От Лубянки до Кремля

Командующий 6-й (Ленинградской) армией ПВО генерал-майор Г.В. Кромин сообщил оперативному дежурному командного пункта Московского округа ПВО генерал-майору В. Резниченко о том, что «…в границах соединения находится неопознанная цель… выдаем ее уже давно… три раза наблюдали локационно, визуально наблюдали один раз…».

Тем временем немец снова сменил курс и, используя шоссе Ленинград — Москва как ориентир, добрался аж до Красной площади.

Ему очень повезло — в советских ПВО сразу после трагедии с южнокорейским лайнером была задействована новая «перестроечная» инструкция, запрещающая уничтожение невоенных летательных объектов.

Это и спасло жизнь Русту, а вовсе не мнимая слабость советской ПВО.

Руст вспоминал, что вид Красной площади и ее окружения вызвал у него страх, поскольку та показалась ему очень маленькой. «Я предпринял три попытки и трижды набирал высоту вновь: внизу собралась толпа любопытных, происходящее было похоже на фильм Феллини. Я боялся кого-нибудь поранить или задавить».

После приземления на середине Большого Каменного моста, прокатившись до храма, «…я заглушил мотор и долго сидел в кабине, целых четверть часа, — вспоминал Руст. — Я спрашивал себя, не стоит ли вновь взлететь и вернуться назад. Слишком поздно».

Матиас ответил сам себе: «Горючего не хватит. Я решился, открыл кабину и спустился. Меня сразу же окружила толпа… Люди не выглядели враждебными. Им было любопытно, они улыбались».

На суде немца приговорили к 4 годам заключения, но через 14 месяцев после оглашения приговора Председатель Президиума Верховного Совета СССР А.А. Громыко подписал указ о его амнистии.

«Если бы было возможно вернуться назад, то я, скорее всего, не совершил бы свой полет», — признался позднее Матиас Руст в интервью газете «Бильд».

Но, на мой взгляд, наиболее правдоподобна четвертая версия о том, что это была глупая проделка психически больного человека!

В этом убеждает и вся дальнейшая судьба Матиаса Руста. Журналистка А. Петросова в статье на Менеджер. ru рассказала, что после отсидки, вернувшись в ФРГ, он вместо службы в бундесвере стал «альтернативщиком» — поступил на гражданскую вахту медбратом в одном из госпиталей Гамбурга. В ноябре 1989 года Руст во время очередного дежурства набросился с ножом на медсестру и нанес ей несколько серьезных ранений за то, что она не позволила ему себя поцеловать. Следующие два с половиной года он провел уже на немецких нарах. «Я не могу объяснить, что на меня наехало. Я бесконечно сожалею о своем проступке. Меня все время подмывает еще раз извиниться перед этой женщиной за содеянное. На самом деле я вовсе не агрессивный человек», — уверяет Руст.

В 1994 году Руст вновь приехал в Россию (уже легально). Немец открыл в Москве обувной магазин, однако «громкое имя» не помогло и бизнес прогорел. Поездив по миру, Матиас вернулся на родину.

В 2001 году Руст снова напомнил о себе. Из универмага в Гамбурге он украл кашемировый свитер. Его приговорили к штрафу в 5 тысяч евро. Сейчас он стал гораздо уравновешеннее — бегает по утрам трусцой, но счастья так и не обрел: три года назад развелся со своей второй женой-индианкой, с которой познакомился на Тринидаде и Тобаго. Свои деньги Руст зарабатывает как профессиональный игрок в покер. Самый крупный выигрыш, по его словам, составил 750 тысяч долларов, которые перепали ему в одном из казино Лас-Вегаса. Однако он их быстро спустил…

Горе-террорист Шмонов

Трибуна Мавзолея в дни революционных праздников 1 мая и 7 ноября — это одно из немногих мест, где рядовой гражданин в определенное время и в определенном месте гарантированно мог застать первых лиц государства.

И понимая умом, что Комитетом госбезопасности будут приняты все меры для обеспечения их безопасности, самонадеянные террористы все же выбирали это место для проведения террористических атак. Неудивительно, каждый злоумышленник, готовя преступление, считает себя как минимум удачливее предшественников, а как максимум — умнее сотрудников правоохранительных органов.

Преступлению, как правило, предшествует тщательная подготовка: приискание средств (оружия, взрывчатых веществ, ядов), изучение места его осуществления, путей отхода и т. п. Но каждый из этих элементов не может не оставить следы во внешнем мире, и при эффективной антитеррористической системе, созданной правоохранительными органами государства, как правило, не остается незамеченным и не всегда сходит с рук.

Некий К., например, выбирая за неделю до праздников место для стрельбы по трибуне Мавзолея, так увлекся, что прогуливаясь по Красной площади, произвел случайный выстрел из пистолета в собственном кармане, ранив себя в бедро. Через несколько минут был задержан.

Не менее «удачно» было покушение на генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева 7 ноября 1990 года, когда 38-летний слесарь Ижорского завода Александр Анатольевич Шмонов во время праздничной демонстрации на Красной площади в районе ГУМа пытался стрелять в него из обреза охотничьего ружья.

Мне пришлось участвовать в первом опросе террориста. Когда я прибыл в помещение Отдела милиции по охране общественного порядка, куда был доставлен Шмонов, то увидел страшно испуганного человека. То, что человек неадекватен, было видно с первого взгляда.

Выяснилось, что Шмонов считал Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева нелегитимно избранным Президентом СССР, виновным в установлении в стране тоталитарного режима, а также в подавлении митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года и погромов в Баку 20 января 1990 года. Это и породило у него желание физически уничтожить узурпатора и сделать, таким образом, возможными демократические выборы президента.

Кстати, второй целью у него был Председатель Верховного Совета А.И. Лукьянов, которому также вменялся в вину целый список прегрешений.

Перед отъездом в Москву Шмонов послал в Кремль письмо-ультиматум, но убедившись, что его требований, изложенных в письме, выполнять никто не собирается, продолжил приготовления к покушению.

(Как ни странно, до нас это письмо так и не дошло. Это, кстати, о системе своевременного информирования.)

5 ноября 1990 года он выехал в Москву, а праздничным утром 7 ноября, зарядив обрез собственноручно изготовленными боеприпасами повышенной убойной силы, загримировался, наклеив усы и надев парик, направился на Красную площадь. Он несколько раз пытался проникнуть в колонны демонстрантов, идущие близко с Мавзолеем, но это ему не удалось. Система сработала.

Наконец ему удалось найти себе место в самой дальней от Мавзолея колонне, проходящей рядом с трибунами у ГУМа.

Выйдя на уровень Мавзолея, Шмонов выхватил обрез, прицелился, как он говорил, Горбачеву в голову, и нажал на спуск. В последний момент стоявший в цепочке охраны старший сержант милиции Мыльников сумел ударить по стволу, и обе пули ушли мимо — одна в небо, вторая рикошетом по брусчатке. Шмонов был задержан на месте преступления подоспевшими сотрудниками КГБ СССР.

Впоследствии эксперты-баллисты утверждали, что убить Горбачева у Шмонова не было почти никаких шансов — ствол ружья был сильно укорочен, а расстояние до цели было около 50 метров. Я выходил на это место и лично убедился, что с этого расстояния говорить о «прицеливании в голову» из обреза — смешно.