Отчет 0 «Под летящий камень…»

– Ага. – охотно согласился я.

Я посмотрел на зависших в своих мыслях девушек и повернулся к лучникам.

– Войны, покажите не трех свободных лошадей?

– Лошадей? – спросили девушки хором выскочив из моих мыслей. Получилась так, как будто они спросили Тараканов? Один из лучников поднялся и вышел. Я – за ним.

– Ох! Тляк! – взвизгнул я, увидев восьмерых животных, валившихся на песке у входа.

– И что, на ЭТО мне придется сесть? – нервно спросила Нат.

– Ага. Только глаза завяжем и вперед. – рассеянно ответила ей Мара, круглыми глазами глядя на наших лошадок.

– А что вам не нравиться? Ездят же люди и даже лошадьми называют, хотя и звучит по другому.

– Ну не называть же им их верблюд толщиной с медведя, носящий на морде оленьи рога и имеющий заячий хвост. Это уже имя собственное вождя индейцев. – всплеснула руками Нат.

– Да уж. – согласился я с ее описанием, чтобы не вступать в спор, как должен называться давно не стриженый гибрид жирафа с мелкой породой ветвистобивневых мамонтов.

– Которые наши? – деловито спросила Мара лучников, пока я задумчиво играл в гляделки с крупным черным мохнатым существом, флегматично что-то жующим.

– Какие вам ваш мужчина выберет – те и ваши. – спокойно ответил лучник. Ради наблюдения за лицами девушек я подавил в себе желание немедленно почесать за большим черным собачьим ухом.

Лицо Мары демонстрировало полное непонимание – хамят ей или немедленно начать просветительскую работу о равенстве полов. Нат ожидающе смотрела на меня, затаив в глазах ожидание момента, когда надо будет что-нибудь перевязать, и хрен она даст своему мужчине выбирать, чем и как. Наивная.

– Этот и этот. – быстро ткнул я во вторую и третью по величине меховые горки. – И черный – мой.

– Твой. Он был старшего.

– Понятно. А что любит и что не любит черный? – спросил я, надеясь узнать, где лежит мешок морковки, и с какой стороны уха его почесывать.

– Черный? – задумчиво протянул лучник. – Да ничего, пожалуй. Старший его бил – пользовался, что Черный здоровый и спокойный даже для коня.

– Может, он его и не кормил?

– Нет. Кормить он его как раз кормил. Иногда даже своим хлебом делился, когда травы мало было. А раза два даже тела каких-то врагов ему скормил. Сказал – пусть после смерти будут тем, чем были при жизни – дерьмом.

– Веселый человек был ваш старший. – почтил я память мертвеца, присаживаясь перед большой мордой непривередливого к продуктам существа.

– Ну что, коняга, давай знакомиться. Меня зовут, наверное, Хуш, а тебя теперь зовут Сумрак. – вздох и почесывание за ухом пробудили в больших глазах удивление.

– Сумрак! Я – твой новый хозяин. Думаю, ты будешь себя хорошо вести, а я буду кормить тебя яблоками.

Длинный шершавый язык аккуратно слизнул с моей руки заныканый с обеда местный фрукт. Сумрак похрумкал фруктом и выжидательно посмотрел на меня.

– Ладно. – я интенсивно чесал за ушами – Договорились. Если достану еще – делим пополам. А теперь осталось выяснить, как на тебе ездить. Если ты вообще…

Сумрак удивленно фыркнул и посмотрел себе на спину, а потом выжидательно на меня.

– Ух ты! да ты меня понимаешь, умник лохматый!

Осмотрев седло с привязанными к нему связками сумок, я уселся в седло. Сидеть в нем было удобно, как в кресле, промятом одной задницей, этой самой заднице. Сумрак распрямил поджатые под себя лапы и спина взмыла вверх, вознеся меня на полтора метра. Переминаясь с ноги на ногу, он повернулся ко мне, ожидая инструкций.

– Погоди, вот сейчас мои женщины оседлают своих коней и поскачем. Как всадницы они, наверно, будут смотреться интересно.

Сумрак продолжал смотреть на меня.

– Ждать. – вздохнул я, печально понимая, что Сумрак, как и любое животное, не понимает, а только реагирует.

– Харш, у тебя яблочка не найдется?

Нат просительно смотрела снизу вверх грустными черными глазами. Смотрела она таким специальным взглядом, каким обычно выпрашивают пару королевств или хотя бы миллионов долларов.

– Я думаю, что у такой женщины, как ты, получиться и без яблока, в отличие от Евы.

Нат жалобно вздохнула и поплелась к своему коню. Мара, у которой не было иллюзий на мой счет, уже обнюхивалась со своим новым транспортом и перешла к поглаживаниям и почесываниям. Нат с полминутки полюбовалась на попытки подруги подружиться с лошадью и резюмировала наблюдения сочувственным вздохом. Потом она со спокойствием садящегося за парту десятиклассника обняла ногами спину своего коня и устало скомандовала:

– Встать!

Посмотрев на ее резкий подъем над землей, я занес руки поаплодировать.

– Пошел! – совсем измученно сказала она, растекаясь по мохнатой спине.

– Вправо. Прямо… Догоняйте. – бросила она нам, удаляясь на юг.

Мара пробормотала что-то неразборчивое, но явно нецензурное. Оставив в покое голову своего коня, она довольно уверенно повторила подвиг Нат.

– Прощай! – бросил я лучнику, наблюдавшему, как мы издеваемся над лошадьми.

– Прощай. – согласился он, и побрел к темноте прохода в библиотеку.

Проводив его взглядом, я закурил беломорину и легонько стукнул пятками по бокам Сумрака.

Сумрак с плавностью хорошего автомобиля набрал маршевую рысь и удалившиеся было Нат и Мара стали приближаться.

– Девушки, вы не поверите, но я за вас переживаю. – высказал я угольку папироски свои чувства, достал из кармана солнечные очки и занялся расчетами, сколько им еще мучаться без Киро и Мика. Если Киро и Мик еще живы.

«А ты что думала, в сказку попала?» Волшебный дракон

– Харш! – испуганно окликнула Мара, прерывая двухчасовой перерыв в обмене колкостями. Я как раз завершил расхламление навьюченных на Сумрака мешков и собирался приступить к заточке нового страшного зубовидного ножа найденным в мешке камешком.

– А?

Подняв голову от ножа, я увидел пяток всадников в ярко надраенных латах. Латы сияли с верхушки бархана слева по курсу, оповещая любого не совсем ослепшего об присутствии этих грозных дяденек в лучах заходящего солнца.

Дяденьки спокойно сидели на спокойно стоящих конях. То ли ожидали, пока мы подъедем поближе, то ли ждали, пока обходная группа зайдет в тыл.