От ненависти до любви путь труднее
Шрифт:
Схватив свои вещи, я почти ушла, когда услышала то, что так хотела услышать давно:
— Китнисс, — голос звучал практически умоляюще, — давай завтра вечером сходим куда-нибудь поужинать? — Я вся сжалась, зажмурилась и прикусила губу, чтобы не дать слезам волю. Я так долго этого ждала, но...
— Зачем? — еле слышно парировала я.
— Начать все заново. Ты меня спрашивала вечером в день нашей Годовщины, я отвечаю сейчас. Китнисс… — Не знаю, верить ли ему.
Я уверена лишь в том, что он причинил слишком много боли, и я не могу вот так взять и все забыть. Я могу лишь отплатить
— Пит, а тот вечер стал моей точкой невозврата.
Сначала я хотела признаться, что собиралась к врачу, но потом решила поиграть. И я даже не знаю, как себя чувствовать после этого. Я не спала всю ночь, не могла. Только под утро вздремнула. А когда проснулась, дома была только Кимберли.
Когда я вспомнила, что вчера произошло и что сегодня решится моя судьба, то поняла, что Мэтт был прав. Мне нужна поддержка. Но к кому я могу обратиться? Прим слишком мала, родители точно не подходят, Энни наверняка расскажет Финнику, а тот — Питу. Хейметч… Он с самого начала знает мою историю. Быстро позавтракав, набираю номер дяди.
— Эй, Солнышко! Сколько лет, сколько зим! Что произошло?
— И тебе привет. Может, я тебе звоню узнать, как у тебя дела?
— Да, ладно тебе. Я не обижаюсь.
— Нет, правда, как у вас с Эффи… Все в порядке? — Мне стыдно, что я позвонила ему только тогда, когда у меня
проблемы.
— Получше, чем у вас с Питом, — со смехом высказался Хеймитч. Наверное, только он может развеселить меня в трудную минут. Он и Прим!
— Я рада, тебе тоже пора обрести свое «солнышко», — ехидно парировала я.
— Эм, спасибо, но нет. Такое «солнышко», как ты, выдержать сложно… Как тебя твой муж терпит! — Я понимаю, что дядя иронизирует. Поэтому его слова не режут по больному.
— Спасибо тебе, дядя, за такие ласковые слова. — Я знаю, что сейчас мы оба улыбаемся. Мы с ним похожи. Может, не внешне, не характерами. Но темпераментами и душами. Это сложно объяснить.
— Так все же зачем ты, племянница, позвонила?
— Можешь сегодня мне сделать одно одолжение?
— Что же это?
— Мне нужна твоя поддержка.
— Все интереснее и интереснее…
— Хеймитч, пожалуйста, не перебивай, мне и так сложно! — Мне правда сложно просить об этом. — Сегодня вечером у меня назначен прием у Мэтта. — Эбернетти начал хохотать, а потом с сомнением спросил:
— Ты уверена, что обратилась по адресу? Может, лучше Эффи сходит с тобой? — О Господи! Я покраснела, ведь все не так преподнесла, черт!
— Ты не понял. Я… Я… Хеймитч, у меня, возможно, будет ребенок. — В телефоне раздалась лишь оглушительная тишина. — Хеймитч, скажи хоть что-нибудь.
— Ну, это может стать твоим билетом на свободу… — серьезно сказал мужчина.
— Я не смогу оставить ребенка Питу, я просто не смогу! Я не думаю, что он будет плохим отцом. Но что, если ему будет все равно? Он ведь и так водит сюда своих девиц. Он слишком молод. Как и я…
— Ты же не собираешься…
— Нет, я не собираюсь делать аборт. Но ведь пока еще ничего не известно.
— Хорошо, во сколько за тобой заехать?
Я говорю
время и адрес клиники.Мы прощаемся, и я думаю, чем заняться до пяти часов, когда приедет Хеймитч. Решаю остаться в комнате, может, придумаю что-нибудь для выступлений.
За четыре с половиной часа моя постель была вся в скомканных листах бумаги. Слова, которые я начинала писать, поначалу нравились, потом превращались лишь во фразы, не несущие смысла. Но в конце концов я смогла написать два куплета и припев. И сколько бы я ни перечитывала строчки, там оставалась вся боль и то, что осталось не высказано. Если эта песня выйдет в свет, никто не узнает, что я испытывала, чтобы написать её. А самое главное, я надеюсь, этого не поймет тот, из-за кого эти строки родились во мне. Но именно эта тема и будет концептом для моего нового альбома.
За десять минут до приезда дяди я быстро собралась и спустилась вниз с мыслями, что надо предупредить Феликса о моей задумке.
Ровно в пять подъехала машина:
— Ничего себе, какая пунктуальность!
— Садись в машину пока я не передумал, — пробурчал Эбернетти. — Я так понимаю, Мелларк не в курсе.
— Все так.
— Ну, ты зови меня, если надо. Вот только после опроса. Думаю, нам обоим лучше, если во время твоей беседы с врачом меня не будет, — смущено произнес дядя. Я улыбнулась и, постучавшись, вошла.
— Мэтт?
— А, Китнисс, привет! Как себя чувствуешь?
— Небеременной. — Действительно я так себя чувствую.
— Это мы узнаем позже.
— Я не одна, ты был прав. Мне нужен кто-то, кто поддержит.
— Я думаю, что знаю, кого ты выбрала, — с улыбкой сказал Мэтт.
— Это мы узнаем позже! — так же улыбнулась я.
— Ладно, теперь к делу. Давай начнем с симптомов.
— Усталость, раньше к вечеру поднималась температура, тошнило очень редко. Похудела.
— Месячные?
— Нет. Но, когда я болею, так всегда. Потом я принимала те таблетки.
— Китнисс, это не стопроцентная гарантия. Надеюсь, ты делала перерыв между приемами? Нельзя их принимать все время, это может сильно отразится на организме.
— Да, делала. Тем более, все три года ты мне напоминал об этом. Но, когда принимала, то принимала исправно. — Хотя не сильно мне это надо было…
— По поводу худобы, такое бывает. Тошнота тоже не у всех. Поэтому мы можем сразу перейти к УЗИ.
Пока я проходила в другую часть кабинета, Мэтт позвал Хеймитча. А когда они присоединились ко мне, то первым, что я услышала, были слова Мэтта:
— Я был прав. Хеймитч всегда рядом со своей племянницей. — Мы обменялись улыбками. И Мэтт включил аппарат, смазал живот гелем. Густая жидкость холодила кожу. А потом я увидела на экране изображение. Я перевела взгляд на Хейметча, и он без слов сжал мою руку. Он знает, как мне страшно.
— Китнисс, ты определенно… — Я зажмурилась и сильно сжала руку дяди. — … беременна. — Я попыталась выдохнуть.
Но получилось так, будто я задыхаюсь. Я решила взглянуть на экран, где решилась моя дальнейшая жизнь. Мэтт показал, где находится будущий ребенок… Мой ребенок… Мой и Пита. Внутри меня зародилась жизнь, крошечное существо.