значимость, и за их обладание разворачивается схватка не на жизнь, а на смерть. Причины этого вполне очевидны. Тысячи автомашин и сотни танков, тягачей танковых дивизий ежедневно требуют топлива. Сотни орудий на острие удара требуют постоянной подпитки боеприпасами. Дорога за спиной моторизованного соединения становится конвейером, по которому непрерывным потоком текут бочки с бензином, ящики со снарядами, патронами, минами. Бесперебойное функционирование этого конвейера является залогом успеха наступления. Немцы даже называли крупные автострады «панцерштрассе» — танковые магистрали. Этот термин встречается, например, в воспоминаниях командира III моторизованного армейского корпуса Эбергарда фон Маккензена. Вытеснение немцев с крупных магистралей или даже их перехват (как это произошло в ходе удара группы Н. К. Попеля на Дубно) неизбежно вызывали снижение темпов наступления 1–й танковой группы. При этом отсутствовало окружение передовых танковых дивизий как полное прерывание коммуникаций в тылу. Автомашины, мотоциклы могли передвигаться между головой и хвостом танкового клина. Но вместо колонны в несколько рядов приходилось довольствоваться выбоинами проселочных дорог, снижая скорость перевозок и их объем. Магистрали порождали появление на карте сражений невидимых непосвященному пунктов, захват и удержание которых оказывали существенное влияние на оперативную обстановку. Командование Юго-Западного фронта в силу отсутствия опыта не чувствовало важности магистралей и узлов коммуникаций и строило планы обороны и наступления в расчете на удержание местности в целом, а не определенного пункта на этой местности. Вместо удержания Дубно 228–я стрелковая дивизия была растянута по фронту в линию. Линия эта была легко прорвана наступающими немцами. Контрудары 9–го и 19–го механизированных корпусов нацеливались навстречу южной ударной группировке, а не на решение самостоятельной задачи. Такой задачей мог быть захват и удержание северной или южной «панцер-штрассе» немецкого наступления.

Вместе с тем в руках советского командования были механизмы, применявшиеся еще в Первой мировой войне. Наметившийся прорыв порождал переброску на такой участок резервов и войск с более спокойных мест фронта. Нельзя сказать, чтобы командование фронта и армий сделало все для уплотнения боевых порядков на направлении главного удара немцев. Из крупных соединений с других участков фронта был переброшен 8–й механизированный корпус, из глубины построения войск выдвинули 19–й механизированный корпус. Но маневр стрелковыми соединениями отсутствовал. В послевоенном закрытом исследовании прямо указывалось на ошибку в построении войск, допущенную М. И. Потаповым. Ему вменяли в вину отказ от маневра соединениями 15–го стрелкового корпуса на юг:

«В действиях 5–й армии вызывает недоумение нахождение 15 с*трелкового** к*орпуса** на правом фланге, где отсутствовал сильный противник» [264] .

С оперативно-тактической точки зрения это, безусловно, грубая ошибка, допущенная командармом–5. Но зачастую формально неверные решения давали неожиданный эффект. 15–й стрелковый корпус был подобен английскому флоту in being, то есть оказывал влияние на развитие событий самим фактом своего существования. Сравнительно крупная группировка советских войск в не просматриваемой с самолета лесистой местности Припятских болот вызывала серьезное беспокойство в стане противника на самом высоком уровне. В Журнале боевых действий группы армий «Юг» мы находим такую оценку возможностей советских войск на этом направлении:

264

Грецов М. Д.На юго-западном направлении. С. 69.

«Во время телефонного разговора с оперативным отделом группы армий начальник Генерального штаба сухопутных сил лично выразил озабоченность по поводу северного фланга 6 армии. По мнению ОКХ, в районе, прилегающем к реке Припять, находится не менее семи русских дивизий. Начальник Генерального штаба сухопутных сил опасается, что у 6 армии будет недостаточно сил для решения всех трех задач, поставленных перед ней в Директиве № 2. По его мнению, особенно мало сил у XXIX армейского корпуса для решения двух стоящих перед ним задач: следовать вплотную за боевыми порядками III моторизованного корпуса и прикрытие левого фланга» [265] .

265

ЖБД ГА «Юг». С. 106.

При этом в реальности 15–й стрелковый корпус обладал довольно скромными боевыми возможностями. На 30 июня в корпусе вместе с 589–м гаубичным артиллерийским полком насчитывалось 18 432 человека личного состава, шестьдесят девять 45–мм противотанковых пушек, шестьдесят 76–мм дивизионных пушек, девять 76–мм зенитных пушек, тринадцать 107–мм пушек образца 1907–1930 гг., шестьдесят 122–мм и шестьдесят семь 152–мм гаубиц. Это соответствовало одной усиленной немецкой пехотной дивизии. «Туман войны», страх неизвестности заставлял немцев обсуждать меры противодействия небольшой в стратегическом масштабе группе солдат и офицеров 15–го стрелкового корпуса на самом высоком уровне. Заметим, что командующий 6 армией Рейхенау оценивал отступающие в болотах советские части куда объективнее.

«Угроза северному флангу со стороны соединений разбитой в ходе приграничного сражения 5–й армии русских, отступивших в северном направлении, имеет чисто локальное значение. Признаков подготовки к переходу в решительное наступление не отмечено» [266] .

Если крупные группировки войск из состава Юго-Западного фронта убывали в Белоруссию, то группа армий «Юг» постоянно подпитывалась новыми соединениями. В состав 11 армии должна была до 10 июля прибыть 46 пехотная дивизия, а до 22 июля — 73 пехотная дивизия. 17 армия Штюльпнагеля должна была до 3 июля получить в качестве резервов управление ХХХХ моторизованного армейского корпуса, 60 моторизованную и 132 пехотную дивизии. До 7 июля в армию Штюльпнагеля должна была прибыть 94 пехотная дивизия. 6 армия Рейхенау до 3 июля получала на усиление 95 пехотную дивизию, до 8 июля 98 пехотную дивизию из Франции и до 13 июля — 294 пехотную дивизию. Усиление группы армий шло не только за счет пехотных соединений, но и за счет артиллерии и авиации. Перспектива взлома «линии Сталина» заставляла немцев перебрасывать на фронт ГА «Юг» тяжелую артиллерию:

266

Там же. С. 122.