От первого до последнего слова

Унитаз Долгова в данный момент не интересовал.

В коридоре раздались шаги, и Долгов быстро прикрыл дверь.

Он вздохнул, немного задержал дыхание, помотал головой из стороны в сторону, разминая шею, как всегда, перед трудными и долгими операциями.

Проделав все это, он насупился и заглянул за шкаф.

Предмет, который он искал и хотел найти, оказался именно за шкафом, и правильность собственной догадки вдруг поразила его.

Да нет, сказал себе профессор Долгов, разглядывая короткий пожарный ломик. Этого просто не может быть. Ну, потому что не может быть, и все тут.

Он знал, что трогать руками ломик нельзя, и даже полез в карман халата проверить, не завалялись ли там хирургические перчатки! Конечно, никаких перчаток не было, и Долгов взял с крючка полотенце, аккуратно обмотал ломик и понес его в кабинет, чувствуя себя отвратительно.

Его посетитель сидел на стуле, опершись локтями о колени и закрыв ладонями лицо. Дверь, которую распахнул Долгов, чуть не дала ему по голове.

– Извините, – пробормотал Дмитрий Евгеньевич и сунул обернутый полотенчиком ломик в угол.

– А… что это такое?

– Что? А, это лом!

Андрей посмотрел на Долгова недоверчиво.

– Зачем он вам?

– Я собираюсь вас стукнуть, – совершенно серьезно объявил Долгов. – Чтобы вы немного пришли в сознание. Хотите?

И тут дверь снова распахнулась, отлетев почти к стене, ударилась о стул, и человек сказал громко с порога:

– Прошу прощения. Я вас еле нашел. Можно к вам, Дмитрий Евгеньевич?

– Заходите, Михаил Алексеевич!

Адвокат зашел, повертел головой в разные стороны и глянул на профессора с веселым изумлением.

– Небогато живете, Дмитрий Евгеньевич!

Наверное, в прежние времена, казавшиеся неизмеримо далекими, примерно неделю назад, Долгов обиделся бы на Глебова и счел бы его самого высокомерным, а замечание неуместным, но те времена давно минули!..

– У нас больница, Михаил Алексеевич, – сказал он весело, – а не банк! Знакомьтесь, это Андрей Кравченко. Он уверен, что писатель Грицук умер от горя, когда его увидел.

– Он умер не от горя, – растерянно пояснил Андрей, – а от страха…

– Убить человека не так-то просто, – перебил его Долгов. – Извините меня, Андрей! Сэр Чарльз Баскервилль умер от страха в тисовой аллее, когда увидел привидение. Но это просто писатель придумал, понимаете? Хотя, конечно, более талантливый, чем покойный! Грицук был здоровым человеком, и умереть от страха ему было бы… сложно.

– Что вы хотите этим сказать?!

Долгов посмотрел на Андрея, а потом на Глебова, который разместился на свободном стуле как-то так, что было понятно – его ничуть не смущает окружающая обстановка и чашки на подоконнике. У него есть дело, и он пришел именно затем, чтобы закончить это дело!

– Я хочу сказать, что вы не имеете никакого отношения к смерти Евгения Ивановича Грицука! Должно быть, вы на самом деле хотели его убить, но убили его… не вы.

– А кто? – Андрей переводил взгляд с одного на другого.

– Я нашел все, что имеет отношение к покойному, – объявил Глебов значительно. Он обращался только к Дмитрию Евгеньевичу, на Кравченко даже не взглянул ни разу.

В прежние времена Долгов бы его за это осудил, а в нынешние, наступившие совсем недавно, не стал.

– Вот краткая биографическая справка. Вот фотография его прежней семьи – жена и два сына. Это официальная справка о доходах. А вот это реальная! Взгляните, Дмитрий Евгеньевич!

Долгов помедлил и придвинул к себе бумаги, которые раскладывал перед ним Глебов.

Фотографию он смотреть не стал. Он и так отлично знал, кто на ней изображен, и от этого знания ему было трудно.

Прочитав справку о доходах – реальную! – Долгов пробормотал:

– Ничего себе!..

– Вот именно. Наследники автоматически становятся очень богатыми людьми, Дмитрий Евгеньевич!

– Наследники – это кто, Михаил Алексеевич?

– В данный момент законная супруга, то есть госпожа Светлана Снегирева. В случае ее недееспособности или смерти все получает старший сын. Да вот же он, на фотографии!..

– Я знаю, – негромко сказал Долгов.

– Как?! – весело поразился Глебов. – Уже знаете?!

– Ну да.

Они помолчали. Глебов качал ногой. Долгов изучал документы. Андрей нервничал с каждой минутой все сильнее.

С тех пор, как не стало его самого, такого, каким он был до той, главной в его жизни катастрофы, он был уверен, что Светланы не стало тоже. Он не мог, ну, просто совсем не мог слышать, как ее имя произносят чужие, равнодушные люди – словно она на самом деле обычный, живой человек! Он не мог слышать, как эти люди называют ее женой Грицука и еще рассуждают при этом, что именно она наследует!..

В дверь постучали – условно, будто предупреждая о том, что сейчас она откроется, – и в кабинет влетел Костя Хромов в «пижаме» и хирургической шапочке.

– Полна коробочка! – сказал он, увидев, что у Долгова полно людей. – Ну ладно, я потом зайду.

Глебов оглянулся, да так и остался с разинутым ртом. Кравченко ничего не понимал. Долгов взглянул хмуро и сказал:

– Ты зайди, зайди, Костя!..

В присутствии посторонних они никогда не называли друг друга на «ты», и Хромов понял, что дело, видимо, серьезное.

Он вдвинулся в кабинет, сорвал с головы шапочку и бросил ее на стол.

– Что-то случилось, Дмитрий Евгеньевич?!

Долгов еще посмотрел бумаги, отодвинул их, вздохнул и спросил негромко:

– Ну, с Грицуком все понятно. Один укол, и все готово. А Екатерину Львовну ты зачем по голове ударил? И как ты ее в мой кабинет заманил, да еще под вечер?..

Хромов усмехнулся нехорошей усмешкой.

– Догадался все-таки, – сказал он совершенно хладнокровно. – Так я и знал! Так и думал! Как в воду глядел! Я был уверен – если кто мне обедню испортит, так это только Долгов!..

Он подобрал со стола шапочку, зачем-то надел ее на голову и вежливо попросил Глебова:

– Подвиньтесь, пожалуйста!

Глебов подвинулся, не отводя от Кости глаз.

– Ну, и что?! Доказательств у тебя все равно никаких нет!

– Нет, – согласился Долгов. – Только меня от работы отстранили, а я без работы не могу, Костя!

– Да плевать я хотел на твою работу! Мне до смерти надоело, что Долгов лучше всех! Подумаешь, гений!.. Мы хоть звезд с неба и не хватаем, а тоже чего-нибудь да стоим!