Отбор для чудовищ

Но я поехала. Я должна вернуть Андрея. Я его люблю! Как только представлю, что он Анжелку обнимает…целует… между грудями давит что-то, внутри все переворачивается, скручивается, корчится. Нет! Я зашагала еще решительнее.

Вдруг схватил кто-то.

И вот лежу, голая, в комнате, где кроме меня еще вчера было пятеро таких же девушек с какой-то красной печатью на лбу и думаю: «Это ад?». Неужели меня так бог наказал? Сегодня бежала от огня до последнего, потом от пола в мостик выгибалась, иначе зубы из тренажера за поясницу цапнули бы. Это мне вместо молнии?

Расставание, Андрей, Анжелка, все мои страсти и страдания… Как смешно было переживать о таких пустяках! Ну бросил и бросил. Подумаешь! Поплакала бы, попереживала бы, и в другого влюбилась. Парней полно вокруг. Нашлась бы и моя половинка. Просто, это — не Андрей. А я, дура, к бабке пошла, отвороты, привороты делать… Если бы только маму послушала…

Девочки в комнате свои истории рассказали. Они то уж так, как я, не провинились. Им то, за что? И почему нас шестерых вместе держали, а четверых девушек по отдельности? А у Ксюши, еще и печать черная. Не знаю, чем она отличается… Может, разве что, самая крупная из нас. Очень красивая девушка, но таким пару непросто найти. Нога, наверное, не меньше чем сорок второго размера. Бедняжка, все время кушать хочет. Конечно, даже самой маленькой из нас, Любаше, и то пюре этого, что раз в день дают, на один зуб. А Любаша пропала…Куда? Вчера Светка пропала, а сегодня Люба. Как же страшно.

Уже который день одно и то же! На этой сетке мне хуже всех! У меня никогда не было растяжки. Я даже до кончиков пальцев не дотягивалась. А зачем? Зато теперь…Кому это надо? Пытки настоящие. Громче меня только Ксюша орет и только потому, что у нее голосина сильнее. Больно!!!!

Наконец снимают. Я после сетки ходить не могу. И даже волшебная бочка боль не убирает полностью. Я, вообще, боль не переношу. Совсем. Еще в школе могла от укола сознание потерять. А тут все время тело болит. Но, конечно, чувствую себя легкой, как перышко, и, одновременно, крепкой. Приятно так себя ощущать. Но сама бы я себя никогда такой не сделала. А гимнасткам надо памятники при жизни ставить. Всем без исключения. А девочкам, которые на шпагат садятся — медали! За героизм в работе над своим телом.

Сегодня после осмотра меня и Люду завели в ту комнату, где мы очнулись в первый день здесь. Все белое вокруг. И девочек нет. Мурашки пошли по коже от подкрадывающегося страха. Вошел громила, принес две кружечки. Все съедобное уничтожаем мгновенно. Жадно высосали все, что смогли. Сели на пол, ждем. Разговаривать не хочется. Страшно. Смотрю, Люда клонится на бок, заваливается и засыпает. И мне тоже хочется. Ложусь рядом.

Просыпаюсь на животе. В голове туман. Неудобно. В спине тяжесть. Очень больно. Кричу. Становиться легче. Засыпаю.

Просыпаюсь от сильной боли в спине. Слышу плач. Открываю глаза, навожу резкость. Людка. Плачет. Лежит на животе на соседней полке. Я тоже на животе. Больно. Плачу. Становиться легче. Засыпаю.

Сегодня я впервые собрала мысли в кучку. Я и Людка лежим на животах и стонем от боли. К рукам присоединены трубки. Видимо, по ним нам поступает обезболивающее и снотворное, потому что как только ощущение боли переходит некую грань, нам становится легче и мы сразу засыпаем. Сегодня стало легче, мы дольше в сознании и можем, наконец, рассмотреть друг друга.

У Люды — хвост. Начинается как продолжение копчика, толщиной с руку, а где заканчивается — не вижу.

У меня — крылья. Белые. Я укрыта ими как одеялом. Одно крыло все время раскрывается и безвольно свешивается с полки.

Глава 2

Через какое-то время мы с Людой начали понемногу вставать. Сильная боль ушла, трубочки из рук Глазастый вынул. Но вся спина та-а-к чешется! Только попробую чуточку пошкрябать, сразу безумно больно.

Неудобно страшно! Когда встаю в туалет, забрасываю руки за спину и держу крылья руками, иначе распадаются и обвисают по бокам. Я как-то воробья видела с висящим крылом. Его кошка поймала, я спасти не успела. Я сейчас как тот воробей…

Людка молчит как рыба. Когда у себя хвост обнаружила, словно онемела. Я к ней и так и эдак, а она ушла в себя. Нам здесь и так тяжело, хоть бы поговорить по душам, а она… Как на меня, то с хвостом гораздо удобнее, чем с крыльями. Я с этими перьями пока на горшок устроюсь, десять раз сяду — встану. Из мебели в небольшой комнате, где нас держат, всего две полки, и то цепляюсь. Хорошо что душ тут, похож на наши любимые бочки. Зашел, закрылся и непонятный поток влажного нечто проник во все щелочки и складочки, ласково огладил раз за разом все тело и выходишь с ощущением чистоты и легкости. Получиться ли теперь когда-нибудь принять настоящую ванную и как это с крыльями делать? Вот хвост себе висит и все. Кончик в руку взял — и не мешает. Надо же! Поймала себя на мысли, что еще чуть-чуть и буду завидовать Людке.

Заходит в нашу комнату только Глазастый. Осматривает, проверяет, замеряет что-то своими приборами.

Вчера вдруг он Люду за хвост дернул. Она как заорет! Я от неожиданности, с перепугу, и руками и крыльями заполошно замахала, подхватилась, села на своей полке. Глазастый на меня как то довольно посмотрел. Или мне показалось? Невольно ищу человеческое в этом чудище.

Через некоторое время Глазастый вообще над нами издеваться начал. Люде руки и ноги лентой обматывал и на перекладине за хвост подвешивал. И если не хотела Люда носом шмякнутся, должна была хвостом, обвитым за перекладину, держаться. Поначалу чуточку, а в последнее время очень подолгу.

Со мной дела еще хуже. В этой же комнате, где Люда на перекладине висела, Глазастый меня на огороженный бортиком круг ставил, при этом, мои ноги плотно лентами перевиты, руки к телу примотаны и только крылья свободны. Поверхность пола внутри круга начинала быстро нагреваться. И ногам становилось все горячее и горячее. Я прыгала все время, стараясь помочь себе крыльями и перепрыгнуть через бортик, чтобы уйти с места пытки. Мучения каждый раз продолжались пока не перепрыгивала, слегка взлетая. Подошвы ног после «занятий» Глазастый смазывал мазью и боль от ожогов проходила. На каждый следующий день бортик был выше. Однозначно, Людке с хвостом повезло! Я уже стопроцентно завидую.

Наконец, я перелетела приблизительно через метровый бортик. Крылья уже не висели, как у больного воробья. Я их складывала и разворачивала по собственному желанию.

Наступил день, когда нас привели в круглый зал и засунули в огромные стаканы. Я смотрела сквозь стекло на Свету и Любу, которые уже были здесь. Девушки находились и дышали в воде!

Потом на плечах похитителей появились остальные девочки. Получается с крыльями только я… Что за опыты?

Заметила как Ксюша, дернувшись, шлепнулась с плеча своего носильщика и кинулась к Свете. Они подруги. Какое у нее потрясенное лицо! Смотрит… На Свету, Любу, Люду, меня.

Чувствую себя каким-то уродцем!

Неожиданно потолок раскрывается и появляется огромный светящийся шар.

Что за новый ужас! Будет конец?

Глаза слепило ярким светои и я не поняла откуда именно из шара появился мужчина: крупный, сильный, смуглый красавец с черными, как уголья, глазами. И вот этот огромный такой Тарзан с крыльями, мама моя, руки ко мне протягивает! Под мышки схватил и вытащил, при этом взлетел вместе со мною высоко вверх.

Может заорать? Только не хочется почему-то. Не страшный он, хотя мне не по себе. Смотрит очень пристально, но с восхищением. Только неловко мне, что я перед ним голая, крылами пытаюсь прикрыться. Он так смотрит, что вспомнила я, что женщина вообще-то, а то тут уже даже о том, что человек, забывать стала.