От сессии до сессии

Затаив дыхание, смотрю на свою руку… И вижу, и чувствую, как она облачается в тончайший сафьян, украшенный тиснением на запястье. Сколько же ей лет? И не может быть, чтобы… всего лишь дань традициям…

Хотя, если вспомнить примеры из нашей истории, встречаются и там различного рода необъяснимости. Вроде Ордена Подвязки, например, чрезвычайно почётного, но само существование которого обставлено столькими условностями!

И тут мне становится стыдно.

— Прости.

Прячу лицо на груди своего мужчины.

— А я навоображала себе неизвестно что…

— Всё хорошо, Ива. Всё хорошо. Нам просто нужно научиться доверять друг другу.

— И меньше тащить всё на себе! — говорю сердито, освобождаясь. — Вспомни, сколько раз ты упрекал меня в том, что все проблемы я пытаюсь решать сама! Было такое? Было. А сам-то ты чем занимаешься? Точно так же взваливаешь всё на свои плечи, считая, что мне лучше ничего не знать. Мага, я знаю, что ты просто охраняешь мой покой и не хочешь, чтобы я в моем положении волновалась. Но неведение «во благо» — это плохая услуга, понимаешь?

— Я вообще понятливый, — подозрительно кротко отвечает он. — А как насчёт твоих сно-хождений? Симеон же запретил тебе заниматься магией; кстати, работа с воспоминаниями основана на том же. Но ты не посоветовалась ни со мной, ни с кем-то ещё, просто ставишь всех перед фактом.

— Как ты! — согласно киваю я.

— Как я, моя неуступчивая. Что ж, нам обоим есть, над чем подумать. Но ведь теорию нужно закреплять на практике, да?

И вновь притягивает к себе.

— Я скучал… Настолько, что, заснув сегодня с нестерпимой мыслью о тебе, проснулся здесь, с тобой, спящей, рядом. И понял, что всё между нами правильно, если происходит такое. Возможно, если я и сейчас засну, то проснусь уже дома, один, но больше не буду скорбеть о себе, забытом. Если ты меня притянула, значит помнишь.

«И любишь», — добавляют его глаза.

«И люблю», — соглашаюсь я.

— Но тебе, наверное, и впрямь нужно от нас отдохнуть. Не торопись. Рикки придёт по первому зову.

Провожу ладонью по его заросшей щеке.

— Можно тебя попросить пока не бриться?

И до самого утра мы говорим, говорим… Впрочем, ночь — время не только откровений, но и приобретения нового ценнейшего опыта. Особенно когда кровать узкая.

А ещё, оказывается, прогрессивными знаниями в определённой области может удивить не только Мага.

— И-ива… — выдыхает он. — Откуда ты… всё это знаешь?

— Тс-с… По большей части я всё-таки теоретик, — отвечаю важно. — Но ты же сам недавно говорил, как важна практика.

— Ну, хорошо, но теории-то ты откуда набралась?

Вздохнув, внимательно изучаю потолочные доски, сходящиеся под углом. Придётся сдаваться. Иначе ведь взревнует.

— Знаешь, Мага, в моём мире есть такая штука, как кино. Это вроде…

— Да, знаю. Видел. Но оно вполне… хм… пристойное.

— Ну, разумеется, в коллекции наших дочек иного и не может быть. Но, Мага, есть ещё фильмы… Гм. Раньше их называли фильмами для молодожёнов, — немного смягчаю реальность. — Для очень продвинутых. Можно сказать, опытных старожёнов, со стажем. Вот там многое можно было увидеть и изучить.

Откинувшись на подушку, он подозрительно сощуривается.

— Хочешь сказать, об этом тоже снимают кино? Ива! Ты покраснела! Немедленно говори, что происходит в этих непристойных фильмах! Впрочем, нет, целомудренная моя, не надо, если стесняешься — просто покажи…

…Просыпаюсь я одна. Лишь вмятина в подушке и отпечаток тела на постели свидетельствуют, что мой мужчина мне не приснилась. Ах, нет, ещё кое-что!

На столе в кувшине из-под молока — охапка нежных осенних хризантем.

Глава 11

— Нет. Ваня, однозначноу, нет. Ты не можешь с ними встр-речаться наяву. Я же не зря нас именноу во сне туда пр-ривёл, пойми! И то кое-кто из них тебя унюхал, забеспокоилсяу… Они оучень пугливые, Ваня. Оучень.

— Но почему?

Собственно, я не настаиваю и не капризничаю; сказали, что в «Детский сад» пока нельзя — значит, нельзя. Но мне интересно всё, что связано с необыкновенными детишками. Могу ли я помочь? Чем их кормят, хватает ли еды? Есть ли у них ещё воспитатели или наставники? Насколько случайно или неслучайно попал в мой сон дон Куадро, и в самом ли деле ему запретили здесь появляться? Как относятся к детёнышам жители местной деревушки, да и вообще знают ли о них?

Мы с Тим-Тимом пристроились в развилке огромной ивы на берегу озера. Часть её кроны склонилась до самой воды, но та местина, в которой мы обосновались, располагается более чем в метре от поверхности. Отсюда хорошо видно, как на небольшой глубине снуют над песчаным дном подросшие мальки с тёмными спинками, как налетают стайки краснопёрых карасей, хватают снующих по глади водомерок и мчатся прочь. Где-то в камышах выводят первые рулады лягухи, словно настраиваясь перед концертом к хорошей погоде…

— Всё сложноу, Ваня.

Кот кладёт здоровенную башку мне на колени и задумчиво сопит. Поняв намёк, принимаюсь наглаживать его и почёсывать: информацию нужно отработать, а валюта тут одна — ласка, скучают по ней ибо… Хорошо быть мудрее и могущественнее многих прочих магов; всезнающим и всеведущим, как скромный божок; но только вот при этом никуда не деться от одиночества, раз уж оно есть. Умненькие и ловкие мышата под боком, конечно, удобны, они настоящие помощники, да и развлекут неплохо, но разве смогут они приветить и потискать настоящего кота как следует? И вот не надо мне тут о самодостаточности котиков. Они просто ловко скрывают потребность во вселенской любви.

Растопырив от удовольствия когти, Баюн всё же вспоминает о своём высоком ранге и нехотя перемещается с моих, изрядно придавленных, колен на коврик, расстеленный в развилке, где мы устроились. А она, надо сказать, образует целую площадку размером с хороший лежак. Что место здесь обжитое, угадывается с первого взгляда: по тому же коврику, выцветшему от солнца, по множеству оставленных на коре отметин от затачивания когтей… Вид отсюда превосходный. Озеро в обрамлении ракит всё, как на ладони. И, кстати, пышная зелёная кайма прерывается лишь со стороны приютившего меня дома, и то ненамного: на ширину небольшого пляжа со скромным причалом.

На противоположном берегу проглядывает сквозь лесную зелень крыша знакомого мне павильона, «Детского сада»; но подходы к воде там исключительно в виде едва заметных отсюда тропинок. А пройти на ту сторону, познакомиться вживую, значит, нельзя. «Не р-рекоумендуетсяу».

— Нужно вр-ремяу, — сообщает кот. — Детёныши боятся людей. И не оттого, что их ктоу-то якобы напугал. Деток, видишь ли, не толькоу пр-рятали, на них, кроме стазиза, наложили сторожевое заклятье, чтобы, пр-роснувшись и начав жить самостоятельноу, они дер-ржались подальше от людей и магов, убегали и пр-рятались. Дескать, этоу самые стр-рашные существа. Эта боязнь заложена на ур-ровне инстинкта. Но ничегоу, ничегоу, со вр-ременем выветрится…