Отдана в долг

Поразительно, но это так.

— В чём дело?

Ресницы щиплет от соленой влаги.

— Боишься?

— Да, боюсь опять остаться одной.

— Ты вцепилась в меня как голодная кошка в кусок мяса, я не собирался уходить, всего лишь окно открою, ты сама попросила.

— Ах, да…

Я нехотя ослабляю хватку, замечая, как оставила красные полосы на смуглой коже мужчины. Давно мне не снились такие сумасшедшие сны.

Демьян распахивает окно, впуская блаженную прохладу. Влажную кожу накрывает холодком — становится намного лучше, прохладный ветерок бодрит. Демьян возвращается, присаживаясь на край кровати, смотрит на меня непривычно тревожно. Протягивает вперёд руку. Его пальцы мягко ложатся на сгиб моего локтя и скользят вниз, останавливаясь у запястья.

Какой нежный жест…

— Ты вся мокрая, — глухо вздыхает, — я помогу тебе переодеться и нужно перестелить бельё.

Я не против.

Сама дотрагиваюсь до пуговичек на рубашке, но Демьян накрывает мои руки своими. Сжимает.

— Позволь. Я сам.

Внутри всё замирает, когда он начинает медленно, но уверенно расстёгивать пуговицы, обнажая моё тело. При этом дыхание Демьяна меняется — становится более частым и хриплым. Особенно это заметно в тот момент, когда он видит мою грудь. Даже застывает на пару секунд, цепенея.

Лифчик я на ночь не надеваю — это логично. Демьян снимает вверх через голову ночную рубашку, бросает её в угол комнаты, на пол. Сейчас его строгий, серьёзный взгляд пригвождён к моим соскам. Они, словно нарочно, стали твёрдыми и потемневшими. Полушария двух пышных форм покрылись россыпью мурашек.

Почему я хочу, чтобы он их поцеловал? Прильнул мягкими, прохладными губами к ореолам, провёл по тугим бусинкам языком… Приласкал.

Он засмотрелся. Его взгляд наполнился явным голодом. Демьян проглотил слюну, прошептав:

— Ты немного поправилась. И животик уже виднеется…

Мужская рука осмелилась лечь мне на солнечное сплетение, заскользила вниз. Демьян забылся. Забыл, кто перед ним. Что за тварь! Когда увидел красивое обнаженное тело с голой грудью и вставшими сосками.

Весь мир поплыл…

Окутался дымкой.

Тишину нарушило частое, прерывистое дыхание.

Мужское и женское…

Практически одно на двоих.

Но… почему это происходит?

Почему Демьян смягчился?

Неужели из-за того, что я спасла ему жизнь?

Или просто пытается меня расслабить, ведь в последнее время я испытываю слишком много негатива, который может отрицательно отразиться на здоровье его детей.

Алаев жмурится, встряхивая головой, вероятно, пытается держать в руках пробудившиеся инстинкты. Он возбуждён… Серьёзно? Я думала на меня у него больше никогда не встанет. Но я ошиблась!

Случайно глянув вниз, я почувствовала, как мои щёки запылали жаром. Его член стоит крепко и жёстко. Как копьё. Сейчас порвёт трусы вместе со штанами.

Демьян поднимается с кровати, чтобы взять со шкафа чистую рубашку. Но в этой комнате нет моих вещей, поэтому он несёт мне свою футболку.

Помогает надеть. Старается больше не смотреть на мои интимные места, потому что его член и так уже стоит аномально, натягивая большим бугром свободные, домашние штаны.

Такой большой. Крепкий… Мощный размер.

Я тоже должна держать под контролем своё либидо!

Это стоит мне невероятных усилий, потому что я помню насколько горяч этот мужчина, как бесподобно хорош Демьян в сексе!

Его футболка пахнет им. От этого чувства сильно-сильно стягивает напряжением низ живота, голова кружится так, будто я прокатилась на американских горках.

Его футболка такая огромная, что она становится мне как платье. Дальше в комнату забегает служанка и за пять минут меняет постельное бельё. Пожелав добрых снов, не задавая лишних вопросов, уходит.

— Ложись, — звучит позади твердый, уверенный голос.

Я послушно укладываюсь на чистую простынь, пахнущую цветочным кондиционером для белья, сворачиваюсь в клубочек.

Демьян сейчас другой. А когда он такой, мне невероятно сильно хочется поделиться с Демьяном всей своей болью! Рассказать всю правду про аварию! Но я не могу… Не могу… Не знаю, какой будет его реакция!

Меня опять охватывает печаль. Когда он так пристально смотрит на меня, будто заглядывает в самую душу. Я всё же не выдерживаю. Несколько слов слетаю с моих дрожащих губ.

— Я не хотела… Я не виновата… — шепчу, прижимаюсь к нему как одержимая, как будто он — моё всё.

— Проклятье! Тебя трясет! — рука Демьяна ложится на мой живот. Он гладит меня, пытаясь утешить.

Его прикосновения — мелкие искорки тока. Особенно там. В районе живота. Потому что под его ладонью сейчас бьются маленькие сердечки его малышей, его бесценные сокровища.

— Как мне тебя успокоить?! Ты не должна их потерять… Моих малышей… Я не переживу эту чудовищную утрату снова! — он прошептал это очень тихо, неразборчиво, а потом поймал ладонями моё лицо, притянул к себе и горячо поцеловал.

Я всхлипнула.

Задрожала.

Боже!

Что он делает?!

Как это возможно…

Именно так решил успокоить?!

Создать эффект внезапности?

Язык Демьяна уверенно проник в мой рот, раздвигая губы. Он чувственно смял своими губами сначала мою верхнюю губу, затем нижнюю. Несколько раз повторил. Мои губы стали горячими и влажными от его напора, а сердце забилось со скоростью света.

Для меня этот поцелуй — как чистый глоток кислорода. Я потерялась в нём, забылась. Сама обняла Демьяна за шею и притянула его к себе максимально тесно. Почти что с жадностью.

Да…

Как я голодна по нему!

Это и правда лучшее лекарство от стресса — его восхитительные губы и наше дыхание… хриплые вздохи, одни на двоих.

Всё тело обласкало невероятное, райское тепло, расслабляя. И в этот момент я поняла, как сильно я скучала по тому Демьяну, который мне начал нравится, когда мы узнали друг друга лучше.

И в этот же момент я поняла, что я его люблю.

Я скучала. Мне очень сильно его не хватало!

Я даже заплакала.

По щекам опять полились слёзы, когда Демьян начал целовать меня более глубоко и жёстко.