От войны до войны
Шрифт:
Всадник неспешно подъехал к мосту и остановил лошадь, а может, она сама остановилась. Отворилась, сухо скрипнув, калитка, мост дернулся и начал медленно опускаться, но приезжий не спешил пересекать ров. Он тяжело слез наземь,
Проводник исчез в одной из многочисленных дверей, а гости все так же неспешно свернули в темный длинный коридор. В доме было множество переходов, но мужчина в плаще, выбирая дорогу, ни разу не колебался. Наконец он уперся в двустворчатую дверь, из-за которой доносилось пение. Отечное лицо чужака сморщилось, словно от боли, он попытался открыть дверь, та не поддалась. Ночной гость на мгновение замер, а потом со злостью ударил по окованным бронзой створкам ногой в тяжелом кованом
сапоге и глухо и зло застонал. Пение стало громче, пришелец сморщился и заткнул уши.Он не мог видеть и все-таки видел огромный, холодный зал, монахов со свечами в руках и высокого красивого аббата с эмалевой совой на груди. Сотни, тысячи зеленоватых огоньков не могли осветить огромное помещение, под куполом и в дальних углах клубилась тьма, странным образом отличавшаяся от той, что глядела в высокие стрельчатые окна. Монахи пели на давно забытом языке, вряд ли понимая значение произносимых слов, а вдоль стен стояли рыцари и вельможи, короли и нищие, старые и совсем юные, здоровые и израненные, кто в боевых доспехах, кто в придворном платье, кто в жалких лохмотьях. Сильные руки сжимали тоненькие свечи, стройные голоса возносились к высокому куполу, и безостановочно и тревожно звонил колокол.
…Никто из поющих не заметил вышедшую неизвестно откуда некрасивую девочку с круглым очень серьезным лицом, а она тихонько подошла к аббату сзади и задула свечу в его руках. В тот же миг погасли и остальные свечи, смолк и колокол. В наступившей тишине отчетливо раздался скрип двери и послышались тяжелые, неотвратимые шаги, знаменуя приход новых хозяев и нового времени.