От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
Федя появился минут через двадцать. За это время я успел сбегать до первого завала и вернуться. Прогулка окончательно убедила меня в перспективности давно заросшей тропинки.
— …завал этот больше засеку напоминает. Нет, деревья не спилены, а повалены. Но не бурелом, точно! У лежащих деревьев корни подрублены. Кто-то вручную под бурю сработал. Неспроста это… Как думаешь?
— Да, ты прав, — согласился Федя, — надо к тропке твоей получше присмотреться. Очень уж все это подозрительно.
И мы тронулись в путь. Примерно через километр от первого завала нас встретил второй. Он был уже явно рукотворным, без всякого намека на стихию. Федя внимательно осмотрел сложенные крест-накрест
— Когда отпрыгну, ты тоже падай, — сказал он и решительно рванул на себя лежавшую сверху осину.
Немного спустя четыре взрыва слились в один.
— «Шпринг-мины», — пояснил поднимающийся с травы Федя. — Взрыватели комбинированные [118] , поставлены на неизвлекаемость. Там что-то серьезное впереди. Печенкой чувствую.
118
Скорее всего, имеется в виду один из штатных взрывателей для мины S. Mi. 35 — натяжно-обрывной Zu. ZZ. 35, срабатывающий как от натяжения, так и от разрыва тросика.
Местность за вторым завалом начала повышаться. Сосны исчезли. Остался только молодой березнячок с небольшими островками такого же юного осинника. Трава в светлом молодом лесочке вымахала даже Феде по пояс, а мне и вовсе — по грудь. Это там, где не стоял сплошной стеной трехметровый ольшаник. Кое-где среди новой поросли виднелись почерневшие на срезах пеньки. Мы с напарником переглянулись. И двинулись по краю старого леса. К тому времени, как сделали полный круг, наши руки и ноги без больших усилий проходили сквозь мелкие веточки берез. И неудивительно. Ведь к тому времени мы взорвали еще три таких же завала.
После этого мы направились внутрь молодого березняка и примерно через четверть часа вышли к покрытому вековым лесом холму, расположенному в самом центре недавно пройденного круга. Брустверы густо поросли травой и кустарником, стенки окопов оплыли и местами обвалились, но без сомнений — холм по всему периметру был подготовлен к обороне. Еще больший сюрприз ждал нас внутри периметра. Мины. Целый склад немецких мин. Похоже, его не успели эвакуировать. Ящики с минами лежали четырьмя ровными квадратами. Федя деловито прошел почти к самому центру крестообразного коридора и стал аккуратно разгребать землю.
— Есть, — сказал он удовлетворенно, — в метре от центра, как в инструкции! В остальных трех проходах такие же должны быть…
— Какие? — спросил я.
— Такие же мощные заряды, чтобы от любого из них все четыре штабеля сдетонировали. Наверняка еще и на подходе десятка два противопехоток стоит. Но мы с тобой уже на почву почти не давим, вот и прошли спокойно. Я знаешь что подумал… — Он прервал разговор и поднял руку.
Издали донеслись детские крики. Мальчишки! Услыхали взрывы на завалах и решили посмотреть, что происходит.
— Вот же невезуха! — стукнул себя ладошкой по лбу Федя. — Рвем эту дрянь немедля, пока они еще далеко!
— Чем? Вблизи ни одной коряги подходящей. А наши с тобой руки и ноги детонатор не утопят, — ответил я.
— А голова на что?
…
— Ну? Неужели не понял? Ты берешь меня за ремень, переворачиваешь и бьешь головой об детонатор. Должно сработать! Только ты уж со всей силы лупи, не деликатничай!
До меня наконец-то дошло. А что? Может получиться.
— А почему я тебя?
— Инерционная масса у меня больше. Быстрее, давай!
Я ухватил Федю за пояс и перевернул. Да, весу в нем сейчас немного. Но уж всяко побольше, чем во мне. Что ж, посмотрим, так ли крепка его белобрысая черепушка, как мне кажется. Удар, щелчок,
взрыв… И мы взлетели к самой макушке высохшей березы, стоящей в середине крестообразного прохода. Очевидно, ее в свое время оставили, чтобы крепить тенты, растягиваемые в дождь над штабелями. На пару секунд мы зависли в воздухе, затем медленно поплыли вверх.Неужели? Он нас простил!
Я глянул вниз и непроизвольно ухватился руками за высохшие ветки. Недаром взрыв показался подозрительным. Покосившиеся штабели ящиков стояли под нами в быстро тающем облаке пыли. То ли отсырела мина за мирные годы, то ли ее саботажники из Сопротивления делали.
А голоса ребятишек меж тем слышались все отчетливее. Рядом со мной за ветки пытался ухватиться Федя.
— Господи, — шептал он, — ты хорошо подумал? Мне еще, наверное, рано отсюда уходить! Ну опусти меня на землю… на полчаса всего. А потом, куда скажешь: хоть в рай, хоть в ад! Слышь, скотина небесная! Я к тебе вежливо обращаюсь…
А что? Он хорошо придумал! Вот только что толку просить? О грехах своих напомнить нужно!
— Попадью вдовой оставил, детишки осиротели! — стал перечислять я те грехи, которые не упоминались в обвинительном заключении. — В пионерах состоял, пока за курение не выгнали. Мимо церкви проходя, почти что ни разу не крестился. Да меня, чтоб ты знал, в комсомол чуть-чуть не приняли перед самым призывом…
Ветки скользили в исчезающих ладонях. Спускаться вниз по ним не получалось. Чтобы просто удержаться на месте, приходилось все быстрее перебирать руками. Меня неудержимо тащило ввысь. Рядом пыхтел и корчился Федя. Ему тоже приходилось несладко.
— Да что же это делается? — завопил вдруг он, как паровозная сирена. — Добром же просят, тормозни! У тебя там наверху что, память отшибло! Забыл, что я почти пять лет служил власти сатанинской? В войне неправедной участвовал? Добровольно! Без принуждения! Ты это все забыл?
«Да что он несет, кретин несчастный! — промелькнуло у меня в голове. — Войну бы уж лучше не трогал! Она у нас самая что ни на есть справедливая, это мне и в чистилище сказали! Его ж сейчас ураганом вверх потащит!»
— Твою мать! — сменил пластинку мой сосед по сухостойной макушке. — Сколько можно in den Wolken schweben? [119] У мальчишек там жизнь an einem Harchen hangen! [120] Scheisse! [121] Arsch! [122] Что же теперь делать, Donnerwetter? [123]
А вот это я уже понял! Доннерветтер? Я-то думал, он по латыни с Господом решил пообщаться, на родном его языке, так сказать!
119
Витать в облаках (нем.).
120
Висит на волоске (нем.).
121
Дерьмо (нем.).
122
Задница (нем.).
123
Черт возьми (нем.).