От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

9 июня танки Роммеля вышли на правый берег Сены у Эльбёфа. Полностью изолированный левый фланг 10-й французской армии был прижат к морю в районе западнее Дьеппа и после неудачной попытки эвакуироваться морем 12 июня капитулировал перед танками Роммеля.

Диспозиция французских войск сложилась следующим образом: от побережья моря до Вернона — 10-я армия; в прикрытии Парижа — 7-я и Парижская армии; на реке Марна — 6-я армия. К утру 9 июня сражение завязалось к востоку от Эны; теперь наступила очередь вступить в бой группе армий Рундштедта, причем в результате сопротивления французских войск, на двое суток задержавшего продвижение немецких 14-го и 16-го танковых корпусов к югу от Амьена, эти корпуса были отобраны у Бока и переданы в группу армий Рундштедта. Теперь в его подчинении находилось четыре танковых корпуса из пяти. Все они были брошены в наступление на Шампань. Главная сцена боевых действий переместилась на восток.

Сражение на реке Эна

На реке Сомма благодаря наличию захваченных ранее плацдармов немцы получили возможность перейти в наступление своими танковыми соединениями без предварительной подготовки. На реке Эна немецкой пехоте понадобилось проложить путь для танков, и 9 июня пехотные части 12-й армии атаковали позиции 4-й французской армии на Эне в районе Невшателя.

На нашем правом фланге 14-я пехотная дивизия отбросила немецкие части, форсировавшие реку, и захватила 800 пленных. В центре на различных участках фронта 2-я дивизия также отбила все атаки, а именно в этом секторе 39-й и 41-й танковые корпуса Гудериана должны были форсировать Эну.

Лишь к концу суток, узнав о захвате небольшого плацдарма на одном из участков левого берега реки, Гудериан решил за ночь переправить на этот участок 1-ю танковую дивизию с задачей начать наступление в 10 часов следующего дня, за этой дивизией должна была последовать 2-я танковая дивизия. Вечером начальник штаба сухопутных войск вермахта Гальдер записал: «…противник ожесточенно сопротивляется по всему фронту». [60]

Однако Вейган, по-видимому, не считал, что продолжительное сопротивление возможно. На совещании 9 июня он сообщил: «Наши армии ведут последний оборонительный бой. Если он будет проигран, они будут обречены на быстрое уничтожение». В этот вечер он приготовил доклад председателю Военного комитета для вручения на следующий день. В нем говорилось: «Окончательный прорыв наших фронтов может произойти в любой момент… Наши армии в этом случае будут сражаться до конца, но их полный разгром был бы вопросом времени».

60

Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг. М., 1968. Т. 1. с. 462. — Прим. ред.

В 6.00 10 июня 1-я танковая дивизия немцев переправилась на левый берег Эны, за ней последовала пехота. Вслед за этим они перешли в наступление на вторую линию обороны 4-й французской армии. «Наши танки не встречают сопротивления на открытой местности, — писал Гудериан, — потому что, согласно новой тактике французов, они организуют оборону в населенных пунктах и лесных массивах и у этих опорных пунктов наша пехота встречает упорное сопротивление: бои идут за каждый дом и каждое укрепление».

Однако к 16.00 французские опорные пункты были подавлены, и немецкие танки продолжили наступление. Примерно часом позже они были атакованы с фланга французской бронетанковой группой. «Однако, — доносил французский командир, — наши танки пришли слишком поздно. Они вскоре были обнаружены, и элемент внезапности был потерян. Завязалась беспорядочная схватка, в которой наши тяжелые танки “В” — сильнейшие в мире в тот период — нанесли тяжелые потери немецким танковым частям». Гудериан, сам попавший в эту схватку, так описывает эту сцену: «В одном пункте я безуспешно пытался вывести из строя танк “В” с помощью трофейной французской противотанковой 47-мм пушки, однако все снаряды рикошетом отскакивали от толстой брони французского танка! Трофейные 37-мм и 25-мм пушки также оказались неэффективными. В связи с этим мы понесли тяжелые потери».

Французские танки продвинулись на 3–4 километра, выручив полк, попавший в окружение в ближайшей деревне, и уничтожили около ста немецких танков и бронеавтомобилей. Однако противнику было дано время для перегруппировки его сил в тылу, и поскольку это не было своевременно обнаружено, дальнейшие действия французских танков были нерешительными. «Здесь, в районах Седана и Динана, — докладывал начальник штаба Северо-Восточного фронта, — наши механизированные части не имели возможности использовать эффективно свою ударную мощь. Перед подавляющим численным превосходством противника наши танки и пехота были бессильны изменить ход борьбы, несмотря на блестящие успехи местного характера».

Тем временем 2-я танковая дивизия немцев, в свою очередь развернувшись со своего исходного плацдарма, во второй половине дня подошла к северной окраине Реймса, тесня 6-ю французскую армию к Марне. Обойденная с левого фланга, наша 4-я армия должна была оставить позиции на Эне, поддерживая при этом связь с 6-й армией слева и 2-й армией справа. К сожалению, только остатки поредевших и изнуренных частей достигли новой линии фронта, шедшей по Марне и Рейну, что означало конец организованного сопротивления.

В тот же день — 10 июня — к западу от Парижа немцы форсировали Сену в ее нижнем течении, тогда как на востоке они подходили к Марне. Таким образом, Парижу создалась угроза с обоих флангов. Вечером того же дня правительство приняло решение покинуть столицу, что в конце концов привело его в Бордо. Генерал Вейган со своим штабом также покинул Париж. Тогда же стало известно, что Италия вступает в войну.

К утру следующего дня немцы навели три переправы в нижнем течении Марны. Еще далее к востоку танковая группа Клейста форсировала Эну: теперь в Шампани действовало восемь танковых дивизий немцев. Реймс пал.

Надежд удержать Париж уже не оставалось. В 11.00 Вейган с согласия Военного комитета объявил Париж «открытым городом». Французские войска оставили столицу, не имея какой-либо стратегической цели: они ни к чему не были готовы, потому что добиться изменения обстановки во французской метрополии уже было невозможно и прикрывать в тылу было нечего, так как главнокомандующий не собирался отступать в Африку через Средиземное море. Дороги, на которых отступавшие войска были захлестнуты потоком беженцев, были дорогами, неизбежно ведшими к полной капитуляции, — что бы ни говорили тогда об этом.

Утром 11 июня Вейган подсчитал потери: на бумаге у нас все еще оставалось 52 дивизии, однако они были эквивалентны всего 30 дивизиям. Фактически 11 дивизий имели не более 50 процентов состава, 13 дивизий — 25 процентов, тогда как от 10 дивизий мало что уцелело. В резерве главнокомандующего имелась всего одна дивизия.

Французскому штабу представлялось только два решения: либо продолжать удерживать «линию Мажино», а в центре и на левом фланге отступить в южном направлении, что неминуемо привело бы к окружению всех наших сил; либо начать отступление всеми армиями. Вейган выбрал последнее. Цель отступления — «прикрытие центра страны так долго, насколько будет возможно».

Был установлен конечный рубеж отступления, проходящий через Кан, Алансон, Тур, Бриар, Морван, Кот-д’Ор и Юра. Гарнизоны на «линии Мажино» должны были продолжать сопротивление, пока не закончится общее отступление.

В 19.00 11 июня состоялось заседание Верховного совета, на котором присутствовали маршал Петэн, генералы Вейган и де Голль от Франции и Черчилль, Идеи и генералы Исмей и Спирс — от Англии. Вейган обрисовал обстановку в мрачных тонах и заявил, что «последняя линия обороны прорвана и все резервы израсходованы. Мы находимся на острие ножа и не знаем, в какую сторону рухнем с минуты на минуту». После выступления Вейгана был вызван генерал Жорж, который доложил, что, если «противник возобновит атаки танками и авиацией, существует опасность, что наши силы будут сломлены». К этому Вейган добавил, что, «как только наши боевые порядки будут опрокинуты, а это случится скоро, надежд на восстановление фронта нет из-за отсутствия резервов. В этом случае я не вижу возможности предотвратить захват всей Франции».