От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

В тот момент, когда моральное состояние было на самом низком уровне и американское высшее командование, казалось, могло поддаться оказываемому на него давлению, Монтгомери использовал все возможное влияние, чтобы добиться своего: первое — командовать всеми силами в северной части Арденн, затем — получить под свое командование группу армий Брэдли.

Полагая, что только таким путем может быть скорее выиграна война, он обрисовывал положение в более черных красках, чем оно было на самом деле, для того чтобы заручиться искренней поддержкой фельдмаршала Брука, начальника имперского генерального штаба, и Уинстона Черчилля.

Вечером 19 декабря, до того как телефонный звонок от Эйзенхауэра известил его о том, что он достиг своей первой цели, Монтгомери послал Бруку длинное телеграфное послание об обстановке — оно начиналось так: «Обстановка в зоне американской армии НЕ — повторяю — НЕ ХОРОШАЯ… — и затем начал перечислять, что немцы взяли Мальмеди, Вильзам, Хоттон, Марш и Ла-Рош и что в этой части 1-й армии севернее линии Уденбрехт — Дюрбюи имеет место большой переполох и налицо все признаки всеобщего отступления… Брэдли еще в Люксембурге, но я понимаю, что он уйдет, как только его штабы окажутся в опасности… Мое личное мнение… немцы могут достичь Мааса у Намюра, не встречая сопротивления…»

В этом донесении на высоком уровне встречается удивительно большое число ошибок. В то время все пять городов были в руках американцев; город Ла-Рош был оставлен через трое суток для создания линии обороны 7-го корпуса; Вильзам пал через пять дней, после Сен-Вита, но три других города никогда не были заняты немцами. Относительно Мальмеди следует указать, что о его падении сообщила британская пресса; американское военное издательство «Старс энд Стрипс» опубликовало карту, показывающую этот город в руках немцев, и в «Крестовом походе в Европу» Эйзенхауэра карта Арденнской битвы также приписала Германии взятие этого города.

Линия на севере, в которой Монтгомери увидел широкомасштабный отход войск, включала прочную позицию Моншау и гребня Элзенборн, ключевые узлы коммуникаций Сен-Вита, Ставелот, который американцы только что отбили и который вместе с Труа Пон и Стоумонтом включал боевую группу Пейпера; и сектор 82-й воздушно-десантной дивизии.

Ближайшие немецкие войска находились в 15 милях от Люксембурга, и Брэдли не собирался выводить свои штабы.

Мнение Монтгомери о том, что немцы могут дойти до Мааса и до Намюра, «не встречая сопротивления», могло относиться только к угрозе, исходящей от передовой части 1-й танковой дивизии СС, боевой группы Пейпера, так как 116-я танковая дивизия, которая могла бы атаковать Хоттон, только что отошла назад к мосту Бертонь, возвращаясь через Уффализ, за 20 миль, а другие дивизии, направлявшиеся к реке Маас, 2-я танковая и танковая «учебная дивизия», [117] вели бои около Бастони.

117

«Panzer Lehr» — букв, «учебная дивизия» — так называлась одна из отборных танковых дивизий, так как первоначально формировалась из учебных танковых частей. — Прим. перев.

Войска Пейпера были отброшены американцами, удерживающими Труа Пон, они были отсечены, когда американцы вновь отбили Ставелот и были остановлены возле Стоумонта, который находился в 40 милях от Намюра и более чем в 30 от переправы через Маас в Юи, к которой стремился Пейпер.

После этого громкого набатного звона Монтгомери, как всякий упорный борец, перешел к атаке: «Я сказал Уайтли, что Айк должен бы дать мне оперативное командование всеми войсками северной части фронта. Я считаю, что он должен дать прямой приказ об этом» (курсив мой. — Авт.).

Эта телеграмма произвела ожидаемый эффект. Начальник имперского генштаба послал копию Черчиллю, а тот позвонил Эйзенхауэру и представил все так, что в «деле» Монтгомери следовало сказать только одно, а именно: решение, которого он добивался, уже принято.

Генерал-майор Кеннет Стронг, начальник Отдела разведки в штабе союзных сил в Европе, пояснил, [118] что рекомендация о смене командования поступила от него прежде всего к начальнику штаба генералу Беделлу Смиту и была сделана исключительно из военных соображений, независимо от действий Монтгомери или соображений национального престижа.

118

Intelligence at the Top.Cassel/Giniger. London, 1968.

Около 20 декабря напряжение, вызванное непрерывными атаками на всем протяжении фронта, начало сказываться на штабе 1-й армии, и его внезапный уход за день до этого из хорошо устроенных и комфортабельных помещений в Спа не способствовал укреплению морального состояния. Прибытие в Шофонтэн фельдмаршала Монтгомери, преисполненного самоуверенности и несущего с собой ореол своей известности, было чрезвычайно успокаивающим, как утверждают те, кто при этом присутствовал. Собственный комментарий Монтгомери в его последующем донесении начальнику имперского генштаба: «Они, казалось, были в восторге от того, что кто-то может отдавать им приказы…», вероятно, недалек от истины.

Но, учитывая неожиданность и силу немецких атак на самом слабом своем участке, 1-я армия хорошо проявила себя в этом критическом положении, и нет сомнения в том, что Монтгомери со своей стороны был весьма доволен тем, что положение было далеко не таким плохим, как он думал.

На крайнем левом крыле атакуемого фронта оборону позиций Моншау — Хёфен держала свежая пехотная дивизия — 9-я; 2-я и 99-я пехотные дивизии, удерживавшие гребень Элзенборн против 6-й танковой армии СС, были вовремя усилены 1-й пехотной дивизией. Поэтому очень важный северный выступ был в надежном положении. Участок от Веймса к Ставелоту удерживался 30-й пехотной дивизией, которая, сковав 3-ю воздушно-десантную дивизию Дитриха, также атаковала с фронта и тыла боевую группу Пейпера. 3-я бронетанковая и 82-я воздушно-десантная дивизии атаковали Пейпера частью своих сил, в то время как остальная часть вместе с 84-й дивизией протянули оборонительный заслон 1-й армии на всем пути к Маршу. И в конце концов был восстановлен контакт со смешанными силами танков, пехоты и артиллерии, удерживающихся в Сен-Вите.

В своем отчете о сражении генерал Мантейфель описывал обстановку как «серию изолированных действий» и приписывал Монтгомери расширение оборонительного фронта от Ставелота до Марша. Такое суждение несправедливо по отношению к распоряжениям по 1-й армии, которые были приняты еще до 20 декабря. Отдельные действия, неизбежно вытекавшие из немецких атак, были объединены на севере в стройную линию обороны — Моншау — Бутгенбах — Мальмеди; в центре наступление противника постоянно сдерживалось; на правом фланге был создан заслон и отданы приказы о двух контратаках.

1-ю армию обоснованно критиковали за то, что ее первые ответные меры были слабыми, терялось ценное время; коммуникации были разрушены и быстро не восстановлены; в своей оценке намерений немцев слишком долго считали, что главной их целью является город Льеж. В тактическом отношении контратаки были назначены слишком рано, некоторые передовые позиции удерживались без достаточных военных оснований, и не делалось попыток создать резервы.

Монтгомери был уверен, что танковые армии направятся к переправе через Маас южнее Льежа, для того чтобы выйти на слабо пересеченную местность и пройти на большой скорости к Антверпену. Он уже предпринял некоторые шаги, чтобы воспрепятствовать этому продвижению, и теперь хотел усилить восточно-западную линию обороны 1-й армии, позволяя немецким танкам пройти на юго-запад; это удлиняло их коммуникации без какого-либо компенсационного преимущества. Тем временем Монтгомери создавал мощный резерв на их фланге, для того чтобы уничтожить их в нужный момент.

Одно из высказываний на пресс-конференции, возмутившее американских генералов на другой половине поля сражения, заключалось в следующем: «Сражение было крайне интересным: думаю, вероятно, одним из самых интересных и искусных, которые я когда-либо вел. Это сражение имеет некоторое сходство с тем, которое началось 31 августа 1942 года, когда Роммеля “выпроваживала” 8-я армия».

Упомянутое им сражение было под Алам Хальфа, когда Африканскому корпусу дали пройти вперед на несколько миль между двумя сильными английскими позициями и, как Монтгомери описывает это в своих мемуарах, «были даны строжайшие приказы не выпускать танки против армии Роммеля; им нельзя было двигаться; неприятелю дали возможность ударить по ним и понести тяжелые потери». Это действительно произошло так, и главные танковые силы немцев, зажатые в перекрестном огне скрытых в блиндаже орудий и невидимых танков, были близки к полному уничтожению. Но, к изумлению Роммеля, Монтгомери позволил им уйти, не сделав попытки преследовать их. Здесь не место вдаваться в обсуждение причин, побудивших Монтгомери принять такое решение, но значение Алам Хальфа для Арденн заключалось в том, что оно дало германскому Верховному командованию [119] ключ к разгадке намерений Монтгомери, ибо он планировал использовать вновь ту же тактику.

119

И не только Верховному командованию. Байерлейн, командир «учебной» танковой дивизии, был полковником в битве при Алам Хальфа, и он разделял мнение Роммеля о том, что Монтгомери «очень осторожный человек, не расположенный брать на себя какой-либо риск».