Отбор невест для проклятого князя

– Не нужно кусать губы. Потом будет больно и не красиво, кричи, если хочется. Позволь и себе и мне насладиться, гордая драконица, - пришла в затуманеннную голову мысль.

И я позволила! Я отзывалась на каждое немилостиво жгучие прикосновение мужчины, до тех пор, пока обессиленная взрывом ощущений в собственном теле, не упала в его сильные руки. Как же хорошо мне было! Как же невероятно. Это настоящий полет, без всяких там драконьих крыльев.

Богумир ласкал меня очень откровенно и в самом потаенном месте, но мне не было ни стыдно, ни противно. На губах моих играла улыбка, сердце радостно трепетало, а лоно сладко пульсировало от первого, чувственного взрыва.

Хорошо. Как же хорошо!

Мужчина аккуратно сел со мной на пол перед горящим камином, положил мою голову себе на колени и нежно гладил пальцами словно котенка.

– Ну и как тебе моя несдержанность? Сильно страшная?
– спросил усмехаясь.

– Прости, - уже и самой не верилось, что боялась.

– Не за что. Для девушек нормально бояться первой близости с мужчиной. Это ведь неизведанное. Но ты ведь больше не будешь?

– Не буду, - мое лоно сейчас так приятно пульсировало, тело горело, а на коленях у князя было так тепло, боятся после такого, просто смешно.

– В первый раз, когда войду в тебя, немного больно все же будет, но лишь в первый и лишь немного, обещаю.

– Я готова, - прошептала, переворачиваясь на спину и заглядывая в глаза князя, в которых отражался горящий огонь камина, но мне казалось, что это его собственный. Или его зверя.

– Иди с богом, - улыбнулся Богумир.
– Не опоздать сегодня, очень важно.

– Но ты ведь хочешь, а я готова.

– Хочу! Очень хочу! Даже жену не хотел столь безумно. Но, чем дольше жду, тем слаще будешь, моя ягодка. Все будет, как положено, после венчанья и веселого пира, гости сами проводят нас на ложе, а утром мы гордо вынесем им простынь с положенными следами. А пока иди. Иди ради Всевышнего! Умоляю!

Глава 50

Лукерья лично помогла мне помыться, одеться в новое, темно-синее платье и уложить волосы в очень красиво заплетенную косу. Я улыбалась, и она порхала вокруг меня легкой пташкой.

О Всевышний! Сколько же любви в этой женщине! Потеряв всех своих детей в какой-то степени из-за племянников, она сумела не озлобиться на них, а напротив, передала им все свою любовь. Воистину - великая женщина!

– Ты там будешь со мной? - спросила с надеждой.

– Конечно, я всегда теперь буду с тобой, - улыбнулась женщина.
– Кому ж я еще здесь нужна то? Знаешь, никто по моим детям не убивался так, как Богумир. Двенадцатилетний мальчик кричал, что запрещает! Что отменяет этот проклятый закон. И приказывал, и просил, и плакал. Не послушал его совет жрецов. Исполнил Марун свой страшный долг. Три месяца мальчишка упрямо не пил и не ел. И утонуть пытался и с гор прыгал. Жить не хотел, виня себя в их смерти. Только кровь волкодлака его от гибели и спасала! Как его не пожалеть было? Мы с Трибором осиротели, так ведь и они сиротками остались рано. Вот и грели мы друг друга, как могли.

Я молча встала и обняла плачущую Лукерью.

– Хороший он. Очень хороший, - вздыхала женщина.
– Береги его.

Я, подумав, взяла с собой тот мешочек с золотом, что мне дала за работу Мирослава, решив раздать особо нуждавшимся.

Приехав в дом милосердия, я сначала должна была сварить пшенную кашу с тыквой, нарезать хлеб, намазать маслом и разлить настоянный уже отвар с ромашкой и этим их очень кислым, но приятно пахнущим лимоном. Совершенно ничего сложного.

После полудня, начали приходить люди, в основном вдовы с выводками ребятишек больше трех, поменьше калек, кто без руки, кто без ноги, еще меньше одиноких стариков, и совсем уж мало пьяниц.

Сердце мое возрадовалось, благодатное хозяйство мне достанется. Ой благодатное.

Когда люди расселись за столы, подошла к каждому, раздавая монеты и спрашивая, как их дела, здоровье, не нуждаются ли в чем-нибудь.

– Все хорошо дочка, есть, где покушать вот, да и ладно. Не сложилося с семьей по молодости, гордый, да горячий был. Теперь мытарствую вот, - отвечал с виду совсем древний старик, с длиннющей белой бородой и длинными, скрюченными пальцами.

– На, что живешь то, дедушка?

– Траву рву, солому сушу, девкам да мужикам шляпы плету, да котомки. Да только руки уж не спорые как ране. Не поспеваю много сплести то.

– Держи, батюшка денежку, купи себе рубашку новую.
– вложив в сморщенную руку три золотых монетки, пошла дальше.

Мать с пятью детьми осталась совсем одна, когда муж рыбак, утонул. Работали они все на поле, где выращивали помидоры. Даже годовалую крошку не с кем было оставить. И старшие дети тоже работали, а грамоте в вечерней школе учились. Все такие умненькие светленькие, а у матерей в глазах отчаянье. Нужно с этим что-то делать... Попрошу у князя позволения, каждую среду, одиноким матерям здесь, хоть по серебрянику давать. Чай не обеднеет его казна от помощи пяти вдовам.

Когда вложила денежку в руку последнего страждущего, почувствовала на себе чей-то жгучий взгляд, подняла глаза и в самом дальнем углу, в тени, увидела саму себя. Только чуть пополнее и постарше.

Сердце мое подпрыгнуло и забыло, как биться, дыхание замерло, руки задрожали.

Заметив мой взгляд, женщина вздрогнула, смущенно улыбнулась, начертила в воздухе руну благополучия, она же благословление, легким жестом руки отправила ее мне и пошла вперед, но не ко мне, а к двери. Открыла ее и вышла, даже не оглянувшись.

– Мама!
– прошептала опомнившись.
– Мама! Постой! Мама!!
– я бросилась за женщиной на улицу, но там уже никого не было.
– Мама! Не уходи! Мама! Я же просто обнять тебя хотела! Мама!

Я бежала, вперед не обращая внимания ни на прохожих, ни на бегущую за мной охрану. Бежала и кричала Мама! Пока не уткнулась в какого-то просто огромного мужчину в форме дружинника князя. Подняв на него глаза, в ужасе отшатнулась назад, узнав в нем одновременно и жреца Маруна и служителя новопришедшего, и даже, на несколько мгновений, в этом существе образ нянюшки проявился.

– Не надо, госпожа, - тихо сказало существо, обняв меня за плечи.
– Муж вашей матушки, очень ее любит, и она его полюбила, но он никогда не примет вас. Как прямое проявление ее первой любви и страсти. Но у вас есть я.

Снова жутко знакомая улыбка милой нянюшки. 

– Что ты такое??
– выдохнула, холодея от ужаса. 

– Хранитель, проводник, нянька, наставник, друг.
– Спокойно отвечала сущность.
– Приставлен к тебе бабушкой и буду рядом до последних мигов этого воплощения.

– Ты убил Раду!
– ужаснулась я.

– Ее век всяко был бы не долог, ее душе нужно было выполнить только одно задание по своей карме - родить дочь. Она бы не пережила укуса волкодлака. Сердце замерло бы от ужаса, и князю было б еще хуже, чем сейчас.

– А Ненависть в сердце Софьи, ты вложил?

– Это душа поднялась сюда из нижнего мира, им первый раз всегда тяжело в мирах, где вибраций энергии выше, не доверяют никому.

– Ты убил детей Лукерьи! Князь просил не делать, а ты убил!
– если бы могла, я бы сейчас же свернула эту мощную шею, на которой держалась голова с довольно симпатичным лицом рыжебородого мужика, да только у меня, совершенно точно, сил на это не хватит.