От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945
Шрифт:
Каждый раз, бывая по случаю в Берлине, я встречался с генералом Ветцелем. Уйдя с поста начальника войскового управления, он стал советником Чан Кайши в Китае, затем редактором «Дойчен Вер» и «Милитер Вохенблатт». Ветцель сам писал о том, что отсутствие связи в войсках в сражении на Марне в 1914 г. имело негативные последствия. До этих пор военные историки в своих работах только вскользь упоминали об этом факторе. Мне запомнились трезвые замечания генерала Ветцеля. В свободное время я писал в упомянутых журналах о тех событиях великой войны, в которых войсковая связь сыграла важную роль.
В августе 1929 г. жена родила мне сына. Я был в это время на учениях под Ноймаркт-на-Ротте [28] . Перед моим возвращением в Мюнхен генерал барон фон Кресс в течение 36 часов инспектировал батальон. После продолжительного марша рысью в колоннах по совсем незнакомой местности, с которой он заранее сам тщательно ознакомился,
28
Имеется в виду Ноймаркт-Санкт-Файт на р. Ротт к востоку от Мюнхена.
Затем три недели я провел в разъездах, побывав в Страсбурге, Южной Франции и Испании, познакомился с древней культурой и с новыми достижениями цивилизации и промышленного прогресса на международной выставке в Барселоне.
Версальский договор запретил иметь резервистов и офицеров резерва, которые прежде были связующим звеном с окружающим обществом. Без понуждения и всякого давления сверху повсюду возникали союзы бывших военнослужащих. В войсках связи они образовывались в бывших гарнизонах: в Берлине – бывшие 1-й и 5-й батальоны, во Франкфурте-на-Одере – 2-й, в Кобленце – 3-й, в Карлсруэ – 4-й, в Мюнстере – 6-й, в Дрездене – 7-й.
В Мюнхене между военнослужащими, состоящими на действительной службе, и их бывшими соратниками из Товарищества баварских войск связи под руководством окружного головы Келлера и Объединением офицеров баварских войск связи сложились добрые отношения. Это позволяло шире взглянуть на мир поверх казарменных стен. На встречах каждый раз присутствовал полковник в отставке Шелленбергер. В пределах всего рейха действовал Союз военнослужащих войск связи под началом неутомимого полковника Плегера. В их журнале «Ф-Флагге» рядом с ценными статьями публиковались новости Союза, пытавшегося постоянно поддерживать интерес к нему у председателей правления.
Кадровая политика предполагала постоянное омоложение немногочисленного офицерского корпуса, и многие опытные офицеры были вынуждены преждевременно уходить в отставку. Не всегда удавалось попросить их об этом в наиболее тактичной форме, у многих уволенных осталось чувство горечи. В рейхе не было работы для еще молодых специалистов, но во многих других странах требовались немецкие офицеры-инструкторы – доказательство того, что вывалянное в грязи злобной «немецкой» прессой солдатское образование признавалось и ценилось за границей. Немецкие офицеры преподавали в Турции, Китае, различных южноамериканских государствах. С некоторыми странами происходил обмен офицерами. В мою роту был командирован на три месяца чилийский капитан, прекрасно говоривший на немецком и бывший замечательным знатоком тактики. В Китае, где уже полвека оказывалось предпочтение немецкому образованию и немецким университетам, у Чан Кайши были советниками полковник Бауэр, генерал Ветцель, генерал-полковник фон Сект, генерал фон Фалькенхаузен. Майор Хаубс и капитан фон Кнобельсдорф преподавали там предмет «Служба организации связи».
В роте радиосвязи будничную работу выполняли за меня три офицера: Зеллинг, Маульч и барон фон Берхем. Нам помогали замечательные вахмистры и унтер-офицеры. Самым лучшим из них я предложил учиться на радиста. Они стали ценными техническими служащими и продолжили плодотворно трудиться в войсках и штабах.
Внутренняя служба оставалась в моей ответственности. Дисциплинарные взыскания играли второстепенную роль. «Тайные осведомители» все больше уклонялись от исполнения своих двусмысленных обязанностей, пока наконец эти реликты недобрых времен солдатских советов окончательно не исчезли. Я мог без этих помощников поговорить с любым подчиненным, и он со мной. Счетовод работал по-прежнему. Ему приходилось больше иметь дело с начальником финансовой части, чем со мной. Я мог свободно распоряжаться паушальной суммой и нес за нее ответственность. Прежний командир большую часть выделенных на цели образования средств не использовал и вернул. Теперь эти деньги оставались в роте. Я мог перенести полевую подготовку унтер-офицеров в незнакомую местность или организовать призовую стрельбу. Вместе с каптенармусом из унтер-офицеров я подобрал пять комплектов обмундирования, в том числе для солдат в увольнительной. В роте прошел «медосмотр», результаты которого доказали поразительную точность расчетов каптенармуса. В Якобе Брее я обнаружил выдающегося вахмистра по конюшне. Он умел обходиться с людьми и животными и сам был великолепным наездником и учителем конной езды. На «Фейерверке» он взял много призов на соревнованиях. Я перевел наиболее
старых кавалеристов в автомобильные подразделения. Их обучение шло не так быстро, как у молодых механиков, но они были надежными водителями грузовиков. Лучшие кавалеристы на лучших лошадях участвовали в осенних и летних охотах, которые всегда превращались в веселый и яркий праздник. Принц Альфонс на старый манер добродушно шутил в компании старых солдат, особенно на пикнике после охоты и на рождественские праздники. Была известна его шутка: «Мои кавалеристы мало понимают в телеграфии. Я объяснял им ее следующим образом. Вы тянете за хвост длинную таксу сзади, и раздается лай впереди. То же самое и с телеграфом – длинным проводом. Беспроволочный телеграф устроен так же, но без таксы».Каждый военнослужащий получал много нарядов, так что во время строевой подготовки на нелюбимом казарменном дворе едва ли набиралась десятая часть личного состава. Несмотря на это, в роте всегда был порядок. Роту можно было часто видеть при исполнении разных обязанностей. Был праздник Тела Христова, нам предстояло выстроиться шпалерами вдоль пути следования торжественной процессии. Я, сидя в седле, вел ее к площади Максимилианплац, впереди нас шел отряд трубачей. Два дня спустя евангелический дивизионный пастор, прервав свою проповедь в казарме, пылая гневом, ворвался в мой кабинет: «Господин капитан, вы водили на праздник Тела Христова протестантов. Я доложу о вашем поступке командиру дивизии». Действительно, это был неприятный случай. Старший вахмистр насчитал среди вольноопределяющихся 80 католиков, и еще столько же человек записалось. В праздничный день постоянный заместитель вахмистра приказал перед выходом из казармы рассчитаться только 80 солдатам и доложил мне об этом. Я знал каждое имя в роте, всех жен моих подчиненных, знал о слабых сторонах, заботах и желаниях каждого, вот только о вероисповедании я их не расспрашивал.
К роте относилась постоянная радиостанция «Мюнхен» на Спортплац перед казармой. Отряд самых лучших радистов ежедневно поддерживал связь с Берлином и другими военными округами, через нее шла и часть служебной переписки. Небольшие гарнизоны имели свои радиостанции, которые работали каждый день по несколько часов. Для мюнхенской радиостанции были построены две мачты из стальной сетки, заменив ими старые деревянные.
В 1930 г. при Центральном почтовом управлении рейха в берлинском районе Темпельхоф были организованы общие учебные курсы для офицеров связи сухопутной армии и военно-морского флота. Офицеров-связистов на них представлял полковник Плегер. Мы прослушали интересные обзорные лекции в этом ведущем техническом учреждении. Обмен опытом, полученным в работе со столь вариативной техникой, и ее использование совместно с другими частями рейхсвера было уже вопросом частным.
Живительные горные тренировки имели одно преимущество. В пределах страны были только предгорья, Центральные Альпы давали единственную возможность для «высокогорных походов с целью отработки тактики». В роте образовали патрули, в которые входили командир и пять солдат. Летом Зеллинг взбирался с ними на Тоди (3614 м) и Юнгфрау (4158 м). Зимой, уже под мартовским солнцем ходил я с пятью солдатами, опытными горными восходителями, заслужившими в качестве поощрения возможность пробежаться на лыжах в горах Сильвретты. Мы пересекли этот горный массив с востока на запад и с запада на восток. Переходя от одной хижины к другой, мы видели возвышавшиеся рядом на свыше 3000 м вершины: Пиц-Буин, Пиц-Тасна, Драйлендершпитце и другие, на них еще не проложили канатную дорогу. Затем мы спускались по мощному леднику, фирн ослепительно блестел на солнце. Загоревшие до черноты, так что на нас обращали внимание, мы посетили Давос, Понтрезину и Брегенц, где наш последний день посвятили отдыху.
В Тюрингии, оказавшей нам сердечный прием, в 1931 г. прошло учение рот радиосвязи 5-го, 6-го и 7-го батальонов связи; многочисленные внутренние границы напомнили о минувших временах партикуляризма. О чистоте улиц в пределах бывших узких границ заботились столичные в прошлом власти. Отношение к соседям в приграничных местностях было хуже, чем между чужими странами. Во взаимодействии частей, чего не практиковалось раньше, совершенствовалась радиосвязь, заимствовался чужой опыт, и отдельные ошибки уже не повторялись. Наши роты сработались настолько, что командирам для руководства нами достаточно было одного незаметного знака. Командующий полковник Закс по результатам первых двух дней учений присудил нам первенство по скорости передачи сообщений и наименьшему числу ошибок. Затем были официально объявлены эти результаты, чтобы ни у кого не было тайной обиды.
После возвращения с маневров для меня была неожиданной новость о моем переводе 1 октября 1931 г. в Кёнигсберг в Восточной Пруссии в должности штаб-офицера войск связи 1-го военного округа. Прощание с моей ротой, которой я командовал четыре года и которая стала одной большой семьей, далось мне исключительно тяжело. Я и мой вышестоящий командир майор Лёвенек часто спорили, но и он все меньше стал вмешиваться в мои дела. Даже выдающийся командир дивизии генерал фон Лееб хвалил не один раз мою роту. Теперь меня меньше пугала дальняя сторона, чем канцелярская работа.