От судьбы не спрячешься

— Я вас очень люблю, — собственническим взглядом прикипев к открывающейся ему картине, волк Гордея выл внутри от распирающей его гордости, довольства и ощущения правильности происходящего.

Перевела взгляд на мужа и утонула в в штормовом предупреждении, что был готов захлестнуть меня с головой.

Не знаю, откуда взялось смущение, но именно оно сейчас волновало мое сердце. И, видимо, не только мое, раз мама и Иллария, одновременно отвели свой взор от столь личного проявления эмоций и чувств.

— Гордей, Талии нужно отдохнуть и набраться сил после родов, а тебе привести себя в порядок, — спустя несколько минут теплой и уютной тишины, произнесла наконец целительница, в первую очередь заботясь о состоянии новоиспеченной мамочки. Бледная, уставшая, она едва держала глаза открытыми, борясь с упадком сил.

— Да, конечно, — кивнул ей Гордей, тяжело поднимаясь с колен, — я загляну к вам, когда вы выспитесь и ты захочешь меня увидеть.

Еще раз обласкав взглядом меня и сына, едва живой наследник клана вышел из дома, тихонько притворив за собой дверь.

— Ты уже простила его, дочка, — забирая у меня спящего волчонка, тихо произнесла мама, — он дров наломал не подумав, но кто же из нас без греха и ошибок живет?

— Мам, я…

— Потом, милая, ты совсем без сил, — помогая Илларии обмыть и переодеть меня в чистое, покачала головой мама, — отдохни.

Благодарно кивнув, мгновенно провалилась в крепкий сон без сновидений, проснувшись лишь ближе к вечеру, отреагировав на требовательный плач вновь голодного малыша.

— С таким аппетитом ты скоро своего папку перерастешь, — проворковала я, нежно перебирая черные волосики на макушке сына. Несколько часов спокойного сна без кошмаров, преследующих меня весь последний месяц, явно пошли на пользу, потому что впервые за это время, чувствовала я себя очень хорошо.

— Ну что, папу будем прощать? — тихо, и, видимо, у самой себя спросила я, мысленно соглашаясь с мамиными словами.

Я ведь его давно простила.

Злилась?

Да.

Обижалась?

Очень.

Ненавидела?

Нет!

Люблю его?

"Да, да и ещё раз да!" — нетерпеливо щелкая зубами, юлой вертелась внутри меня моя мохнатая сущность, так давно не чувствовавшая запах своего самца, что прямо сейчас, стоял под дверью, не решаясь зайти внутрь дома.

— Как давно ты стал таким робким? — вслух произнесла я, уверенная в том, что сейчас мой истинный, не упустит не единый шорох с нашей стороны двери.

— Не хочу тревожить, — глухо отозвался Гордей, бесшумно заходя внутрь. Он вымылся, переоделся, но все равно выглядел не самым лучшим образом: впалые щеки, еще не зажившие ссадины и царапины, все такие же широкие, но ссутулившиеся от усталости плечи, жёсткая линия губ и горящий черный взгляд из-под бровей…

— Я хорошо себя чувствую, — жестом, подзывая к себе супруга, тихо ответила я, — возьмешь?

Кивнув мне, муж осторожно, явно дозируя свою силу и боясь навредить, взял на руки вновь сладко уснувшего сына.

— Весь этот месяц я думал лишь о том, как хочу быстрее вернуться к вам домой, — прошептал Гордей, легонько прижимая к взволнованно вздымающейся груди волчонка, — боялся, что не сдюжу и…

Он не стал договаривать, но и без этого было понятно, что говорить о собственной смерти не просто тяжело, а невыносимо.

— Ты справился, — мягко заметила я, любуясь обоими моими мужчинами, — уверена, сын вырастит сильным воином и сможет выдержать все испытания, что предречет ему судьба и Прародительница.

— А кто-то ранее мне говорил, что Прародительница не всегда на путь истинный своих детей наставляет и мы сами творцы своей судьбы, — оторвавшись взглядом от сына, с легкой полуулыбкой на губах парировал муж.

— Боги, как и люди, тоже имеют свойство ошибаться, — наклонив голову к плечу, не могла оторваться взглядом от полночных глаз, в которых волчьего сейчас, было больше чем человеческого.

— Хочу поцеловать тебя, можно? — уложив сынишку в рядом стоящую с кроватью колыбель, Гордей был так близко, и так одуряюще пах, что сдерживаться больше не было сил.

— Ты раньше не спрашивал, — тихо выдохнула я ему в губы, первой вовлекая своего мужчину в головокружительный поцелуй.

— Я скучал… Я так сильно тосковал по тебе! — жарко шептал мой волк между поцелуями, с трудом сдерживая свой пыл, чтобы не взять то, что так открыто я ему предлагала, — такая сладкая, хрупкая, но одновременно сильная девочка! Моя девочка! — рыкнул он, слегка прикусив кожу в изгибе нежной шеи, помечая своим запахом.

Сладкая нега затопила меня с головой, наполняя тело жаром и предвкушением близости. Но… даже ускоренная регенерация оборотней не способна за несколько часов справиться с последствиями родов, так что с желаниями плоти нужно было повременить.

Понимал это и Гордей, слегка касаясь невинными поцелуями лица и не требуя большего.

— Ты уже думал о том как назовёшь сына? — тихо спросила я, когда с трудом успокоенная нами страсть, переросла в теплую нежность.

— А ты? — переспросил он, вдыхая мой аромат на макушке и наслаждаясь им.

— Мне, по обычаем нашего народа, это не положено, — пожала плечами я, прислушиваясь к ровному сопению сына.

— Удивительное дело, ты — и не нарушаешь правила? — деланно удивился Гор, поддразнивая меня, — отмечу зарубкой этот день в календаре.

— С кем поведёшься, — легонько толкнув под ребра острым локотком, не смогла промолчать я, — в последний месяц я сама не своя ходила, дышать было больно от мыслей, что ты этого так и не сделаешь, как когда-то, не смог сделать и мой отец, погибнув в схватке с одичавшими.

— Ты простишь меня? — спустя несколько долгих и томительных секунд спросил Гордей, натянутой пружиной замерев подо мной, — даже если нет, мне хватит жизни, чтобы вымолить его у тебя и нашего сына, — с непоколебимой решимостью произнес мужчина.

— Я простила тебя еще до того, как прозвучал первый вскрик нашего волчонка, — ответила я, сразу же почувствовав, как потихоньку отпускает сковавшее мужа напряжение, — но, как истинная женщина, я же могу еще немного пообижаться на тебя?

— Я так понимаю, это был не вопрос? — хмыкнул Гордей, крепче обнимая меня руками со спины, — тебе, моя истинная любовь, можно все.

— Говори это почаще, и тогда между нами, никогда не будет никаких обид! — рассмеялась я, чувствуя себя самой счастливой женщиной в мире.