От судьбы не уйдешь

5

Что он себе думает? — размышляла Мэдж. Разве он ничего не понимает? Разве он не видит, что происходит? Боже мой, я не хочу, чтобы он ходил со мной и держал меня за руку… Чтобы он что-нибудь со мной делал… Не хочу…

Минут двадцать Майкл выгуливал ее, слушая, как она бормочет всякую чепуху и иногда тихонько ругается. Он слушал и ждал, когда она придет в себя. Он держал Мэдж за руку, борясь с мучительным желанием поцеловать ее, прижать к сердцу и утешить.

Майкл не сделал этого. Они гуляли, и он держал ее за руку и говорил что-то успокаивающее, словно она была малым ребенком. Наконец Мэдж начала понемножку приходить в себя. Она глубоко вздохнула и потерла лицо усталыми руками, словно смывая с себя напряжение, выгнавшее ее из дома. Тело ее расслабилось, и руки перестали дрожать.

— Он все-таки ничего не понял, — сказала она, и это было больше чем утверждение. Это была молитва. Майклу показалось, что он понял ее.

— Так объясни ему! — воскликнул он.

От реки поднимался легкий туман, и Майклу казалось, что Мэдж — это фея, которую он нашел в зачарованном лесу. Но в глазах у нее была человеческая печаль, выдававшая ее принадлежность к реальному миру.

Поначалу она никак не прореагировала на его слова. Но потом, словно издалека, до нее донеслись звуки его голоса. Она вздрогнула, осознав, что с ней происходит и кто ей помогает справиться с этим.

— О господи, — сказала Мэдж, прижав руки к груди и порываясь убежать. — Простите меня!

Майкл улыбнулся.

— За что простить? — спросил он. — За то, что вы — человек?

Мэдж взволнованно тряхнула головой, глядя туда, где свет из окон падал на увлажненную росой траву.

— Зачем вы сделали это? Они никогда не… Что я скажу Джонни?

— Я уже говорил вам. Скажите ему правду.

— Ну уж нет, — только и ответила она, по-прежнему глядя на дом. — Ну уж нет!

Майкл всей душой хотел понять ее. Вот Энди — тот бы сумел вытянуть из Мэдж все секреты, лишь заглянув ей в глаза. Но Энди был одним из лучших консультантов, когда-либо работавших в ветеранском центре. Он избавил тысячи участников корейской войны от их кошмарных снов и ужасных реакций. Энди был почти ясновидящим, он мог поставить диагноз по запаху пота человека.

— Вы… э… не возражаете остаться до завтра? — спросила она виноватым голосом.

— Буду счастлив, — просто ответил он.

Мэдж ничего не сказала, только кивнула и направилась к дому, где ждали дети и Персик. А Майкл, чувствуя себя пятым колесом в телеге, поплелся следом.

— Спасибо вам, — сказала она, не оборачиваясь к нему, когда они подошли к двери.

— На здоровье, — искренне ответил он.

Обед прошел спокойно, Майкл заметил, что Джонни ерзает и старается не смотреть ему в лицо. Ну и ладно. Спасибо, хоть не стал возобновлять разговор о курсах офицеров запаса. Джесс непрерывно болтала и хихикала, как будто ей одной приходилось поддерживать беседу. Мэдж, все еще бледная и напряженная, натянуто улыбалась дочери и изредка подавала реплики, звучащие невпопад.

Они говорили о школе, о восстановлении исторических зданий, о спорте. Персик, сидящий рядом с Майклом, молчал, искоса наблюдая за ним. Его вклад в беседу ограничивался несколькими односложными ответами. Но ел он с аппетитом. Прежде чем встать из-за стола, тщательно подобрал остатки соуса кусочком хлеба.

— Неплохо, — проворчал он, отодвигая тарелку. За весь обед Персик ни разу не заговорил с Майклом, не проронил ни слова, но вышел с таким видом, будто все уже сказано, что несколько смутило Майкла. Поэтому, когда убрали посуду и дети начали обсуждать с матерью свои насущные проблемы, он вышел в туманную ночную мглу и постучался в дверь коттеджа Персика.

Ни силой, ни ростом Майкл обделен не был. Но по сравнению с чернокожим гигантом, открывшим дверь, он почувствовал себя коротышкой.

— Надо поговорить, — сказал Майкл.

Видимо, его хорошо поняли. Персик приоткрыл дверь пошире и отступил, пропуская гостя.

Двухкомнатный домик был обставлен очень просто. Широкая голубая тахта, голубые занавески, ваза с полевыми цветами на старомодном камине. Библия на столике и маленький приемник на полке. На стене — акварели и пара рисунков в самодельных рамках.

Майкл обратил внимание на портрет самого Персика, сделанный углем на ватмане. Просто, строго и сильно.

— Кто рисовал? — спросил он.

— Мальчик. — В хрипловатом голосе Персика явно прозвучала нотка гордости.

— Джонни? — уточнил Майкл.

Персик кивнул.

— У вас с ним проблемы? — поинтересовался он.

Майкл оставил его вопрос без ответа и еще раз осмотрел картины.

— Это тоже все он?

— Он.

Майкл покачал головой.

— Я вам завидую.

Персик, видимо, понимал его. Майкла не смущал грозный вид хозяина. Такие ребята были и у него в отряде. Молчаливые богатыри, они на все имели свою точку зрения, но за правду стояли горой. Майкл знал, как с ними общаться.

— Я могу помочь ей, — без обиняков сказал он, зная, что Персик уважает краткость.

— А кто просит?

Они стояли в маленькой комнате, присматриваясь и примериваясь друг к другу, словно соперники, готовые к схватке.

— Она сказала, что вы сидели в Рейфорде. — Майкл не ожидал ответа. — Вы имели там дело с ветеранами?

— А что?

— Вы слышали, как они кричат по ночам? Видели, как они прячутся по углам и взрываются без предупреждения? Они держатся друг за друга и говорят вам, что вы ничего не понимаете, потому что не были там.

И опять в глазах Персика он увидел понимание.

— Она рассказывала вам о Корее? — задал новый вопрос Майкл.

Персик пожал плечами.

— Говорила, что была медсестрой, и это, мол, совсем не то. Не хотела обсуждать.

Майкл покачал головой.

— Она все еще просыпается с криком, вот как.

Персик знал. Но он был слишком предан хозяйке, чтобы признать это.

— И я тоже, — сказал Майкл. — Я знаю, каково ей приходится, и хочу помочь ей.

— Почему?

— Потому что она спасла мне жизнь.

Недоверчивый взгляд Персика не смутил его.

Майкл молча вытащил рубашку из джинсов, расстегнул ее и обнажил страшные шрамы на груди и животе.