От Кибирова до Пушкина (Сборник в честь 60-летия Н.А. Богомолова)
Шрифт:
Итак, любезные друзья, снова настает время истории, воспоминаний, рассказов о былом, гаданий о будущем… Настоящее снова враждебно, покрыто тучами, в душе опять злоба и негодование. <…> Французский народ не готов для республики, о которой мечтает социалист, демократ и работник. Его надо воспитать для того, чтобы он понял свои собственные права. Но кто его воспитает? [1197]
Главное полемическое острие статьи Герцена направлено против самодовольного, сытого мещанства, подавляющего и искажающего все истинные порывы к свободе. Но таков же пафос всех материалов сборника «Скифы». Во вступительном «Вместо предисловия» написано:
1197
Герцен А. Опять в Париже. Письмо первое // Скифы. Сб. 1. Пг.: Скифы, 1917. С. 233, 235.
И если среди авторов сборника есть не одни «скифы», если среди них есть и «эллины», то враг у них все же общий: это он, «третий», вечный победитель в ближайшем, вечно побеждаемый в грядущем. Пусть торжествует в
Разумеется, подобное ощущение духа времени не могло не поставить «скифов» в прямое противостояние большевикам с их открытым презрением к свободе духа и культивированием тирании.
1198
Скифы. (Вместо предисловия) // Там же. С. VIII.
Сборник «Скифы» вышел из печати в конце лета 1917-го. Осенью того же года появился сборник «Тринадцать поэтов» (Пг., издательство не указано, напечатан в типографии В. Ф. Киршбаума). В истории русской поэзии этот сборник примечателен тем, что в нем напечатаны стихотворения В. К. Шилейко, помеченные 1914, 1916 и одно — 1917 годами. Эти стихотворения, вместе с другими, помещенными в сборнике, знаменуют собою поэтическое переживание завершения определенного экзистенциального исторического хронотопа. Прошлое, как «пустые воды», остается позади, в настоящем мучительное состояние напряженного ожидания, а в будущем — тьма, ночь, снеговая вьюга. Это первый поэтический сборник, в котором участвуют члены Цеха поэтов и близкие к ним поэты, стоящий на границе уже завершившегося Серебряного века и нового, совершенно непоэтического времени: «А дальше, — дальше и там / Календарь, снег, телефоны», как сказано в стихотворении Георгия Адамовича из сборника «Тринадцать поэтов». В этом сборнике напечатаны многие стихотворения, ставшие по-истине хрестоматийными, которые так или иначе знаменуют перелом экзистенциального пространства-времени, как, например, «Ледоход» Н. С. Гумилева, ода М. Кузмина «Враждебное море», «Зверинец» и «Соломинка» О. Мандельштама. Сборник «Тринадцать поэтов» не примкнул к той смысловой линии русской поэзии, которая ощущала экзистенциальный перелом как открытие каких-то неизведанных и широких, пусть трагических, перспектив. В этом сборнике напечатаны стихи Рюрика Ивнева (еще дореволюционной датировки) «Лес, лес, и покой, и покой…», в котором поэт предвидит ужасную, жестокую действительность, наступающую в России («Боже, Боже! Птицы уже не кричат, / Ручей не журчит, не колышутся травы. / Куда этих связанных юношей ведут, / Зачем костры дымятся в море?»). Марина Цветаева в двух стихотворениях 1917 года («Над церковкой — голубые облака…» и «Чуть светает — / Спешит, сбегается…») — единственная тогда во всей русской поэзии — осмелилась открыто провозгласить свою солидарность с поверженным царем.
Совершенно иной характер носит другой, поистине исторический поэтический сборник — альманах «Весенний салон поэтов», появившийся в издательстве «Зерна» уже весной 1918 года, после Октябрьской революции. Историческим этот сборник можно назвать по двум причинам. Во-первых, никогда, ни до, ни после «Весеннего салона поэтов», под одной обложкой не оказывались столь различные по своим идейно-эстетическим установкам авторы (от И. Бунина до В. Маяковского), а во-вторых, позднейшие, уже мемуарные отклики свидетельствуют: этот сборник воспринимался как особо значимый. Авторы, участвовавшие в нем, всегда вспоминали его как важную веху в судьбах русской поэзии. Объяснение этому — определенная тенденция издательства «Зерна». «„Весенний салон поэтов“ — первый выпуск задуманной серии сборников, цель которых — отражать движение русской поэзии» [1199] , — говорится в неподписанном редакционном предисловии.
1199
Весенний салон поэтов. М.: Зерна, 1918. С. 7.
Издательство «Зерна» принадлежало М. О. и М. С. Цетлиным и было создано еще во время Первой мировой специально для печатания стихов близких им поэтов, особенно друзей М. О. Цетлина — М. Волошина и И. Эренбурга, находившихся во время войны в Париже. И конечно, «Зерна» были учреждены для печатания стихов самого Цетлина, писавшего под псевдонимом Амари. Ясно, что М. О. Цетлин, близкий к революционным кругам эсеров и анархистов, видел в начавшейся революции, даже после только что происшедшего большевистского переворота, благодатное поле для поэтической стихии, о чем свидетельствует само название «Весенний салон», данное по аналогии с периодическими выставками новых произведений изобразительного искусства. Его любовь к поэзии не различала «своих» и «не своих», за что позднее ему пеняли как те, так и другие (И. Эренбург в своих воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» и А. Ахматова, судя по дневникам П. Лукницкого). В марте 1918 года (дата, которой помечено предисловие) Цетлин еще не мог предположить, что очень скоро тотальная политическая цензура охватит и поэзию, хотя некоторое ощущение особенностей переживаемой эпохи можно получить из следующей строчки предисловия: «Новые стихи, благодаря теперешним трудностям почтовых сообщений, взяты только у поэтов, живущих в Москве» [1200] . Альманах «Весенний салон поэтов» действительно явился последним сборником, в котором были представлены все направления русской поэзии — от символистов до футуристов. И все-таки если посмотреть, какие поэты опубликовали в нем свои до тех пор не напечатанные стихи, то мы увидим, что первое место, безусловно, занимают символисты и особенно Юргис Балтрушайтис, Максимилиан Волошин, Вячеслав Иванов. Два поэта поместили в «Весеннем салоне» прежде не публиковавшиеся стихи: Вера Меркурьева, чьи стихи отдал в сборник Вячеслав Иванов, и Борис Савинков, бывший личным приятелем Амари.
1200
Там же.
Начиная с того же 1918 года следует говорить об одном весьма значительном явлении
в истории русской поэзии, продолжавшемся не более четырех-пяти лет. Речь идет о появлении большого числа поэтических сборников, в которых участвовали, иногда вместе с уже весьма маститыми поэтами, поэты молодые, дотоле совершенно неизвестные, многие из которых позднее стали весьма значительными фигурами в советской литературе. Это явление будет особенно характеризовать провинцию, как чисто советскую, вроде Рязани и Нижнего Новгорода, так и окраины, где власть менялась — порой неоднократно. Выброшенные из своих постоянных мест проживания, в поисках хлеба, безопасности или тепла, поэты и писатели, обладавшие до революции определенным положением, иногда оказывались вынужденными чуть ли не побираться. У нас нет возможности ни назвать все подобные издания, ни, тем более, дать им хотя бы беглый обзор. Поэтому придется ограничиться кратким рассмотрением тех, которые оказались в нашем распоряжении.Если предыдущий альманах назывался «Весенний салон поэтов», в чем была некоторого рода ориентация на упорядоченный литературный процесс, то альманах, который вышел в том же 1918 году в Нижнем Новгороде, носит название «Без муз (Художественное периодическое издание)». Насколько можно предположить, и этот альманах, по крайней мере первоначально, опирался на московских поэтов. Этот сборник в своей публицистической части уже явственно ориентируется на революцию, которую определяют статьи Вадима Шершеневича и манифесты Велимира Хлебникова и Николая Асеева; в нем провозглашается разрыв со всем дореволюционным наследием.
Именно этот альманах формулирует основные положения имажинизма в статье Георгия Гаера (Вадим Шершеневич) «У края „прелестной бездны“»:
Вся история поэзии — история развития образа. От самого примитивного и благодарного образа (эпитета) (ударит жезл эпитета и гранит понятия расцвел) до самого широкого и неблагодарного (параллелизма) через как и словно по метафорам и противоположениям — вот рукописность духа поэзии. [1201]
1201
Гаер Г. У края «прелестной бездны» // Без муз. Художественное периодическое издание. Нижний Новгород, 1918. С. 42.
Именно здесь опубликовано знаменитое обращение Велимира Хлебникова, Федора Богородского, Предтеченского, Сергея Спасского и др.
Мы, председатели Земного Шара, приятели Рока, друзья Песни и пр. пр.: Руководимые в своих делах седым Начальником Молитвы, мы, может быть, из песни вьюги и звона ручьев построим древнее отношение Скифской страны к Скифскому богу. [1202]
Сборник «Без муз» объединяет таких столичных поэтов, в том или ином виде переживавших опыт революции, как Константин Большаков (стихотворение «Октябрь»), Рюрик Ивнев, Александр Оленин, Надежда Павлович (см. ее «Из цикла „Россия“»: «Обрызган визгом золотым / Легко скользнувшего трамвая, / Через бытийный хладный дым / Прекрасный полдень прозреваю»), Велимир Хлебников («Морская песнь», «Рупор над миром»), Сергей Третьяков (стихотворение «Им»), и вполне провинциальных поэтов, публикующих свои стихи «на случай», вроде Н. Беляева, Бориса Лавренева, Неола Рубина и др.
1202
Там же. С. 47.
Сборник «Явь», вышедший в Москве в 1919 году во «Второй Государственной типографии», — явление уже совершенно новое. Здесь разрыв с Серебряным веком выражен явно и резко. Открывается сборник стихотворением Василия Каменского «Встречайте утро революции». Это, наверное, единственное стихотворение сборника, в котором революция выступает в образах весны, любви, розовых лент и проч. В «Яви» выступают рядом имажинисты-экспрессионисты (Шершеневич, Мариенгоф, А. Оленин), бывшие «скифы» (Есенин, Андрей Белый), бывший футурист В. Каменский, крестьянский поэт П. Орешин, Борис Пастернак и др. При всем различии творческих манер и идеологии поражает удивительная общность ощущения времени: крайний экспрессионизм, эмоциональная обнаженность, граничащая с надрывом. У некоторых имажинистов (Мариенгоф) бросается в глаза обилие садо-мазохических видений. Революция — это кровавые роды. Эта метафора пронизывает самые разные стихотворения «Яви». «Явь» — это первый в целом ряду поэтических сборников имажинистов. В последующих книгах, вплоть до 1922 года, будут выступать в разных сочетаниях Анатолий Мариенгоф, Сергей Есенин, Вадим Шершеневич, а иногда и Николай Клюев, Петр Орешин, Рюрик Ивнев, как, например, в сборнике 1920 года «Конница бурь». А позднее, в 1922-м, в сборнике «Конский сад» мы встретим наряду со старыми имажинистами и более молодое поколение: М. Ройзмана, Б. Эрдмана. Надо сказать, что с прекращением Гражданской войны и некоторой нормализацией сходит на нет и неистовая, почти истерическая экспрессионистичность, свойственная стихотворениям «Яви», и в сборниках имажинистов появляются, как после страшной лихорадки, традиционные поэтические образы, более свойственные старым альманахам.
Но традиция старых альманахов вовсе не исчезла во время Гражданской войны. В 1919 году издания, в чем-то напоминающие старые альманахи, начинают появляться на окраинах бывшей Российской империи. Особенно заслуживают упоминания литературные альманахи на русском языке, выходившие в 1919–1920 годах в Тифлисе, столице Грузии — независимой в те годы. Это альманах «Ars», начавшийся как ежемесячный журнал и возобновившийся как сборник. В этом сборнике печатали свои стихи русские поэты, временно оказавшиеся в Тифлисе (Сергей Городецкий, Сергей Рафалович), грузинские поэты Тициан Табидзе и Валериан Гаприндашвили, публиковавшие свои стихи в русских переводах, а также многочисленные малоизвестные и неизвестные авторы, никак не проявившие себя впоследствии. Любопытно здесь художественное оформление, стремившееся создать новый национальный стиль. В целом этот сборник чем-то напоминал довоенные издания, отличаясь от них своим эклектическим и неровным характером, хотя, конечно, чувствуется, что наличие в Грузии русских литераторов модернистского толка повлияло в положительном плане на развитие грузинской поэзии. Заслуживает отдельного упоминания статья Сергея Рафаловича об Анне Ахматовой, опубликованная в 1-м номере журнала «Ars» за 1919 год, — одна из первых глубоких работ о творчестве Ахматовой.