Отбор на выживание или Тайна 12 Невесты

– Я займусь этой! – уведомил всех присутствующих Закери, указав на Вигдис. – А вы, – добавил он, обведя беглым взглядом растерянно уставившихся на него девушек, – этими! – кивнул он на Каису и Ловиз. Вслед за чем склонился над Вигдис: – Тише, тише! Это всего лишь сон! Всё хорошо, ты в безопасности… – начал успокаивать он девушку и тут заметил, что ни одна из девиц даже с места не сдвинулась.

– Я попросил о чём-то, что ниже вашего достоинства, леди?! – раздраженно поинтересовался он.

– Мы просто не поняли, что значит, займитесь? – озвучила, всеобщее мнение Беребра Халстейн.

Закери закатил глаза.

«Ну, что за идиотки!» – мысленно выругался он. Вслух, однако, он выдал более дельный комментарий: – То же, что и я!

В этот момент, к его облегчению, в смотровую гостиную вбежали Вивиан и Эльжбета. Первая, не раздумывая, направилась к Каисе, вторая – Ловиз.

Турин Ярвинен готов был голову дать на отсечение, что на девушек было оказано магическое воздействие. Об этом говорили не только подвергшиеся энергетическому пробою ауры девушек, но и паучье чутье, которое никогда его не подводило. Вот только воздействие это было… не то, чтобы тонким или искусным, оно просто не было ментальным. Как не было оно и проклятием. Что было хорошей новостью для девушек и плохой для него, поскольку ментальное воздействие и проклятие можно было бы отследить, а вот сглаз и внушение – нет.

«Если это, конечно, сглаз или внушение… – размышлял он, скользя медленным взглядом по комнате и одновременно прислушиваясь к тому, что рассказывали жертвы кошмарных сновидений. Точнее, не рассказывали, а думали, поскольку вслух девушки лишь громко охали, ахали и бурно радовались тому, что всё увиденное ими во сне – во сне и осталось. О том же, что именно им приснилось, ни одна из троих не произнесла ни слова. Словно договорившись между собой, все три сослались на то, что единственное, о чём они помнят – это то, как чуть не умерли.

Само собой, ни Эльжбета, ни Вивиан не стали настаивать на правде и только правде. Во-первых, при всех – это было бы и некорректно, и непрофессионально. Во-вторых, они знали, что всё, что им нужно узнать о кошмарах невест – они узнают от Турина и Закери.

Агнетта между тем мучилась одновременно и сомнением и раскаянием. С одной стороны, она сомневалась в том, что кошмары всех трёх её рук дело. С другой же, ругала себя за неумение контролировать своё раздражение: если это всё-таки она и её каким-то образом вычислят (хотя и не должны, благодаря особенностям её магического дара и врожденной способности скрывать от окружающих свои мысли и эмоции) могут ведь и с отбора выгнать. Просто за воздействие не выгнали бы, конечно, но, если вскроется, что она скрывала свой дар… А ей никак нельзя быть выгнанной с отбора, который был её единственным шансом выйти замуж за лорда. Причём, не обязательно за Высокого. Она будет рада любому лорду. Точнее, не совсем любому. Такой же нищий, как и её отец, ей не нужен. И ещё ей не нужен старый, некрасивый, невоспитанный и злой.

Другими словами, не так уж много она и хочет, всего лишь ровно то, что предлагает и сама. Она добра, юна, хорошо воспитана, красива… да, небогата, мягко говоря, зато о-оочень древнего рода. В общем, идеальная супруга для любого молодого, доброго, красивого, воспитанного и богатого лорда. Посему, если её выгонят, то несчастной на всю жизнь останется не только она, но и молодой, добрый, красивый, воспитанный и богатый лорд, которого она не осчастливит. Так что нет, никак нельзя ей быть выгнанной с отбора.

Тем более, что Агнетта не была уверена, что девушек сглазила именно она. Она снова и снова прокручивала в голове сделанное ею в сердцах пожелание: «Что б тебе кошмар приснился!», пытаясь понять каким образом оно распространилось также и на двух других спящих.

«Ведь я ничего не имела против них. Зато я имела очень много против того, что они спали, – возразила она сама себе. Однако тут же возразила снова: – Но я ведь даже не знала, что и они тоже спали! Как я могла им что-то пожелать, если я о них даже не думала? Может правильнее признаться? – поглядывая на Турина, снова и снова задавалась она вопросом. – Он милый, хоть и явно из тайной канцелярии. Может, если я ему всё объясню, он поймёт? – с надеждой думала она. И тут же сама себе возражала: – А если не поймёт? Что я тогда буду делать? Тем более, он меня уже подозревает! Вон как смотрит! – захлопав ресничками и мило улыбнувшись, подумала она и приняла решение: – Нет, уж лучше молчать. Ведь не зря же говорят: молчание – золото!»

Турин и, в самом деле, её подозревал. Во-первых, из-за щита. С одной стороны, он понимал причины, сподвигшие девушку прикрыться ментальным щитом. Ведь только что на её глазах три девушки подверглись воздействию. С другой стороны, в жилах Агнетты Виртаненской текла столь древняя кровь, что он не удивился бы, узнай, что девушка умеет не только прикрываться ментальным щитом, но и ментально воздействовать. Причём воздействовать, почти не оставляя следов.

Агнетта же продолжала хлопать ресничками, улыбаться и… смотреть во все глаза на предполагаемого агента тайной канцелярии. Всё больше и больше находя его милым. И таким она его, в конце концов, нашла милым, что не сдержалась и поинтересовалась:

– А вы случайно не лорд?

От подозреваемых, желающих увести разговор в более безопасную для них плоскость, за пять лет службы Турин наслушался самых разных вопросов. О чем только у него не спрашивали, но вот о том, лорд он или нет – не спрашивал никто и никогда. Более того, его вообще никто и никогда не спрашивал о том, лорд он или нет.

«Почему? – искренне озадачился он вдруг. – Потому что не сомневались, что я – лорд или наоборот?»

И так эта мысль Турина озаботила, что он повёл себя, по его собственному мнению, в высшей степени непрофессионально: как какой-нибудь стажёр повёлся на хитрость подозреваемой.

– А вы как думаете? Лорд я или не лорд? – услышал он вдруг свой голос.

И если бы только это. Но он ещё и затаив дыхание, ожидал ответа.

Услышав вопрос, красавица густо покраснела и заморгала ещё чаще.

– Ка-аак я-ааа ду-уума-ааю? – растягивая слова, переспросила она с придыханием.

– Угу, – подтвердил Турин. И для пущей ясности уточнил: – Вы, леди Агнетта.

Агнетта Виртаненская на это застенчиво улыбнулась и, принявшись постукивать тоненьким пальчиком по пухлым губкам, задумалась…

Турин же ждал ответа. Ну и пока ждал, глаза его сами собой следили за тоненьким, изящным пальчиком и пухлыми, алыми губками, по которым он постукивал. Разумеется, что следили его глаза исключительно в целях – не упустить момента, когда красавица вынесет, наконец, вердикт.

И не то, чтобы Турин слишком уж увлёкся созерцанием, то есть, ожиданием, но так уж вышло, что появление шефа в гостиной и его обращенные к нему слова он пропустил. Начисто.

– Лорд Ярвинен, могут ли леди уже покинуть гостиную, чтобы успеть переодеться к балу? – прозвучавший над ухом вкрадчиво-тихий, ехидно-елейный голос начальства оказал на Турина где-то такое же воздействие, как если бы его огрели тупым предметом по голове, то есть, головокружительно-дезориентирующее.

– Ваше Сиятельство, я-ааа… – пробормотал, озадаченно уставившись на начальство Турин.

– Да, вы, лорд Ярвинен, – мягко подтвердил шеф и покровительственно-иронично продолжил: – Нас всех интересует именно ваше мнение. Итак, вы разрешаете леди покинуть эту комнату или нет?

– Да, да, конечно же. Они все могут покинуть комнату, – энергично закивал головой окунфузившийся менталист.

Получив разрешение, утомленные мало того, что долгим, так ещё и бестолковым сидением красавицы тут же поднялись со своих мест и поспешили на выход.