От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)

Но антиномия ведет к творчеству только там, где существенны (и необходимы) оба эти этапа, где проблема возможности бытия классического объекта (вместе с проблемой "causa sui") исключается из области теоретического естествознания, переносится в область философского теоретизирования, а внутри естественнонаучного знания осуществляется двойная редукция: вопрос "как возможно бытие предмета?" редуцируется сначала до вопроса "почему предмет существует (движется) так, а не иначе?", затем до вопроса - "как он движется?".

Сложное логическое сопряжение всех этих "операций" - формирование антиномического "классического предмета", затем его расщепление, развитие теоретического знания в форме двух независимых атрибутивных систем с двумя "логическими субъектами", отбрасывание запрещенных проблем о "возможности бытия" в философскую сферу, двойная редукция исходной проблемы - дает очерк работы "теоретика-классика".

Для нас существенно обратить проделанный сейчас анализ на "схему" внутреннего диалога ("диалогику") классического интеллекта.

А. Одновременный диалог вытягивается в последовательность снимающих друг друга "циклов": позитивно-научного - философского - позитивно-научного... Крайняя точка позитивного цикла - математическое, синтетическое (геометрическое) конструирование идеализованных предметов. Крайняя точка философского цикла - анализ исходных понятий, делающий невозможным их (понятий) конструктивную роль, анализ, углубляющий парадоксальную внимательность разума.

Б. Не встречаясь в одной "точке" (в одном предмете), философствование и законополагание существуют квазисамостоятельно, поэтому их действительная "дополнительность" - взаимоисключение и взаимопредполагание непосредственно не осознается; аннигилирующей встречи не происходит.

В. В позитивном знаний цельное творческое движение мысли (= спор "философа" и "естественника") осуществляет свою противоречивость в форме "бегства от чуда" противоречия.

Но если так, то сама отделенность "естественника" и "философа", само порождение (вновь и вновь) философских проблем как самостоятельных предметов размышления входит в определение познающего разума, составляет его внутреннюю задачу, или, если угодно, "сверхзадачу", как сказал бы Станиславский.

Вот такое содержание скрывается в антиномической схеме мышления.

Принцип дополнительности сыграл решающую роль в разоблачении и исчерпании всего этого антиномического круговращения.

Вернемся к сформулированному выше утверждению: в микрочастице, как она понимается квантовой теорией, спроецированы два идеализованных предмета: в бытии своем она уже понимается как точка самодействия, в движении своем еще как точка "действия на другое". Один - возможный (или, скорее, еще невозможный) предмет некой будущей логики, точнее, еще только идеи такого предмета. Другой - классический предмет естествознания Нового времени, со всем хвостом хорошо продуманных следствий, логических идеализаций, редукций и т.д. и т.п.

Поскольку идея "causa sui" неявно внесена теперь вовнутрь классического разума (в качестве некоего троянского коня), антиномия оказалась блокированной, запертой в объекте позитивных теорий, ее уже нельзя проецировать вовне, в сферу философской рефлексии, на мир в целом. "Точку самодействия" нельзя отщепить от "мира", который осуществляет это самодействие... Все редукционные операции становятся невозможными, все очерченные здесь схематично узлы изгнания метафизики разрубаются, антиномичность классической науки фиксируется внутри ее структуры.

В логическом плане принцип дополнительности - по отношению к "классике" и есть форма такой фиксации, обращения философских антиномий вовнутрь позитивной теоретической системы.

Но поскольку идея "causa sui" присутствует здесь только как неопределенная возможность, как искушение, она лишь провоцирует иное понимание классических теорий, но не приводит к формированию радикально нового логического образа.

В принципе дополнительности уже невозможны квазисамостоятельные логические субъекты (отдельное существование кинематики и динамики), но противоположные атрибуты хотя и сводятся в одно острие, оказываются отнесенными к единому объекту, однако существуют еще как две отдельные атрибутивные системы, не переходящие друг в друга и не снимающие свою внутри каждой системы - формально-логическую последовательность и непротиворечивость.

В квантово-механической логике идея "causa sui" адекватно и полно воспроизводится, преломляется (но только преломляется) в идее действия на другое. В том смысле адекватно и полно, что в "действии на другое" "самодействие" иначе проявиться не может. И еще в одном, более глубоком смысле. Идея "causa sui" и сама по себе (когда будет найден адекватный предмет идеи) не может требовать никаких "скрытых параметров" - просто по определению, - поскольку "самодействие" исключает ссылки на идущий в бесконечность регресс причин и действий.

Но это - кстати.

Сейчас существенно подчеркнуть другое. Как только такое блокирование осуществляется, сразу же логика классического мышления может быть адекватно (и полно) представлена только как антиномическая диалогика классического субъекта теоретизирования, "теоретика-классика". Поскольку теперь все ипостаси классического образа мышления спроецированы в одну теоретическую плоскость, то "разум математика" и "разум философа", "разум естественника" (познание мира) и "разум гуманитария" (самопознание), "разум теоретика" и "разум практика" обнаруживают свою диалогическую природу. Становится ясным, что это - различные, спорящие между собой определения одного, полилогического разума.

Обнаруживается тот диалогический, творческий образ "теоретика-классика", который мы пытаемся воссоздать. Причем, как мы видели, образ глубоко антиномичный. Этот образ не создается сегодня заново, но обнаруживается, жестко фиксируется; или, если сказать строже, классический теоретик раскрывает сейчас (и тем самым полагает) свой коренной историко-логический смысл в контексте философии культуры. "Диалектика" Гегеля оказывается лишь линейным дедуктивным упрощением внутренней "диалогики" познающего разума.

3. У порога - новый диалог логик

В первом параграфе этого очерка я утверждал, что современная теоретическая революция не формирует нового предмета (и субъекта) мышления, но только позволяет выявить антиномический характер диалога "теоретика-классика" с самим собой. Во втором параграфе стремился показать, что теоретическая революция XX века все же формирует идею радикально нового предмета (и субъекта) мышления, идею "causa sui".

Но чем более раскрывалась провокационная роль этой идеи в разоблачении классического замысла, тем более раздваивалась фокусная точка, тем более неясным становилось, где же расположен наш "угол зрения" - в начале или в конце классики, в ее основании или в ее преодолении?