От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)

(2) Динамичный смысл такой монистической онтологии (взятой уже как "онто-логика") исходно дуалистичен. Исходное - далее снимаемое, но не могущее быть снятым - предположение этой онтологии - две субстанции (мышление - протяженность; мышление - бытие). Это во-первых. Но вместе с тем необходима установка мышления на исчерпывающее познание бытия, на полное превращение бытия - в мысль, на достижение тождества. Через идею "сущности" метод отождествляет бытие и - знание бытия. Исход такой онтологии монистичен (в смысле "Науки логики").

(3) Истинным воплощением этой онтологии выступает сам феномен познания как "онто-логос", то есть истинным онтосом оказывается некий познавательный "медиатор" между мыслью (ориентированной на познание...) и бытием. Действительно, далее несводимым бытием (ноуменом) в этой логике является феномен познания, шаткий мостик между внешне-исходными субстанциями мысли и протяженности. Сие означает, что знание, не понятое как знание некоего вне-мысленного предмета (протяженности, бытия, космоса, противопоставленных мышлению), знанием быть не может. Пропасть необходимо вырыть снова. Двусубстанциальность (картезианского или кантианского типа) необходимо должна быть вновь и вновь восстановлена.

Восстановлена, чтобы снова быть "снятой" в панлогическом статуте знания.

Гегелевский и кантовский (или в другом варианте - спинозовский и картезианский...) полюсы - это необходимые и взаимоисключающие моменты челнока познания, как истинной онто-логики Нового времени.

Логика культуры (культура логики) подразумевает (и актуализирует) совсем иную онтологию.

(1) Бытие (во взаимоисключении и взаимопредположении с мышлением - см. ниже...) логически осмысливается в точке своего абсолютного начала, в той точке, где (всеобщего...) бытия еще нет, оно еще только возможно, есть лишь канун бытия. Вместе с тем это точка, где бытие уже начинается, дано в первом своем "вдохе". Бытие, ("мир"...), и мысль, и "Я" понимаются, "как если бы..." (als ob) они были впервые... "Бог создал мир из ничего, но материал все время чувствуется".

Вне торможения в точке такого - предполагаемого - "впервые..." бытие не может быть представлено логически (см. выше тезис 1), то есть в точке и в идее своего фундаментального обоснования. (Но это же относится и к мышлению в его всеобщем статуте.)

Бытие мира - в предельном онтологическом предположении - осмысливается здесь как "бытие - возможность" (ср. Николай Кузанский), как бытие бесконечно-возможного мира, актуализируемое в той или другой логике лишь в одном "наклонении". Абсолютно действительна здесь именно возможность ("возможностность") бытия. Отсюда и второй момент "онтологии" (теперь точнее - онто-логики) XX века.

(2) "Место" этой онтологии - "пусто место" между бытием и мышлением (в их всеобщем определении). Это мысль, это разум (и только он) может обосновывать (пред-полагать) бытие в "точке" его абсолютного небытия. Но вместе с тем этот разум должен в своем исходном, изначальном предположении понять всеобщее бытие как основу, потенцию мышления в той точке, где мышления еще нет, абсолютно нет. И...
– вспомним Валери - "материал (ничто) все время чувствуется"... Понять бытие (логически осмыслить, раскрыть логическое основание бытия) означает - в культуре логики - логически обосновать ту точку, то "впервые", где бытие есть (?) пред-положение мысли (то есть не-мысль), где мышление есть (?) пред-положение бытия, то есть - "не-бытие". В этом и заключена парадоксальность современной онтологии.

"Есть..." срединной логической связки (взаимопредположение и взаимоисключение бытия и - мышления) - вот онтологический смысл современной логики. Переформулирую еще раз: онтология этой логики есть онтология (онто-логика) впервые-порождения бытия - мышлением, впервые-порождения мышления - бытием. Но это онтологическое "впервые-порождение" формулируется в "режиме" предположения, логической иронии в сердцевине собственно логического "есть...".

(3) Онтология, предположенная логикой XX века (то есть онто-логика) имеет и еще одно определение, отличающее ее от философской логики Нового времени, и в частности - от "Науки логики":

– Это онтология взаимоперехода многоразличных (в идее бесконечно-многих) форм и актуализаций бесконечно-возможного бытия. Срединное "есть..." этой онтологии означает, к примеру, следующее: Бытие (и актуализирующее его мышление) античного, "эйдетического разума" есть (в точке "трансдукции") Бытие (и актуализирующее его мышление) средневекового "причащающего разума"... (Причем переход взаимен; осуществляется в обе стороны.) Но я прервал определение этого "есть..." вполне значимым "многоточием". В действительности это есть точка взаимообоснования и "трансдукции" всей полифонии тех форм бытия, что актуализируются разумами "эйдетическим" и "причащающим", - "познающим" (Новое время) и современным; западным и восточным и - в логической перспективе - всеми бесконечно-возможными (а не только исторически-наличными) формами (актуализациями) всеобщего бытия. Напомню еще раз: в утверждении "эйдетически-актуализированное бытие есть бытие "причащающе-актуализированное" и т.д. и т.п. срединное "есть..." означает, что в предельном своем осмыслении логика "эйдетического" бытия "аннигилируется" в идее бытия "причащающего" и вместе с тем является его основой, потенцией, тем "ничто", что чревато логикой средневековой так же, как логика "причащающего" бытия способна актуализировать все новые и новые потенции (определения) бытия "эйдетического"... В этой, все более конкретизированной "трансдукции" срединное "есть..." (бесконечно-возможное бытие) оказывается все более напряженно не сводимым ни к одной из реальных и возможных форм мышления, обнаруживает свою неукротимую внелогическую бытийность... Колобок внелогического бытия "не поглощаем" ни эйдетическим, ни причащающим, ни познающим, никакими иными возможными разумами, но проходя через напряжение каждой такой "попытки" - сама идея внелогичности бытия оказывается логически все более конкретной и определенной.

III

В этих тезисах я не спорю и не аргументирую, но, так сказать, схематизирующе излагаю суть самого соотнесения "Науки логики" Гегеля и развиваемой нами, угадываемой в борениях духа XX века "Культуры логики". В первом тезисе речь шла о противопоставлении форм нашей логики и логики Гегеля; во втором тезисе - о той онтологии (и - "онто-логике"), что подразумевается этими двумя логиками; теперь речь идет о замысле, о культурном (ответственно вдумываясь в это понятие) смысле логики Гегеля и философской логики XX века. Или, иначе говоря, - о том направлении актуализации бесконечно-возможного бытия, что было присуще и насущно Разуму Нового времени и что насущно разумению современного человека. Это будет вторая переформулировка исходного тезиса.

Снова - жесткое противопоставление:

"Наука логики" Гегеля (скажу шире - вся философская логика Нового времени) есть - по своему замыслу - логика разума познающего, логика, возникающая в пафосе доведения "до ума" гносеологического пафоса всей нововременной культуры. Это есть философская логика "наукоучения", научно-теоретического мышления. Об этом я уже говорил в первом и втором тезисах, но теперь идея гносеологически ориентированной логики повернута в русло собственно культурологических определений. В плане культурологическом философская логика доводит до Ума и до всеобщности - Науку как особый фрагмент культуры.

(1) В "Науке логики" (и в самой культуре этой эпохи) актуализируется и остраняется от субъекта мир (бытие), как предмет познания. В этом же пафосе и само бытие человека (смысл его "Я"...) актуализируется так же как остраненный предмет познавательного внимания и... как субъект этого гносеологического интереса (картезианское мыслящее "Я"). Все понятия и категории гегелевской логики (и все понятия "Энциклопедии философских наук") имеют смысл как формы превращения связей "процесса познания" (предполагающего отделение предмета познания от субъекта познания) - в связи самого - абсолютного - знания о предмете... Точнее - уже не "о предмете"; это - связи знания как истинного предметного бытия (если предмет актуализирован как предмет познания)169.

Возможность дать (и - изложить) абсолютное знание до (прежде) самого бесконечного процесса познания, обгоняя и завершая его, "в уме", определяется тем, что исходный вопрос этого (гносеологического) пафоса - это не вопрос о том, как возможно быть (вне ума), но вопрос - "что означает знать?".

Для ответа на этот вопрос вовсе не следует осуществлять реальный процесс познания (наталкиваясь на сопротивление предмета-бытия); для ответа на этот вопрос необходимо совсем иное: определить, в каких категориях, понятиях, мыслях возможно (осуществлять это, повторяю, не требуется...) отождествить предмет и мысль. Для начала необходимо отождествить бытие и его (бытия) сущность, то есть ответить на вопрос о формах воздействия предмета на другие предметы, о формах движения и развития этого предмета, отвлекаясь от сущего, от неукротимости его противоположности мысленному воспроизведению. Затем, когда бытие предмета сведено к его сущности, возможно продумать тождество сущности и понятия, вплоть до полного прохождения по всем ступеням развития понятийных связей. И - в итоге - получить ИДЕЮ познания (но не самое познание), то есть метод.