От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)

Павел Грачев сообщал по-другому: «С утра 31 декабря был начат ввод войск в г. Грозный. Действия частей по четырем сходящимся направлениям буквально в течение двух суток предопределили успех овладения центральной частью города и перехват инициативы у противника. Промедление оказалось бы не только тактической, но и оперативной ошибкой, могло бы привести к значительно большим потерям». [863]

Уж куда больше. Впрочем, некоторые ошибки Грачев признал, говоря: «В ходе боевых действий сказалось отсутствие опыта ведения совместных действий в таких экстремальных условиях частями и подразделениями ВС РФ, МВД, ФСК и ПВ. Между ними не было достигнуто должного взаимодействия. При ведении операции сказался низкий уровень боевой подготовки частей и подразделений Сухопутных войск, необученность солдат и сержантов действиям в городе». [864] Очевидно, офицеры и генералы были на высоте. Вот только не понятно, почему они не научили должным образом солдат и сержантов?

863

«Российская газета», 02.03.95, с.2.

864

«Российская газета», 02.03.95, с.2.

в беседе с Черномырдиным оценивал ситуацию по иному. По его словам: «Павел Сергеевич должен был 1 января 95-го года, в свой день рождения, пустить себе пулю в лоб или подать в отставку за то, что он сделал нашего президента заложником чеченской войны». [865]

«…Штурм получился какой-то непонятный. К тому времени Грозный в наших умах разросся до размеров Токио или Мехико: почти полмесяца армия выходила на его окраины. По длительности грозненская операция не уступала берлинской, 1945-го. А после «взятия» 2 января выясняется: не взяли, он сидит в Грозном в бункере с боевиками, закрывшись «живым щитом» из раненных и пленных солдат нашей армии. А 3 января даже выступил по Грозненскому ТВ. Что же это за «взятие» такое, обошедшееся в громадные потери?».[866]

865

Коржаков А.В., «Борис Ельцин: от рассвета до заката», М., «Интербук», 1997, с. 371.

Дальнейшие бои во многом концентрировались вокруг президентского дворца. Сам по себе штурм дворца, кроме потерь, давал не много. Всего лишь чувство победы. Наверное, некоторым не давал покоя штурм рейхстага в Берлине. «…Азарт боя уносит все посторонние, второстепенные мысли, оставляя одну, пожалуй, главную: «Взять любой ценой». Любой ценой теперь, после потерь, унижения, нужно взять этот дворец. Разбираться зачем, предстоит потом». [867] Так писал один чекистский генерал. Но генералы, как известно, предпочитают в атаку не ходить, посылая туда солдат.

867

Михайлов А.Г., «Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин», М., «Олма-пресс», 2001, с. 246.

«31 декабря связался с Барсуковым и предложил ему подтянуть спецназ к Грозному для работы по локальным объектам. В ответ он услышал брань: «…Элиту, гвардию послать на войну?». Разговаривать больше смысла не было. Группа «Альфа» была отправлена в Москву. А пацаны, безусые и необстрелянные, словно куски живого мяса согласно оперативному плану Генштаба, бросались в пекло». [868]

Штурм дворца превратился в символ, который требовал жертв. Причем, штурм постоянно останавливался, давалось время для переговоров. Это делало еще более бессмысленной и кровопролитной всю операцию по взятию дворца. Российские солдаты своими жизнями расплачивались за политику бестолковых политиков и войну бестолковых генералов. О бессмысленных жертвах среди мирного населения (русского и чеченского) и говорить не стоит.

868

Михайлов А.Г., «Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин», М., «Олма-пресс», 2001, с.245.

Кто только не играл в миротворца! «На следующий день после ввода федеральных войск в Чечню призвал на заседании Госдумы приостановить военные действия на территории Чеченской Республики и пригласить для участия в переговорах авторитетных лидеров республик Кавказа. Зюганов отметил, что считает необходимым внести в текст действующей российской Конституции поправку, предусматривающую контроль парламента над исполнительной властью, совершающей столь непростительные ошибки. В Санкт-Петербурге предложил собственный план урегулирования военного конфликта в Чечне. Он предложил прекратить на два дня боевые действия и сесть за стол переговоров с чеченским парламентом, который вроде бы был готов».[869]

А в это время встречался с представителями Дудаева. Как будь-то мало последнего предупреждали, как будь-то он способен был стать другим Дудаевым, как будь-то, не предавали тем самым интересы тех чеченцев, которые ориентировались на Москву? О последних Москва, похоже, думала меньше всего. А ведь, это не только не порядочно (слово-то слишком мягкое), но и не разумно.

Надо сказать, что люди в погонах были против переговоров. {167}, например, резко критиковал такой подход к ведению войны.[870] Но…

870

«Известия», 19.01.95, с.1.

«Москва вела непонятную игру. {168} Каждая остановка, каждая передышка для боевиков была бальзамом на раны. Сквозь неплотные позиции федеральных войск во дворец подвозились вооружение, боеприпасы, доставлялась развединформация, из дворца выносились раненные. Нередко коридоры создавали для прибывших в Грозный депутатов. Они, потрясая мандатами, мотались через линию огня, внося коррективы в ход сражения». [871]

А что тут не понятного? Роль миротворцев сыграть хотели многие, но, вот беда, сдавать позиции не собирался. А другого варианта не было. Но политики на то и политики, чтобы играть в политические игры.

168

В 2001 году написали: «Пора также обнародовать фамилии высокопоставленных чиновников в правительстве, по чьим указаниям 8 раз останавливались боевые действия федеральных войск и начинались мирные переговоры с боевиками, когда у тех складывалась критическая остановка и они были на грани полного уничтожения.

Воюющие генералы Рохлин и Пуликовский о предстоящих перемириях обычно узнавали не от своего командования, а из радиоперехватов переговоров между чеченскими боевиками». («Молодая гвардия», N 9, 2001, с. 79).

871

Михайлов А.Г., «Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин», М., «Олма-пресс», 2001, с.250.

В январе …Зюганов встречается с и пытается настоять на проведении совместного заседания Госдумы, Совета Федерации, Совета безопасности, с участием самого президента, для решения проблемы». [872] Власти на это не пошли. Да и стоило ли идти? Оппозиция получила бы политические дивиденды, но решения проблемы Чечни все равно не было бы.

Уже во время боев за Грозный произошла диффузия сил, противодействующих российским войскам. Некоторые группы боевиков в Чечне не подчиняются , действуя автономно, заявил в конце декабря 1994 года начальник ЦОС ФСК. Он уточнил: «Сегодня мы имеем дело не только с Дудаевым, но и с институтом полевых командиров, как в Афганистане… Это создает большие сложности, в процессе разоружения».[873]

873

«Российская газета», 30.12.94, с.2.

Однако, не смотря на все сложности. Грозный был взят и «великим государственным мужам» (почудился Берлин 1945 года?) показалось, что они уже победили. Если кажется, креститься надо. Так гласит русская поговорка. Народ он в глубине своей души понимает гораздо больше, чем некоторые оторвавшиеся от него «великие государственные мужи».

«Видимо, в качестве рождественского дара нам преподнесли благую весть о том, что в столицу Чечни доставлено державное знамя для водружения над поверженным вражеским станом». [874]

874

«Новое время», N 4, 1995, с.13.

вскоре с пафосом поведал: «19 января подразделения овладели президентским дворцом и водрузили над ним Государственный флаг Российской Федерации как символ грядущего восстановления конституционного строя в Чеченской республике». [875] Знал бы он тогда, что этот флаг придется снять. Символ оказался ненадежный. И понадобиться еще одна чеченская война, но уже с другим президентом и с другими генералами.

Кстати, «позднее этот дворец, простоявший год страшным уродливым памятником генеральскому безумию и бандитской жестокости, был взорван и разрешен до основания. Жаль — памятник был бы отменный».[876]

876

Кольев А., «Чеченский капкан», М., 1997, с.173.

10.4.4. Уже в феврале 1995 года говорил о выполнении главной армейской задачи. [877] Разумеется, так думал не только он. Еще ранее в январе командующий ВДВ Евгений Подколзин сказал, что военная фаза операции закончится не позднее конца января.[878]

Рассчитывало ли российское руководство на возможность партизанской войны. Об их этом предупреждали вслух. «Есть мнения, — писали в журнале «Новое время» в декабре 1994 года, — что война может стать партизанской, затяжной и тяжелой, осложненной попытками терактов и соответственно погромами и депортациями российских чеченцев и всей северокавказской диаспоры». [879] 30 января 1995 года в Страсбурге Сергей Ковалев сказал: «Мне, да и всем добросовестным наблюдателям очевидно, что даже после окончательного разрушения Грозного боевые действия не прекратятся. Предстоит столь же упорные и кровопролитные бои за каждый населенный пункт Чечни, а затем — многолетняя и жестокая партизанская война в горах». [880] Предупреждали и другие. {169}

878

«Комсомольская правда», 24.01.95, с.2.

879

«Новое время», N 50, 1994, с.9.

880

«Новое время», N 6, 1995, с.24.

169

«…Россия рискует ввязаться в затяжную партизанскую войну, чреватую не только новыми жертвами, но и дестабилизацией обстановки на юге России в целом». («Голос», N 33, 1994, с.2).