Отбор Василия Блаженного

– Я вот вам из конского волоса шиньончик сделала. Говорят, сейчас в столице дюже модно это.

Правда показывать свое творение она не спешила. Подозреваю, что боялась за его сохранность. Или, что я ей его на голову надену. Я уже потянулась встать и отобрать силой что она там сделала, как с улицы донесся шум.

Я вскочила и распахнула окно, высунувшись аж по пояс.

Двор стремительно заполонялся людьми, высыпала наша челядь, в ворота входили чужие, кто-то кричал, девки снимали белье с веревок, натянутых прямо перед усадьбой, под ногами путались борзые, и визжали счастливые дети. Резко стало шумно и весело. Впрочем, вышедшей на крыльцо батюшка быстро навел порядок.

– Сосед, наверное, пожаловал. – Заметила Лушка, пристраивая свой пышный бюст на подоконнике рядом со мной. Не хватало кулька с калеными орешками.

– Тот самый, которого мы видели на ярмарке? – Наморщила я нос и не стала ее прогонять. А если бы она догадалась орешки прихватить, то и угостилась бы.

– Надеюсь, что нет. У вашего батюшки с ним давний спор по поводу заливного луга на дальней пашне. Даже дуэль хотели назначить, чтобы разрешить его.

– И что?

– На дуэли была ничья. Барин хорошо стреляется. Решили в суд обратиться, да все никак день для слушания назначить не могут.

Я высунулась в окно, и увидела важного Нехлюбова, въезжающего на лошади.

К нему тут же бросился конюх, помог спешиться и получил плетью по склоненной в поклоне спине.

– Распустил ты своих холопов, Никифор, даже кланяться нормально не умеют.

– Своих учи кланяться, а моих людей забижать не моги.

Тот на эту суровую отповедь лишь расхохотался и хлопнул батюшку по плечу. Батюшка не только устоял, но и вернул хлопок обратно.

– На обед семейный пригласишь? Или побоишься, что объем тебя?

– Обождать придется, обед у нас подается в два. Пока могу предложить посмотреть боевые трофеи в кабинете, или свежий выпуск газет почитать. Доктор говорит, сие весьма полезно для пищеварения.

– Лучше наливочки предложи и девку справную.

– Наливочки предложу.

– Не просто ж так я к тебе приехал, а по делу, между прочим. Прослышал я что у тебя тут товар завелся. А у меня купец есть. Возраст у меня уже подходящий, надо бы мне в дом жену привести.

– Откуда такие вести?

– Сорока на хвосте принесла.

Сосед поднял голову, и мы встретились глазами. После чего он вновь развернулся к батюшке и тот все же пригласил его на обед.

Мужчины скрылись с моих глаз, а я повернулась к Лушке и велела:

– Доставай мундир из шкафа.

– Ох, барышня, да как можно-то! Я же вот вам платице красивое пошила уже. Взгляните только, кружево заморское, серебром за него плачено, вышивка по воротничку, Манька кривая шила, у нее так-то руки золотые, а что кривая, так, зато на сторону не переманят.

– Красиво. – Заметила я.

– Так я вам и прическу сделаю. Модную. Сейчас в столице все так носят.

– Доставай мундир. И волосы просто в косу плети. Короткую.

– Ох ты, Божечки. Да, разве ж так можно? Что же люди-то скажут.

– Правду скажут.

Лушка хоть и причитала, а мундир достала и помогла мне споро его натянуть. Поиски сапог затянулись, а без них образ вышел бы смазанным. Не лапти же бежать искать. Оказалось, что я сама их затолкала в нижний ящик комода, засыпав духами и притираниями, которые мне девки притащили. Наконец, я была готова.

Как раз и служанка на обед покликала.

Орден мелодично позвякивал на моей груди при каждом шаге, впрочем, шагать оказалось недалеко.

– Поручик Потапова по вашему приказанию прибыла! – Отчеканила я, войдя в столовую.

Как бальзамом на душу мне пролился внезапный кашель Нехлюбова, а на батюшку я в тот момент старалась даже не смотреть.

– Это что еще за холера?

– Познакомься, то дочь моя младшая. Василиса Никифорвна. Поручик в отставке.

– Орден?

– Он самый. – Гаркнула я. – Орден третьей степени.

– Етить, твою мать.

Нехлюбов схватил кувшин и, не наливая в стакан, принялся пить прямо из горла.

– Василисушка, – ласково проговорил мне батюшка, – а платице твое где? Ты же на ярмарке собиралась прикупить?

– Простите, батюшка, – снизила я градус громкости, – искала я искала платье на ярмарке, да не нашла. Ничто не сравнится с формой по красоте.

– Ох, нифига себе. – Нехлюбов, судя по всему, пришел в себя и решил, что тоже может поучаствовать в этом представлении.

Я улыбнулась своей фирменной улыбкой.

Обед подали в большой зале. Марфа сегодня превзошла саму себя, ибо на столе была и утка, фаршированная яблоками и пирог с визигой, и томленые телячьи щечки и пирог с зайчатиной и пряными травами. И когда только успела все сделать.

К обеду присоединился еще Андрей, но его супруга сказалась больной. Слыхала я, что она завсегда больной сказывалась, когда батюшка званые обеды давал. И навряд ли она сама это придумала.

Павел еще не вернулся со службы, а Петьку по малолетству к столу не позвали, велели ему отобедать со слугами на кухне.

Мы чинно расселись за столом, и я пригубила бокал со взваром на меду.

– Хорошая у тебя кухарка! – Крякнул Нехлюбов, отведав утятины и запив стопкой настойки.

– Не жалуюсь, – заметил батюшка, – нынче хорошую челядь найти не так-то просто. Воспитывать надо грамотно, а в современном суматошном мире это так сложно.

– Как и детей. – Поиграл бровями сосед.

– Тебе, бездетному легко судить. Вот воспитаешь пяток детей, выведешь в люди, тогда и начнешь советы раздавать.

– Не слишком дружелюбное замечание.

– Господь с тобой, ни в коем случае не хотел тебя обидеть.

Нехлюбов протянул руку и самостоятельно наложил в тарелку телячьих щечек. Добавил пару яблок и моченый огурец. Если бы он еще молока потребовал я бы не удивилась. Но он принялся есть.

Ел он быстро, жадно заглатывая большие куски, но вместе с тем не чавкал, газов не пускал и руки о скатерть не вытирал, чем частенько грешили мои бывшие сослуживцы.

– Ну, так что, – спросил сосед, одолев первую перемену блюд, – сватов-то примешь?