Отбор

Адилю было под 30. Сухощавый, смуглый, с короткими кучерявыми волосами, он вечно прятал взгляд. По-русски он говорил без акцента, но очень медленно и каким-то странным, хрипловатым голосом.

Они встретились на Воробьевых горах. Адиль стоял на смотровой площадке и задумчиво смотрел на Москву, залитую ярким апрельским солнцем.

– Привет, Адиль, есть чем порадовать? – спросил Щеглов.

– Привет, начальник, если честно, негусто. Про перестрелку слышал, но кто, зачем и почему, не знаю.

Пауза между словами длилась для Глеба целую вечность.

– Тогда расскажи мне про Эколога, – сказал капитан.

– Эколог, он в бизнесе недавно, года два. Но уже захватил большую долю рынка. Поэтому его все ненавидят, но никто не знает, как к нему подступиться.

– Закупается у вас?

– Нет.

– Почему?

– Да кто знает, видно, нашел поставщиков получше.

– Видимо, – устало признал Глеб логичность тезиса. – Говорят, он не продает синтетику, все только натуральное?

– Да, правду говорят. Поэтому к нему и уходят клиенты.

– Что-то ещё про него знаешь?

– Говорят, у Эколога всего один охранник. Зато специалист – бывший спецназовец, в Сирии воевал, башку голыми руками проламывает. Хотя, про башку, может быть, байки.

– Это все про него?

– Ну, наверное, да.

– Тогда расскажи про полковника Беляева.

– Пока тут я мало нарыл. Но ты сам знаешь, капитан, что из «магазинов» половина, а то и больше под ментами.

– Слышал, да, – ответил Щеглов.

– Могу сказать, что я сам думаю, – предложил Адиль.

– Ну расскажи.

– Я уверен, что у твоего Беляева магазин и из-за него вся эта свистопляска и началась, – когда осведомитель не рассказывал факты, а делился своим мнением, его речь стала и быстрее, и образнее. – Сам подумай, с такой должностью, с такими погонами, кто бы не поживился и не попробовал заработать?

***

Тот же тезис выдвинул майор Антон Беседин. В небольшом кабинете Михаила Фадеева, усталое лицо которого контрастировало с идеальным порядком на столе и фотографией улыбающейся семьи, Беседин сказал:

– Очевидно, что у Беляева магазин. Кирсанов вышел на него, за что Истомин и пытался его застрелить, но получил пулю в ответ. А весь этот рассказ про Эколога – просто способ нас отвлечь. И, может быть, убрать нашими руками конкурента.

– Мы пока не можем ни опровергнуть, ни подтвердить эту версию, – ответил Фадеев. – Для этого мы и проверяем всю доступную нам информацию.

– Да я знаю, – с досадой произнес Антон. – Просто кажется, что мы зря теряем время. В делах Истомина мы ничего не найдем.

– Ты уверен, что в тебе говорит не профессиональная деформация? – спросил Михаил.

– Брось, ты же тоже постоянно преступления ментов расследуешь, разве не очевидно, что я прав?

– Даже если так, мы обязаны все проверить.

– Ну это да.

Они замолчали и тут раздался стук в дверь

– Войдите, – сказал Фадеев.

Настя Снеговая вошла в кабинет с плохо скрываемым ликованием на серьезном лице.

– Я кое-что нашла в материалах дел Кирсанова, – сказала она. – След, который может связывать его с наркобизнесом, а значит, и с Истоминым, работавшим в отделе по борьбе с наркотиками.

– Что за след? – нетерпеливо спросил Беседин.

– Одна из осведомительниц Кирсанова – закладчица Анна Чистякова по прозвищу Юла. Она снабжала его сведениями в течении полутора лет.

– Нужно будет вызвать её как свидетеля, – сказал Михаил. – Я напишу оперативное поручение, Глеб организует привод.

– Могу я сама её допросить? – спросила Настя.

– Да, конечно, – быстро согласился Фадеев.

Он задумчиво взял со стола телефон, повертел в руках, положил обратно.

– Антон, когда закончим здесь, нужно попробовать прижать вдову Истомина, – сказал он. – Не слишком жестко, но припугнуть надо. Есть ощущение, что она что-то знает про то, откуда в тайнике деньги и паспорт, просто не хочет говорить.

Антон Беседин улыбнулся.

«Наконец-то настоящая работа», – подумал он.

***

Аня Юла зашла в подъезд многоэтажного дома-свечки в Коммунарке. С сожалением достала наушники – Мэттью Бэллами прекрасно пел про сопротивление и было вообще неважно, чему именно.

Юла убрала наушники в сумку, когда приехал лифт, вонявший чем-то химическим, как будто кто-то пытался отбить замах мочи, но сделал ещё хуже. Какая-то немолодая, грузная женщина прошла мимо, не удостоив Аню даже взглядом.

Юла ехала в лифте в одиночестве, нервно размышляя о том, как теперь быть. А когда приехала, увидела у двери квартиры мужчину – высокого, небритого, с темно-русыми волосами.

Мужчина показал удостоверение.

– Капитан Щеглов, Московский Уголовный Розыск, – представился он.

Аня попыталась резко рванутся к лестнице, но Щеглов поймал её за руку и держал крепко.

– Вы вызваны в качестве свидетеля по делу об убийстве, – твердо сказал капитан. – Вас ни в чем не обвиняют, но, если вы попытаетесь скрыться, мне придется применить физическую силу.

– Ладно, ладно, я не буду убегать, только отпустите руку, больно же, – заныла Юла.

– Не дождешься, – ответил Щеглов.

«Мусор он и есть мусор».

Капитан развернул её лицом к лифту.

– Вызывай лифт.

Аня нажала на кнопку и через несколько секунд они снова были в узкой, воняющей химией коробке.

– Как вы меня нашли? – с интересом спросила Юла. – Этот адрес никто не знает, даже моя мама,

– Ты же сама дала его покойному капитану Кирсанову, – ответил Щеглов.

«Значит, все-таки покойному», – подумала Аня.

***

Снеговая зачитала закладчице её права как свидетеля. Та с интересом оглядела Настин кабинет, будто пытаясь за что-то зацепиться взглядом. Но не нашла и сказала:

– Я не буду ничего говорить, имею право.

– Давайте ещё раз, Анна Викторовна, – сказала Снеговая. – Вы имеете право не свидетельствовать против себя, своего супруга и своих близких родственников. Но полностью отказываясь от дачи показаний вы совершаете преступление, ответственность за которое предусмотрена статьей 308 Уголовного Кодекса Российской Федерации.